На современной российской сцене явный дефицит интересных коллективов в жанре хард’н’хэви. Одни из немногих, кто продолжает нести флаг этого жанра – москвичи Perfect Crime. Группа уже завоевала поклонников не только в России, но и в других странах, а в 2019 году удостоились чести быть разогревом на московском концерте самих Scorpions!

На сегодняшний день в группе вместе с её основателем, вокалистом Иваном Носковым играют басист Александр Федонин, барабанщик Евгений Кораблёв, гитаристы Никита Боровков и Валентин Дмитриченко. В 2020 году группа отмечает свой первый юбилей – 10 лет. По такому случаю в день католического Рождества мы встретились в уютном московском кафе с Иваном Носковым и Валентином Дмитриченко.

Ребята, приветствую вас от лица редакции «InRock» и поздравляю группу с юбилеем! Будете как-то его отмечать?
Иван Носков: Привет! Да, юбилей. Есть такое. Десятилетие мы не будем специально праздновать. Мы будем праздновать в принципе (смеётся).

Я давно с вами хотел побеседовать, и вот почему. Вспоминаю 2013 год. Московская область, город Королёв, я иду по улице, а в плеере включил новую московскую глэм-команду. Включил, можно сказать, с опаской. Просто обложка альбома понравилась. И тут – бааабахх! Прямо фирмА полилась, как любили говорить в советские годы! А группа называлась Perfect Crime, и это был её дебютный альбом. И вот с тех пор на нашей сцене громких имен в вашем жанре так и не появилось, а вы пропали на долгих шесть лет! Чем вызвана такая огромная пауза «между первой и второй»?
И.Н.: Сразу после 2013 года у нас началась чехарда с составом. Поменялось много кадров, даже, можно сказать, во время презентации альбома! Началась сильная текучка, в группе переиграла куча музыкантов, из-за этого многое по части материала приходилось начинать заново. Когда из команды ушел гитарист Сергей Гиндия, на его место пришел Валентин [Дмитриченко] и вернулся барабанщик Евгений Кораблев, тогда состав наконец-то устаканился.

Вы в группе все из Москвы?
Валентин Дмитриченко: Да, мы все из Москвы. Но не все коренные. Я, например, из Азербайджана, родился в Баку. А ведь не скажешь, да?! (Да, совершенно не скажешь, – прим. авт.).

У вас эффектный и классный логотип. Кто автор этого милого мишки с тесаком?
И.Н.: Насколько я помню, у бывшего гитариста группы Сергея Гиндии была девушка, она и предложила это лого. Придумала его и даже схематично набросала. Мне понравилось, но все в группе были против. Мне пришлось настоять, продавил эту тему.

Во второй половине «нулевых» и отчасти в начале 2010-х вновь возникла мода на глэм и хард’н’хэви. И группа появилась как раз в 2010 году. Это вторая волна популярности жанра на вас повлияла?
И.Н.: Нет, на нас это не повлияло. Давно хотел собрать группу в таком стиле. Не в глэмовом, а именно хард’н’хэви. Эта идея была у меня ещё с институтских времен, я пытался что-то делать в этом направлении, но единомышленников не находилось. В итоге я влился в коллектив Integra, и так получилось, что я начал этот коллектив «прогибать» под себя, так как они играли что-то типа пауэра с русским вокалом, а я такое не люблю категорически. Я начал сам писать песни, в определенный момент программа стала англоязычной, и не всех это устраивало. В итоге мы достаточно быстро разругались и с Евгением Кораблевым (барабанщик Perfect Crime, – прим. авт.) оттуда ушли.

Насколько я знаю, ваши тексты дорабатывают носители языка, или те, кто свободно им владеет, и это делает материал более аутентичным. Рассчитываете ли вы на западный рынок или делаете это просто для себя?
И.Н.: В основном это потешить себя, потому что музыку мы пишем такую, которая нравится нам самим. Если она нравится кому-то ещё – замечательно. В полной мере такую работу могут оценить только те, кто живёт такой музыкой. Среди наших слушателей такие тоже есть. Но не все так вникают в материал, всё-таки культура очень разная. Так что это для таких вот особо интересующихся фэнов, ну и для зарубежных слушателей.

На нашей сцене среди тех, кто ориентируется на американских хард’н’хэви конца 80-х – начала 90-х, нет большой конкуренции. На ум приходят отчасти совсем молодые Stripped Guns, Crossbones’ Creed из Сочи, были Wild Child из Новосибирска, можно назвать ещё несколько имен, но их не так уж много. Вы чувствуете, что ниша действительно пустует? С чем, на ваш взгляд, это вызвано? Ведь в других направлениях ситуация иная, дэт-, дум-, блэк-коллективов у нас немало…
И.Н.: Что касается Wild Child, эту группу я услышал очень давно, даже когда ещё не было мыслей о создании своей. Они тогда даже и не планировали ещё в Москву переезжать, и у них был очень интересный материал. Была группа Lady’s Man, она ещё с начала 90-х играет (группа образовалась в 1993 году, – прим. авт.), в которую я некоторое время входил. Очень интересно! Была группа Naked Gun. И, наверное, всё, что было запоминающегося. Что касается нынешнего времени, то да, пустовато. Хотя вот пару лет назад порадовался, есть такая группа Le Nore DeVille, и там играл гитарист (уже бывший) финнов Santa Cruz Паша Попов (PAV). Он учился в Беркли! Самородок. Еще была группа Vardo. Все они уже распались (не все, Vardo успели собраться заново в новом составе и даже отыграли на презентации альбома Perfect Crime, – прим. ред.), и вот из москвичей остались Stripped Guns, музыку которых мы совершенно не котируем. Ничего личного, идея у них вроде правильная, но реализация….По моим оценочным суждениям, это какой-то «рязанский глэм». Попытка выпрыгнуть из штанов, забывая о музыке.

Народ их очень хорошо принимал на разогреве Crashdiet в декабре 2019 года.
И.Н.: Вполне возможно. Это на мой вкус, они мне совершенно «не заходят».
В.Д.: Есть в Питере сейчас классные группы. Например, Kill City Kills.
И.Н.: Да, Kill City Kills вообще крутые.

С вами в начале карьеры играл барабанщик Ефим Бурак, известный по Shadow Host. (А также позднему составу Hieronymus Bosch, – прим. ред.) В итоге вы не сошлись «характерами» и вкусами?
И.Н.: Да, мы не сошлись характерами категорически. Он пришел в команду, чтобы реализовать личные цели, пытался её подстроить под себя. А это сделать было невозможно. Он сказал, что его такая ситуация не устраивает, и что он хотел бы то-то и то-то поменять, на что мы ему ответили – нет, такого не будет, извини.

Сейчас не общаетесь?
И.Н.: Да мы и раньше-то не особо общались. Просто была общая «Музторговская» среда («Музторг» – сеть музыкальных магазинов в Москве, – прим. ред.), где все музыканты и все друг друга знают. Он хотел поиграть в нашем стиле, а у нас место было вакантное. Он даже специально учился играть в нашем стиле. Записал с группой сингл, получилось неплохо, но всё-таки не его эта тема.

Вопрос про Scorpions. Разогрев великой группы – это исполнение мечты? Что вы чувствовали на сцене? Сковывала ли вас ответственность или вы смогли получить удовольствие от момента?
И.Н.: В первую очередь нас волновало то, чтобы это всё не обломалось. До последнего момента с организацией не было ясности. От московских организаторов были одни вводные, потом на площадке появились другие указания, от техников Scorpions. Приходилось на коленке всё менять. Было тяжело.
В.Д.: Меняли оборудование, расстановки. Еще затянули время техники Scorpions, у них не было какого-то кабеля, и они провозились почти час. А нам бэклайн выставлять уже пора, наши ребята заряжены, ждут! Надо ведь всё оборудование ещё между собой «подружить». Мы в итоге даже не «чекались», дрямкнули пару раз по струнам, проверили, есть ли вообще сигнал, а в это время уже заходил народ. Через полчаса мы уже играли.

А не было ли того, что обычно хедлайнеры делают с разогревающим группами? Ну, каких-то приколов со звуком…
В.Д.: Был один прикол. Мы работали со своим звукорежиссером, а рядом сидел звукорежиссер Scorpions. И как только мы начали играть, тот подходит к нашему и говорит: «На 10% тише сделай! Как вы тут отстроились, мне вообще не понятно, просто сделай на 10% тише». (Смеются.) А когда вышли Scorpions, у них первые песни с моей стороны были вообще нечитаемы, звук настолько мощный, что всё гремело. Может, на трибунах и было хорошо слышно, но у сцены…
И.Н.: В общем, нас больше волновало не наше выступление, а наша подготовка к этому выступлению. Играть мы были готовы, хоть ночью разбуди. Волнения, как бы не слажать, не было.

В итоге довольны, как всё прошло?
В.Д.: Довольны, конечно! Мы даже о таком и не мечтали! Ради этого события мы переносили срок выпуска нашего альбома. Всё отложили, чтобы подготовиться к мероприятию.
И.Н.: Для меня Scorpions – любимая группа, мне вдвойне повезло.

У Ивана забавная стойка, которая расцветкой напоминает милицейский жезл. Наш главред, увидев вас, даже вспомнил один анекдот (про нового русского и гаишника: «Как вы мне все надоели, продавцы полосатых палочек»). А было это на фестивале Versus в городе Владимире. Остались какие-либо воспоминания об этом фесте?
В.Д.: Versus Festival – классный фест. Вот только площадка была выбрана немного странная, а сам фестиваль, организация – всё здорово, без вопросов! Благодаря этому фестивалю мы нашли себе нашего звукорежиссера, который на Scorpions делал потише (смеётся)!

Кстати, на месте ли «жезл»?
И.Н.: «Жезл» всегда на месте (смеётся).

У вас не возникали проблемы с названием? Есть западные коллективы, которые называются так же. Например, старая ирландская группа и такая же старая американская, из Массачусетса. Не боитесь, что если популярность будет возрастать, то будут трудности, как с группой Rhapsody, например?
И.Н.: У меня давно возникали на этот счет мысли. Да, название несколько тривиальное. Но в 2010 году у меня таких мыслей не было.
В.Д.: Скажу с другой стороны. Я занимаюсь в группе размещением музыки на цифровых площадках, и изначально путаница была. Хотя никаких запретов там не было. Были выложены какие-то разные электронные проекты, но если посмотреть по годам, у них альбомы выходили позже, чем у нас. Это первый факт. А второй – в том, что я написал на цифровые площадки, такие как «Яндекс.Музыка», Spotify, Apple Music, и все наши подборки там собрали в одного артиста, и сейчас все «бьётся» без проблем. Нам дали учётные записи, чтобы можно было редактировать. Все ключи – у нас. Другие группы могут разместить музыку под именем Perfect Crime, например, на YouTube, но монетизироваться не смогут. Потоковые сервисы сами не дадут от чужого имени разместить материал. А старых команд там даже и нет.

Злободневный вопрос. Сейчас группы вынуждены давать онлайн-концерты. Какое у вас отношение к такому формату? Видел, что вы даете такие шоу, какие ощущения?
В.Д.: Отношение – нормальное совершенно.
И.Н.: Это, конечно, новое для нас. Тема пока не очень освоена. Но, я думаю, мы этим делом поплотнее займемся. Всё равно какое-то общение с публикой есть. Лучше так, чем никак.

Есть ли планы с дистрибьюцией на Западе? Вели ли вы переговоры с иностранными лейблами раньше, и какие планы на будущее?
В.Д.: Да, переговоры вели. Не получилось договориться. Японцы очень часто интересуются, в японские магазины мы сами высылаем диски. Есть пару контактов в Америке, но пока на уровне диалогов. Конечно, хотелось бы подписаться на западный лейбл, но пока особого смысла в этом не вижу. Если это серьезный лейбл, то тогда надо бросать всё и заниматься группой. А у нас у всех есть постоянная работа, и музыка – не основной вид деятельности, которой мы зарабатываем деньги. У нас все работают, почти у всех есть семьи. Группа – это дополнительное занятие.
И.Н.: Мелких лейблов-то и не осталось почти. А крупные у тебя все забирают, и тебе уже, по сути, ничего не принадлежит – ни название, ни песни (здесь уж как договоришься, – прим. авт.). И ты на это подписываешься на много лет вперед, и не факт, что с этого что-нибудь получишь.

Тем не менее, ваш новый альбом, «The Battlefield» (2019), вышел на лейбле «Фоно».
В.Д.: Да, но мы обговорили, что вся деятельность со стриминговыми площадками и с концертами – это наше личное дело. Они на это не претендуют. По сути, они печатают наши диски в том количестве, в котором им нужно, и распространяют по своим каналам.

В этом году вам всё-таки удавалось выступать вживую, верно? Как ведет себя сейчас публика, что изменилось?
В.Д.: Да, мы выступали, было три презентации. Публики стало меньше. Люди боятся этой заразы, и мы это прекрасно понимаем. Самый тяжелый концерт был в Москве в плане организации. Его переносили: то клуб закрылся, то требования в другом клубе изменились. Ввели QR-коды, все дела… И организация вся была на нас. А выступать было нормально.

Вопрос к Ивану. В твоей мимике и движениях на сцене угадывается сходство с Экслом Роузом. Это получается естественно?
И.Н.: Никогда не старался его копировать. Аксель – это топовый вокалист. Если ты играешь хард’н’хэви, то будут говорить, что ты похож на Guns N’Roses, особенно если ты повяжешь клетчатую рубашку на пузо. (Ну а что вы хотели, очень узнаваемый элемент для ассоциаций! – прим. авт.). А движения – возможно. Но я старался сознательно от этой схожести уходить. Я ни разу за всё время творчества не делал кавер на «Ганзов», хотя все просили. И, наверное, никогда и не сделаю!
В.Д.: А вот это зря!
И.Н.: Это у меня уже детская психотравма (улыбается).

Иван, неужели в песне “Hey, Priest” все вокальные партии твои? Я испытал приятный шок, это же реально как Клаус Майне!
И.Н.: Да, всё я. Так вот получилось

А ведь добиться голоса с фирменной хрипотцой на английском русскому вокалисту откровенно непросто. Что ты для этого делал? Занимался с педагогом или просто пел любимые песни? Роуз плюс Майне – такой вокальный симбиоз вышел случайно?
В.Д.: Случайности не случайны, я так думаю…
И.Н.: Метод моего обучения следующий: педагогов я не посещал, но с 14 лет, когда у меня появилась навязчивая мечта собрать группу, я включал свои любимые песни и старался их «снимать». Записывал, удалял, опять записывал, и так много раз. Это был длительный процесс, с педагогом бы получилось гораздо быстрее.

А кто твой любимый вокалист, Аксель или Клаус?
И.Н.: Идеалом вокалиста для меня является Себастьян Бах. Его звукоизвлечение и манера подачи мне наиболее близка. Очень люблю Марка Слотера (Slaughter). Что удивительно, Клаус Майне в число моих самых любимых певцов не входит. Одно время мне безумно нравился голос Ленни Вольфа. Но это очень сложно; с вокальной точки зрения я не дорос. (Хотя кавер уже записали, – прим. авт.).

А если попробовать в рамках группы чисто блюз-роковой материал?
И.Н.: А это не так и далеко от нашей основной стилистики. Почему бы и нет! У нас в группе все приносят идеи, и мы вместе их обсуждаем. Нет такого, мол, это я придумал, песня моя. Участвуют все.

Но лидер же в группе должен быть?
И.Н.: Нет, это не так. Лидера нет. Есть костяк.

Вопрос Валентину. Слэш в своей биографии подробно описывает, как он чудесным образом поймал тот шикарный звук гитары, который мы слышим на «Appetite for Destruction». Сейчас, конечно, принципы записи изменились, но как ты находишь свой «тот самый» звук? Были у тебя подобные ощущения, как у Слэша?
В.Д.: Да, кручу-верчу, тыкаю во все. У меня куча всякого оборудования. Сейчас вот в пандемию пересел на всякие цифровые плюшки, плагины и прочее. Мне это интересно. Передовые технологии могут сделать материал ещё лучше. Во всё не потыкаешь, конечно. Смотрю разные обзоры, читаю, мне интересно, как люди добились определенного звука, и я пытаюсь это повторить. Иногда во мне играет такое вот звукорежиссерство. Интересен саунд не только гитары, но и баса, барабанов. Любимый усилок – это Peavey 5150, классика. Что бы я на нем ни играл, мне он нравится больше всего. С Marshall не очень срослось. Был давно, продал.

Иван, никогда не было желание взять псевдоним? Отличная фамилия, но она так хорошо известно нашим поклонникам рок-музыки!
И.Н.: На какое-то видео мне в комментариях предлагали взять псевдоним Майк Сафари. Даже для порно подойдет (громко смеются). А если серьёзно, то нет, не думал. У меня всегда было желание уйти от глэм-роковых ассоциаций и всей такой тусовки. В нашей стране это [псевдонимы] выглядит каким-то издевательством, так не принято, не наш менталитет. «Майк Сафари» – я ору над этим. Ведь у большинства музыкантов на Западе псевдонимы не специально придумывали, просто «кликуха» такая была у музыканта, возможно, даже с детства, так и повелось. Там очень не любят показушности и неестественности. Даже если ты наркоман и пьяница, если ты честный, то будешь гораздо интереснее, чем показушник (не принимайте наркотики, они зло, – прим. авт.).

Вопрос Валентину. На «Real Love», которую вы презентовали на стриминговой трансляции, в проигрыше угадывается сильное сходство с Эдди Ван Халеном, особенно оно заметно в живом исполнении. Ты с этим согласен? Это произошло естественно?
В.Д.: Да-да, всё верно. Я такой: «Блин, это же Van Halen. Может, поменять? А на фига, звучит-то клёво!» Так и оставили. Я никогда Van Halen запоем не слушал. Да, знаю пару классических альбомов, смотрел один концерт, но это не моя любимая группа. [Схожесть] получилась сама собой, не специально. Мы даже потом на студии гадали: «На что похоже? Точно же, Van Halen!»
И.Н.: В написании музыки нам сейчас гораздо сложнее, чем отцам-прародителям. Постоянно думаешь, на что твоя мелодия может быть похожа. Ведь заметят же и сразу скажут!

Вы сейчас работаете над новым альбомом, верно? Когда его ждать?
И.Н.: Да, мы начали работать. Есть много идей. Хотя ещё конь не валялся. Но материала хватит альбома на полтора-два, нам есть из чего выбирать. А в законченной стадии сейчас две-три композиции.
В.Д.: Весь следующий год мы посвятим тому, чтобы закончить демо к альбому, потом приступим к записи, чтобы в 2022-м его уже выпустить.

Снимать видеоклипы – сейчас это актуально?
В.Д.: Да, актуально. Мы над этим тоже работаем. Дорого, но актуально.

Вы поёте на английском, а активно представлены только «Вконтакте», почему вы уделяете меньше внимания Facebook и YouTube? В наше время без этого сложно.
В.Д.: Мы занимаемся этим. У нас была цель подготовить российского слушателя, она, судя по количеству подписчиков «Вконтакте», достигнута. Теперь – Instagram и Facebook.

Понравился ваш кавер на Kingdom Come. Есть ли желание продолжить и записать ещё какие-нибудь известные композиции?
(Вместе.) Мы вот прямо сейчас над этим плотно работаем. Над чем конкретно, мы пока не скажем (смеются). Будет в новом году.
В.Д.: А к этому каверу у нас остались вопросы. Сведением занимался я, хочется сейчас некоторые вещи переделать.
И.Н.: И в плане вокала я сейчас кое-что поменял бы.

А как насчет самой известной баллады Kingdom Come, “What Love Can Be”?
В.Д. Нет, над Kingdom Come мы сейчас не работаем. Песня очень нравится, но нет. Лучше её не сделаешь.
И.Н.: Это специфический саунд 80-х, песня, на мой взгляд, по-иному вообще звучать не может. Она сделана настолько правильно, что не к чему придраться. Я не знаю, как она может звучать иначе.

Стремитесь ли вы как можно больше выступать вживую?
И.Н.: Наверное, когда-то давно такая идеология в группе была. Прямо очень давно. А сейчас такой задачи нет. Сейчас мы стремимся делать качественный материал, качественные песни. На концерты сейчас приходит мало людей по естественным причинам, а от них нам самим тоже хотелось бы получать удовольствие. От подготовки к концертам страдает работа в студии. Мы делаем выбор в пользу студии.

Что самое трудное, по-вашему, в профессии музыканта?
В.Д.: Сложно сказать. Надо зарабатывать деньги, а музыканты часто зарабатывают преподаванием по своей специализации (вокал, гитара, клавиши и т.д.), а это отнимает очень много личного времени. Или ты становишься музыкальным блогером. Хотя таких по пальцам пересчитать. А где песни?

А чем вы зарабатываете?
В.Д.: Я IT-шник.
И.Н.: А я юрист. А не скажешь, да? (Смеется.)

Вопрос с юмором. Имидж для вашего стиля – не самый последний вопрос. А ваш замечательный барабанщик Евгений Кораблев выбивается из образа. Со своим добрым славянским дородным внешним видом он хорошо представляется в каком-нибудь фолк-метал-проекте. Не пытались вы его как-то приодеть или видоизменить?
В.Д.: Пытались, но у нас не получилось. Он сильнее нас! (Cмеются.)

О чем вас часто спрашивают?
И.Н.: Почему не по-русски!? Надо же вам заморачиваться, надо же без акцента. Конечно, я не носитель языка, есть сложности. Когда я записываю партии, я их переслушиваю, если что-то не так, есть недочеты в произношении, то всегда переделываю.
В.Д.: Да, Иван всегда реагирует на наши замечания, и никогда не возникает вопросов, если надо что-то в произношении переделать.
И.Н.: Самое главное, носители языка мне писали и говорили, что у меня получается!
В.Д.: У наших слушателей не возникает вопросов, когда в опере поют на итальянском. Такие традиции. А в роке это английский.
И.Н.: Хард-рок на русском не звучит. Русский язык – очень хороший, он понятнее и информативнее английского, но рок-музыка на русском воспринимается так же странно, как стихи Пушкина на английском. Они есть в переводе, почитайте.

Мой традиционный вопрос «Пару вопросов Ларсу». Вы в кулуарах неожиданно встречаете Ларса Ульриха и можете задать ему два совершенно любых вопроса. Что это за вопросы?
И.Н.: Когда уже вы будете высекать? Когда это уже кончится, сколько можно терпеть? (Cмеётся.)
В.Д.: Я бы просто сказал: «Привет!»

По традиции, пару слов нашим читателям.
И.Н.: Хочется всех поздравить с наступающим. Всем пережить это нелегкое время без потерь, что самое главное. Слушать хорошую музыку, не сдаваться. Если будем все вместе – наша возьмет. Мы прожмем!

Михаил СТЕБЛЕЦОВ
Фото из архива группы. Концертные фото – Наталья Бондарева и Владимир Импалер.

Репортаж с презентации альбома Perfect Crime: http://inrock.ru/live_reports/perfect_crime_live_2020