Британский исполнитель и писатель Пол Роланд показывает сверхъестественную работоспособность. C 1979 года в его активе более 30 альбомов и около 40 книг, и он не намерен останавливаться. Его музыку описывают как барочный рок или психоделический поп, а как писатель он тяготеет к предметам тёмным и мистическим.

В песнях, действие которых чаще всего разворачивается в Викторианской или Эдвардианской Англии, встречаются Эдгар По и профессор Мориарти, Алистер Кроули и Мартин Лютер, а ещё – корабли-призраки, опиумные салоны, лондонские оборотни, легенды старой Англии… Дефицит вдохновения Роланду незнаком. Характерный вокал Пола звучит мягко и вкрадчиво, а пристрастие к акустической гитаре и смычковым струнным помогло выработать с годами свой авторский подчерк. Широка и тематика книг Роланда: от истории джазовых исполнителей до аспектов каббалы, от судьбы Джэка Потрошителя до рассказов о призраков. Его перу принадлежат биография Марка Болана, а последняя из его изданных работ посвящена Говарду Филлипсу Лавкрафту. Человек острого ума и с таким богатым багажом знаний не может оказаться заурядным собеседником, и это интервью – тому подтверждение.

Для наших читателей имя «Пол Роланд», к сожалению, незнакомо. Поэтому начнём с начала. Как вы пришли к музыке?
Я всегда больше хотел с помощью песен рассказывать истории, нежели учиться виртуозной игре на инструментах. Эта мысль не давала мне покоя с 14 лет. Я знал, что я смогу найти музыкантов, посвятивших жизнь совершенствованию игре на своём инструменте, и решил отдать время и энергию только сочинительству. Если честно, поначалу мне не всегда везло с выбором нужных музыкантов, но с 1990 года я стал сам прописывать партии для всех участников. Например, недавно я сочинил 30-минутную фантазию для оркестра. Так что, в конечном счете, выбор себя оправдал.

Как вам удавалось выработать свой стиль, кто на вас повлиял?
Таких музыкантов не так много. Я быстро нашёл свой «голос» и стиль, потому что никто, кого я слышал, не писал таких историй-песен, какие я хотел бы услышать сам. Мне пришлось создать свой собственный мир. И вот я в нём живу.

А когда была написана первая песня? Вы уже тогда решили, что ваши песни должны рассказывать истории?
Первую песню я записал в 1974-м, мне было 14 лет, и я был без ума от Марка Болана. Я был одержим его ранними акустическими альбомами с Tyrannosaurs Rex, его историями в духе Толкиена. Я прочитал книгу стихов Болана «Чернокнижник любви», и, вдохновлённый, стал писать стихи сам. Потом доработал их под музыку. Это было вскоре после записи моего первого альбома “The Werewolf of London”, состоявшейся в конце 1979-го – начале 1980 года. Тогда я только начинал раскрывать свой стиль, меня интересовали довольно контрастные музыкальные стили, и альбом оказался слишком разношёрстным. Потом я успокоился и сосредоточился, что отразилось и в музыке, и в текстах. Так что первый настоящий альбом Пола Роланда – это “Burnt Orchids”, записанный в 1985-м, после перерыва в музыке.

Одна из характерных черт ваших песен – любовь к барочным мелодиям и использование струнных смычковых инструментов. Как вы нашли такое элегантное музыкальное решение?
Пристрастие к камерной музыке пришло ко мне в те самые 14 лет, когда я мог воспроизвести только пару аккордов. Я нашёл где-то записи классической музыки и попытался им подпевать! Думаю, что эффект был интересным. Пример подал и Болан – он иногда использовал струнные как подражание “Eleanor Rigby”. Я всегда любил истории о привидениях, а Викторианская и Эдвардианская эпохи насыщены такими персонажами – изящными, эксцентричными и дьявольскими. Было понятно, что для этих сюжетов лучше подходят струнные и духовые, чем стандартный рок-арсенал. В то же время некоторые готические темы требуют чуть «думового» звучания. В этом и фокус: подобрать нужные инструменты, чтобы описать конкретного персонажа, место или временной период. Это как написание саундтрека к фильму, который существует только в сознании слушателя.

Не было ли искушения написать альбом о современном мире?
Короткий ответ – «нет». Однако я начинал писать альбом, действие песен которого происходило в Британии 1950-х. Такая отсылка к британским чёрно-белым криминальным фильмам и роману Грэма Грина «Брайтонский леденец», который отправляет нас в это время и знакомит с рядом удивительных персонажей, включая повидавшего жизнь адвоката. “Little Scarface”, одна из песен с альбома неизданных песен (он будет бесплатно распространяться с моей биографией) – первый готовый трек из этого проекта. Я всегда заканчиваю то, за что взялся, поэтому когда-нибудь, когда у меня будет свободное время, я разберусь и с этим.

А откуда в некоторых ваших песнях взялись фольклорные мотивы?
Я понимаю, о чём речь, но я не считаю, что это фолк. Мне вообще не нравится фолк-музыка! Возможно, причина в том, что я часто играю в акустике, а тексты описывают исторические события, и вместе это воспринимается как нечто «народное». У меня только одни фолк-альбом – “Masque”, в котором я писал о персонажах британских романов, таких, как Доктор Син (Doctor Syn), контрабандист, прикидывающийся деревенским священником. Работая над этим диском, я действительно слушал фолк-рок, чтобы поймать нужное настроение. Таких персонажей легче всего описать народным мотивом на акустической гитаре или скрипке.

“The Werewolf Of London” был издан под вывеской Midnight Rags. Это была настоящая группа или временное название проекта?
Нет, группы не было. Это выдуманное имя, которое я использовал для обозначения коллектива друзей и сессионных музыкантов, так как считал, что британская музыкальная пресса не станет слушать и рецензировать сольную работу. Я не хотел судьбы Леонарда Коэна, да и сейчас не хочу!

В дальнейшем ваши записи выходили только под вашем именем. Так действительно эффективнее?
У меня есть группа, с которой я записываюсь и выступаю, но я пишу свои песни в одиночестве и записываю демо-партии всех инструментов дома. Хотя я всегда приветствую хорошие идеи коллег. Мой психоделический гитарист Мик Кроссли всегда приходит на помощь, когда я хочу получить типичное сайко-поп-звучание. И я всегда даю полную свободу барабанщикам, потому что они лучше чувствуют ритм, и может случиться, что ритм, выбранный мною, не так хорошо подходит к конкретной песне.

Исключением из правила был только альбом “White Zombie”, записанный в Италии. Я подготовил демо-записи, а ребята из студии переписали партии драм-машины с живыми ударными, добавив этнической перкуссии, диких гитар и призрачных голосов духов вуду. То есть я им просто отправил демо, а они записали по нему целый великолепный альбом! Сейчас эта студия работает над моим сайко-поп-альбомом, который должен выйти осенью. Половина материала – оригинальная запись, сделанная мною, моими местными музыкантами – ударником Вайолет и гитаристом Миком, а вторую часть они сейчас полностью перезаписывают, так как сочли её излишне «деликатной»!

С середины 1980-х вы начали давать концерты по Европе. Как часто вы выступали?
Поначалу у меня не было группы, в 1986-м мы отыграли тур как акустический дуэт с виолончелистом, я, как говорится, «попробовал воду», проверил, интересна ли публике моя музыка. Спустя несколько лет я собрал сыгранную команду, и мы регулярно выступали на европейских фестивалях перед большими аудиториями, бывали в Германии, Италии, Франции, Бельгии, Голландии и Греции, а вот в Англии – только пару раз играли. На родине пресса обо мне не писала, а на радио не ставили мои песни. Теперь я снова выступаю – обычно в Италии, где находится издающий лейбл, и я снова начал работать с концертным агентством – тем, что занимается делами Fairport Convention, Робина Хитчкока и других, – и, надеюсь, концертов будет больше. Думаю, мы будем играть в формате акустического трио, поскольку сложно возить с собой целую группу.

Как же вышло, что британская пресса проигнорировала вашу музыку?
Мне трудно сказать. Думаю, я не поймал нужную волну: не был панком, не играл ска, а когда ты не в тренде, британская пресса тебя не замечает. Но, к моему изумлению, в других странах мою музыку любят, покупают, о ней пишут и она звучит на радио. Там больше заботятся о качестве и сами решают, что слушать. Хотя мне повезло, меня «приютил» независимый лейбл Imaginary Records, издавший мой сингл “In The Opium Den” и пригласивший в трибьют Сиду Барретта. Журнал “Bucketful Of Brains” не раз с восторгом писал обо мне, брал у меня интервью. Могу сказать, что в 80-х я был культовым исполнителем в британском андеграунде, и сейчас у меня здесь есть постоянные слушатели.

Пол, ваша дискография весьма богата, а количество страниц в журнале ограничено. Не назовёте ли самые знаковые для вас альбомы?
Я люблю их все! Самый первый, “The Werewolf of London”, пусть и весьма неровный, привлёк слушателей, эти песни Джон Пил проигрывал на BBC. На “Burnt Orchids”, вышедшем после долгого перерыва в 1985-м, я нашёл свой стиль. Это мой первый альбом, со мной играет струнный квартет, и я – на акустической гитаре. Идеальное обрамление моих «викторианских страшилок». Затем “Danse Macabre” 1987 года – его издал британский лейбл Bam Caruso, специализирующийся на психоделик-попе. Это привлекло ко мне слушателей, увлеченных музыкой шестидесятых. Европейские фанзины рекомендовали меня дружеским лейблам, меня стали издавать в других странах и приглашать в туры. Один из этих лейблов, французский New Rose, попросил меня записать альбом специально для них. Так появился на свет один из моих самых откровенных и эксцентричных альбомов “A Cabinet Of Curiosities” (1987). Это мрачные песни, записанные с камерным ансамблем, в том числе кавер-версия The Adverts “Gary Gilmore’s Eyes”. И, конечно, нельзя забывать о “Duel”, который многие считают лучшим в моей дискографии. Именно для него записана сюита “The King Must Die” и зловещий номер “Nosferatu”. Ещё – сольный акустический альбом “Grimm”, посвящённый миру братьев Гримм, и “Bitter And Twisted”, который я считаю своим лучшим альбомом – в нём всё сошлось воедино, всё безупречно.

Я бы добавил “Gargoyles”, ваш самый тяжёлый альбом.
Это первый диск, для которого я записал все аранжировки самостоятельно, хотя исполнили эти партии другие музыканты. А тяжелый он потому, что гитарист пришёл из хэви-метала, а барабанщик был фэном Джона Бонэма. Помог и 24-дорожечный студийный магнитофон – так хорошо мы прежде не записывались. «Duel» звучал бы точно так же, но в тот раз мы попали в студию, где был всего лишь восьмидорожечный аппарат.

Это проблемы «инди-артиста» – в топовые студии я попасть не мог, на каждую запись нужно было выискивать деньги самому, и часто не удавалось добиться того, что хотелось. Вот почему некоторые песни у меня мигрируют из альбома в альбом: я стараюсь довести их до совершенства, перезаписываю, что-то отшлифовываю, пока не почувствую, что они звучат так, как надо. Быть на самофинансировании непросто, зато я всегда записываю то, что хочу. А недавно я отыскал наконец студию в Италии, продюсеру которой я могу доверять, и знаю, что он способен вывести мою музыку на новый уровень.

Именно там записан ваш свежий альбом “White Zombie”. Шаманский, словно в трансе записанный вокал, яркие «гости», закрученный сюжет из одноимённого старого фильма… Трудно ли было собрать воедино все части головоломки?
Труднее всего пришлось парням в студии. Они писали альбом, основываясь на моих наработках и пытаясь понять, что я имел в виду. Получилось потрясающе! 70% успеха этого альбома – в работе продюсера и студийных музыкантов. Мы решили сделать саундтрек к винтажному фильму ужасов с вставками в виде «настоящих» песен, работали путём проб и ошибок и создали насыщенный «звуковой пейзаж», вызывающий в сознании фильм Белы Лугоши и в то же время совершенно оригинальный. Моя цель – чтобы слушатель увидел в своём воображении фильм или графический роман в сопровождении щемяще-прекрасных мелодий, неземных звучаний и текстов, близких к высокой поэзии. Всё, чтобы заманить слушателей в свой фантастический – в изначальном смысле этого слова – мир.

Вы работали со многими лейблами, а какой был самый успешный с точки зрения продаж?
Каждый лейбл помогал по-своему, каждый помогал добиться чего-то нового. Bam Caruso привёл меня к новой аудитории, у New Rose была профессиональная команда промоутеров, благодаря которой я стал известен во Франции, Pastell из Германии организовывали мои первые туры, что привлекло внимание радиостанций, греческий Di Di Music дали мне выход на местное радио, прессу и фестивали; с ними я почувствовал, что в этой части света у меня много слушателей, и я почувствовал, что я что-то значу, хоть и подписан на небольшом лейбле. О продажах ничего сказать не могу – никогда не придавал им значения. Я делаю музыку не ради денег.

А Италия? Пара ваших альбомов и даже книги издавались местными фирмами.
Да, это так. Один из итальянских лейблов выпустил «Duel» в 1989-м, в начале 90-х я провёл пару лет с Black Widow, а сейчас работаю с Dark Companion. Это с ними мы записали “White Zombie”, впереди ещё несколько проектов, они опубликовали книгу стихов и готовят мою биографию. Публика в Италии такая же приветливая, как и в Греции… Я больше не играю в Англии, потому что там люди ходят туда, куда скажет им пресса. В Европе же они приходят слушать музыку.

Black Widow Records выпустили тройной альбом “A Tribute to the Madmen”, на котором есть две перепевки Боуи и Болана в вашем исполнении. Как вы выбирали песни?
Я всегда стараюсь сделать кавера непохожими на оригинал. Ищу что-то, чего песне может не хватать, стараюсь «вообразить её заново». Просто записывать вещь, потому что она мне нравится, я не стал бы.

Вы – автор биографии Марка Болана, однако в музыке у вас влияний глэма не найти. Что же вас так привлекает в наследии T-Rex? Просто исследовательский интерес?
Уникальный голос, мистические аспекты его ранних стихов и волшебство композиций, та красочная звуковая ткань, которую он создавал на ранних акустических альбомах Tyrannosaurs Rex. Это всегда вдохновляло в моём творчестве. Это не исследовательский интерес, это любовь.

У меня сложилось впечатление, что если Пол Роланд не пишет песни, то он пишет книги. Чем вы сейчас заняты?
Я почти закончил двойной сайко-поп-альбом. Скоро он будет издан. Есть ещё прогрессивный фэнтэзийный альбом, для которого мне осталось написать тексты. И ещё один двойной альбом, основанный на историях о призраках авторства М.Р. Джеймса; у меня есть демо-запись, но материал ещё надо достойно записать. Кроме того, двойной альбом ранее неизданного материала пойдёт бесплатным приложением к моей биографии “The Devil’s Jukebox”. Словом, много всего для «почитателей» Пола Роланда.

На что будет похож грядущий психоделический релиз?
На причудливый сайко-барокко-поп! Для этого проекта я припас наиболее подходящие для радиостанций коммерческие песни, такие как “Joe Strummer Said”, “She’s My Guru”, “The Summer of Love” и “1313 Mockingbird Lane” (отсылка к готическому особняку из сериала «Семейка монстров»). Думаю, эти названия дают представление о темах и историческом периоде, которые я постарался передать.

А фантазия для оркестра, о которой шла речь в начале?
“A Grimm Little Fantasy for Orchestra” – это совершенно отдельный проект, получасовая композиция для небольшого камерного оркестра. Я написал её для Ensemble 900, группы классических итальянских музыкантов, среди которых есть бывшие участники Ла Скала и Берлинского Филармонического оркестра. В ноябре состоится премьера в Италии, а на конец года назначен официальный релиз.

Как скоро увидит свет “The Devil’s Jukebox”? Кстати, каково читать о себе что-то написанное другим автором?
Книга была закончена пять месяцев назад, но из-за проблем с дизайном выход был отложен. Это меня крайне расстраивает, потому как пылятся и входящие в комплект диски.
Я читал книгу. Cтранно читать о самом себе, видеть оценки моих работ и поступков, особенно когда автор не боится своего мнения. Обычно рецензенты либо в восторге, либо резко против, а тут пишет человек, который хорошо разбирается в моём творчестве и не стесняется сказать, что из моих идей «работает», а что – нет. Это заставляет понервничать. Чувствуешь, будто меня судят за несостоявшиеся преступления!

Пол, ваша библиография по числу изданий превышает дискографию. И ряд ваших работ посвящено изучению Каббалы. Как глубоко вы изучили этот вопрос, когда работали над “Angels – A Piaktus Guide” и “Kabbalah – A Piaktus Guide”?
В них много моего личного опыта и даже некоторый элемент озарения. Есть и опыт других практикующих, с которыми мы занимались в одних группах. Эти книги нельзя отнести к исследованиям, потому что такой исключительно субъективный опыт невозможно описать по чужим словам. У меня с детства был опыт выхода за пределы тела, я посещал группы медитации и изучения каббалы, чтобы получить непосредственный опыт изменённого сознания в безопасной среде с самыми уважаемыми в Британии учителями. Я делал это не из праздного любопытства, это было моё путешествие к лучшему пониманию самого себя. Также я стремился отделить сверхъестественное от сопровождающей его сенсационности, чтобы читатели перестали бояться неизвестности и могли решиться на собственное духовное путешествие.

Почему вы ощутили тягу именно к Каббале?
Когда я приступил к её изучению, почувствовал, словно вернулся домой. Я словно узнавал заново то, что знал всегда, и всё встало на свои места. Теорию легко проверить на практике: нужно соотнести любой аспект нашей психологии, нашего мироустройства с её центральным символом, Древом Жизни, символической картой нижнего и верхнего миров, нашей души и Космоса. Чем больше я изучал эту «карту» и практиковал упражнения визуализации, тем больше мне открывалось. Я понял, что эта система истинна.

Вы писали о роли оккультизма в нацистской Германии. Насколько серьёзной была эта работа?
«Нацисты и оккультизм» стоит особняком от книг, которые я писал «по любви». Просто я смотрел фильм ужасов «Бункер», и идея книги пришла сама собой. Насколько серьёзно нацистов увлекались оккультизмом, была ли это псевдонаучная работа и, что более важно, какова истинная природа магии? Никто не думает, что Гитлер и прочие надевали балахоны и призывали демонов, но очевидно, что им удалось сделать губительное воздействие на массу людей в Германии, людей, у многих из которых были свои мысли и свои взгляды на жизнь. Так как же Гитлер смог подчинить своей воле огромные массы людей? Какова природа зла? Вот лейтмотив книги. Я писал именно об этом, заодно развенчав мифы о том, что нацисты прибегали к чёрной магии и полагались при принятии фатальных решений на астрологию.

Также у вас есть истории таких неоднозначных персонажей, как Алистер Кроули и ЛаВей. Если ЛаВей был шоуменом в погоне за наживой, то Кроули скорее искал удовлетворения своей жажды власти. Как вы оцениваете влияние этих фигур сегодня?
К сожалению, они до сих пор влиятельны. Я говорю «к сожалению», потому что ни тот, ни другой не могли предложить подлинного понимания и самореализации людям, которые к этому стремились. Эгоисты, любители саморекламы, озабоченные только самообогащением. Настоящие учителя – не такие. Кроули и ЛаВей ловили в свои сети молодых людей, ищущих своё место в жизни, играя роль изгоев общества, посвящённых во все тайны вселенной. На деле ЛаВай – просто карнавальный шоумен, шарлатан, продавец эликсиров, укравший все идеи у анархистов, а Кроули – циник и шут, который расставил в своих «магических» текстах ловушки для тех, кто слепо следовал за ним, а не шёл своим путём. Таких восторженных почитателей он презирал. А я презираю его за то, что он вёл доверчивых людей в петлю, насмехаясь над ними.

В песне “Walter The Occultist”, рассказывающей историю незадачливого оккультиста, поехавшего крышей на склоне лет, вы говорите: «Боги жестоки, они дразнят глупцов, заглядывающих за пелену». У этого героя был реальный прототип?
Лучший пример – сам Кроули. У него были знания и отвага, он добился высокого уровня сознания, но вместо того, чтобы разделить этот опыт с другими, он злоупотреблял им. На склоне лет он боялся темноты и умер в захудалом пансионате, его последними словами были «Я запутался, порой я ненавижу себя». Разве такими должны быть последние слова «мастера»! Мир оккультизма начала XX века кишит психологически травмированными личностями, которые стали жертвой собственного эгоизма: Монтегю Саммерс, Гардинер, Ла Вей, Остин Осмен Спейр и другие.

Об таких одержимых оккультистах вы пишете с немалой долей юмора. Это касается и песен, в которых вы рассказываете о Мартине Лютере, Эдгаре По… Где здесь для вас лежит черта, насколько серьёзным надо быть, рассказывая о действительно мрачных вещах?
Я считаю, что важно сохранять чувство юмора, особенно людям, которые считаю, что знают ответы на все вопросы и постигли абсолютную истину. Конечно, к духовным вопросам я подхожу серьёзно, но я способен отличить шарлатана и считаю, что имею право высмеять его. Эзотерика – не предмет, который можно выучить по учебнику. Почему улыбается буддист? Он знает, что этот мир – иллюзия, всё в нём преходящее. Надо легче относиться к жизни, иначе она собьёт тебя с ног. Но, опять же, это вопрос баланса и перспективы, ключевая тема Каббалы.

Помимо книг о сверхъестественном, у вас есть работы, посвящённые джазу, рок и поп-музыке. Насколько сильно, по-вашему, духовный элемент проявляет себя в роке?
В книгах и музыке я выражаю разные стороны моей личности, мне в равной степени нужно и то, и другое. Музыка – это божественный процесс, как и все творческие процессы. Чтобы пополнить растраченную энергию, мы слушаем музыку, ходим в картинные галереи, смотрим фильмы. Рок-музыка несёт в себе первичную энергию, которую человек проще воспринимает, потому что у неё вибрации ниже, чем у большинства классической. И поэтому рок популярнее среди молодых людей, которые ближе к этому энергетическому уровню. А чтобы воспринять более замысловатую музыку, такую как классическая, нужны интеллектуальные усилия. Естественно, я сильно упрощаю, но таковы основы нашей реакции на разные стили. Наши внутренние вибрации соответствуют вибрациям музыки, которую мы слушаем. Хотя и рок может принимать «рассудочную» форму, а классическая музыка – быть дикой и грубой. Те, кто знаком с прогрессивным роком и музыкой Стравинского, поймут это сравнение.

Менее года назад был издан «Любопытный случай Г.Ф. Лавкрафта» вашего авторства. Это не первая биография мастера внеземного ужаса, и перед вами наверняка стояла задача, как сделать её непохожей на другие.
Я планировал написать доступную, сжатую, но основательную биографию Лавкрафта ещё в начале 90-х, но не находил издателя. Как-то мне ответили: «Мы не знаем, кто такой Лавкрафт!» Когда я нашел издателя, выяснилось, что уже вышло несколько подобных работ, но всё это – работы для специалистов, написанные туманным языком, для обычных фанатов хоррор-литературы малодоступные. Был даже двухтомник в 2000 страниц! Я же решил написать книгу не более 200 страниц, охватить в ней самые важные факты его жизни, объяснить особенности его сложной натуры и его произведений для тех, кто хочет понять Лавкрафта глубже, но не хочет знать мелкие подробности его политических взглядов, личной жизни, штудировать его обширную переписку. Потом я написал вторую биографию специально для итальянской компании Tszunami Edizione, потому что английский издатель не обеспечил выхода версий на других языках и в целом сделал книгу не такой богато иллюстрированной, как мне бы хотелось. Поэтому я нашёл нового издателя.

К какому выводу вы пришли в ходе работы над книгой? Как много у Лавкрафта своих идей, а сколько – заимствований?
Одна из многих ироний его жизни в том, что он считал себя последним джентльменом Викторианской эпохи, чужим для XX века, но он же, по сути, сделал литературу ужасов современной, вычеркнув из неё готический элемент и очистив от пантеона призраков, оборотней и вампиров. В ряде его рассказов есть сквозная гомоэротическая тема, почти всегда связанная с главным героем, а вот женщины в центре сюжета оказываются редко. «Тварь на пороге» – одно из исключений. Очевидно, что мистического опыта у Лавкрафта не было, хотя по его текстам складывается обратное впечатление – это говорит о его воображении и таланте. Есть мнение, что у Лавкрафта было больше оригинальности, чем подлинного величия, и я с этим согласен. Стиль его поистине неповторим и мгновенно узнаваем, и есть лишь немногие, кто сравнится с ним в силе описания состояний по ту сторону сна. В книге я рассказываю и об авторах, которые оказали на Лавкрафта влияние, но перечислять их – слишком долгая история.

Одним из центральных произведений Лавкрафта считаются «Хребты безумия», роман, который часто относят к жанру научной фантастики. Как глубок был интерес писателя к науке?
Его всегда восхищали истории исследования Антарктики, ещё в детстве Лавкрафт интересовался отчётами первых экспедиций. В юности он написал эссе на эту тему, поэтому, когда он взяться на «Хребты безумия», был более чем подготовлен, он уже представлял это суровое величие и то чувство потерянности, которое охватывало первых исследователей ледяных просторов Антарктиды. Но непосредственно к написанию романа его подтолкнула находка Ричарда Бэрда – он обнаружил ископаемые останки. Бэрд послужил прототипом для профессора Дайера из Мискатонского Университета.
Лавкрафт также серьёзно увлекался астрономией. Он даже сам публиковал периодическое издание на эту тему. Так что он имел достаточно широкие, хотя и не академические, познания в этих областях. Но он не верил, что сможет получить учёную степень, и это сильно терзало его. Он так боялся неудачи, что постепенно выбрал в обществе роль аутсайдера.

Насколько сильное отражение его собственные фобии и расстройства нашли в характерах его персонажей?
Его протагонисты неизменно были проекциями его идеальной личности. Это Герберт Уэст и Рэндольф Картер, сквозные персонажи, воплощающие его альтер-эго. Демоны преследовали его и днём, и ночью. Он видел их на улице в форме «темнолицых подозрительных чужеземцев», а ночью его терроризировали «ночные мверзи» (nightgaunts), создания из его кошмаров, порождённых ранней смертью его отца, отошедшего в мир иной в сумасшедшем доме, или из характера его властной матери, умершей в лечебнице. Всю жизнь он боялся закончить как они.

Пол, вы также затрагиваете тему влияния Лавкрафта на рок-музыку. Можете немного раскрыть её?
В 1967-м году чикагская рок-группа взяла себе имя H. P. Lovecraft. Она записала заторможенный и сонный трек “The White Ship”, ставший первым номеров в списке песен, вдохновлённых творчество Лавкрафта. А затем за вдохновением к нему обращались многие тяжелые группы: Black Sabbath в песне “Behind The Wall of Sleep” (1970), их многочисленные последователи от Celtic Frost и Cradle of Filth до Deicide и Metallica. Даже британская пост-панк-группа The Fall – поклонники Лавкрафта! Подробнее об этой теме рассказывает книга “The Sound of Cthulhu”, я же уделил этому явлению только одну главу.

Пол, после всех написанных книг и песен у вас ещё остались амбиции?
Да. Я бы хотел, чтобы мою музыку издавали в России!

Алексей ЕВДОКИМОВ

Интервью опубликовано в «ИнРоке» №85/2018.