Ури Зельха (Orphaned Land): О пользе открытости
Утро третьего дня фестиваля «Туска», и я беседую с Ури Зельха (Uri Zelcha) – гитаристом Orphaned Land, человеком весьма разговорчивым, по-восточному расслабленным и позитивным.
Полная противоположность сдержанным финнам, всегда отвечающим кратко и по существу, Ури часто начинает немного издалека, словно рассказывая мини-истории. Тем интереснее разговор с музыкантом, игравшим с первых дней в одной из самых неортодоксальных групп современного металла.
Вы едва ли не впервые играете в Финляндии. Какие ощущение от фестиваля и страны в целом?
Это здорово — быть здесь! Я слышал много хорошего про фестиваль «Туска», у нас тут много друзей. Вчера выбрались на осмотр достопримечательностей. Небольшие проблемы доставляет погода – мы не привыкли к такому холоду, но отношение организаторов к нам отличное, всё просто идеально. (Весь день после этого лил очень холодный дождь, – прим. авт.)
Вы происходите из другой среды, нежели западные люди. На Востоке, я знаю, несколько другое отношение к металлу. Как вас воспринимают в Израиле и вокруг него?
Израиль – страна, свободная от предубеждений, и металл у нас очень популярен. Это не мейнстрим, как и во многих других странах: вы не услышите его по радио, на телевидении, но у нас есть огромная метал-сцена. Гастролеры из-за границы приезжают в Израиль, наши банды играют за границей, у них нет никаких проблем. Однако в соседних с Израилем государствах с тяжелой музыкой сложнее. Во многих странах, таких как Иордания, играть металл запрещено. Там есть тяжелые команды, но они не могут выступать. Может быть, раз в два года они играют за пределами Иордании, кто-то, может, их приглашает с концертами, но в целом жанр под запретом. Даже если есть люди с длинными волосами и «металлюжных» майках – они должны всё это скрывать.
Если их кто-то поймает, что им грозит?
Я не знаю точно, но уверен, что их жизнь сделается тяжкой. Я слышал, что в Египте один из наших фэнов был арестован, так как в его коллекции нашлись компакт-диски с песнями Orphaned Land. В этих песнях мы цитировали Коран, а такое в исламе запрещено. Из-за этого он оказался в тюрьме.
А в Китае, прежде чем ты приезжаешь, ты должен им послать весь материал, все тексты, чтобы они их проверили. Может понадобиться, скажем, убрать песню.
Мы, кстати, только что приехали из России – это было чудесно.
(Здесь наш разговор сворачивает на тему публичной официальной критики металла.)
Я стал слушать металл, так как увидел в газете статью про Iron Maiden: якобы его фанаты поклоняются дьяволу. Это было когда-то в 80-х. Мне как ребенку стало жутко интересно, что же это, о чём, чёрт побери, они пишут?! Я стал слушать «Мэйден» и сразу влюбился. Нет такой вещи, как плохой пиар.
Я знаю, что вы пытались получить турецкое гражданство некоторое время назад. Чем закончилась эта история?
Мы подали заявки на гражданство, но где-то посередине все заглохло. Дело не кончилось ничем. Но мы любим Турцию, часто туда ездим, у нас там уйма друзей. Страна служит для нас мостом в те государства, куда мы не можем въехать, так что слушатели приезжают в Турцию, чтобы увидеть нас – едут из Ливана, Сирии, Египта, Ирака.
Я жил одно время в Турции и общался с местной публикой: было ощущение, что металл там – по-настоящему в андеграунде…
Удивительно, но нет! Это исламская страна, но все там невероятно открытые. Когда идешь на площадь Таксим в центре Стамбула, оказываешься на улице, где есть минимум пять метал-баров, там играет куча команд, в основном, правда, «каверовых». В Турции прекрасная метал-сцена, это необычная страна, и, я надеюсь, туркам удастся эту особенность сохранить.
Главное «послание» ваших песен – мир на Ближнем Востоке. Думали ли вы расширить тему, петь о проблемах глобального характера?
Я думаю, наши песни естественно относятся не только к Ближнему Востоку, но и ко всему миру в целом. Фактически, наши проблемы – общие для всех людей. Да, мир велик и есть много других «горячих точек», но для нас главное – чтобы всё-таки настал мир в нашем регионе. Никто не хочет проводить годы в армии, никто не хочет видеть войны и убийства, мы все одинаковые – в этом наше послание.
Ваш свежий альбом, «All Is One» – очень масштабный проект: по звуку, инструментовкам, числу вовлеченных участников. Что было самым сложным в работе над ним?
Альбом записывался в нескольких странах: Швеции, Турции и Израиле. Это был и правда сложный процесс, но результат – потрясающий. Швеция – лучшее место для записи альбома, Турция… только там умеют так играть на скрипке. Сделать, чтобы всё состоялось, было очень и очень трудно. Но мы к трудностям привыкли. Работать было не сложнее, чем над предыдущими дисками.
Что из тяжелой музыки оказало влияние на вас?
Двадцать три года назад, когда группа начиналась, мы фанатели от дэтстеров At The Gates. Через 23 года, я думаю, всё еще можно расслышать у нас какие-то риффы из шведского металла…
Интересно – ведь у вас не дэт, а мелодичный металл. А среди фэнов есть такие упертые персонажи, которые только один «брутал» и признают…
Да, я знаю, всем не угодишь. Но хорошая музыка говорит сама за себя. Конечно, многие, когда слышат восточные мотивы, говорят: «Что за хрень!» Но чтобы стать свободным от предубеждений (Ури любит использовать термин open-minded, – прим. авт.), нужно попробовать всё.
Недавно вам присудили «Golden Gods Awards». Что это за приз, что он значит для группы?
Это был некий глобальный конкурс в Интернете. Очень круто быть признанными на таком уровне. Если честно, мы были просто шокированы. Мы разделим этот приз с палестинской группой «Кхалас». Это наши очень хорошие друзья.
На этом время интервью истекло, и я отправляюсь смотреть, как одна из фотографов просит вокалиста группы Коби Фархи нарисовать себя на сцене – ее проект включает портреты музыкантов с рисунками самих себя. Коби изображает смешного человечка и зовет на помощь Ури – тот, говорят, рисует лучше. Радость от интервью не может омрачить даже плохая погода.
Аскар ИБРАГИМОВ
Фото автора.
