Пока мир трясет от ежедневных пандемических новостей, люди искусства осознанно проживают это особое, богатое на творческие импульсы, время. Музыкант и поэт Ольга Арефьева, как и все, соблюдает режим самоизоляции. За окном шелестят деревья, время от времени прилетают вороны, выламывают ветки и куда-то их уносят. Значит, жизнь идет.

В конце 2016 года мы уже делали с Ольгой интервью – обсуждали метафизические явления, западную и советскую музыку, стихи и прозу, духовные пере- и недолеты. (Для другого издания, – прим. ред.) Получилось интересно, поэтому я давно планировала продолжить диалог.
В середине марта Ольга анонсировала выход нового сольного альбома «Хина», работа над которым велась полгода, а в конце мая – второй, «Как я стал клоуном». Оба они были записаны на айпаде. Выход альбомов совпал с остановкой жизнедеятельности почти на всей планете в момент всеобщего ужаса перед неопределенным будущим. Звучит неплохо!
Я думала: подождать неделю, месяц, полгода? С одной стороны, круглые сутки мозги людей заняты исключительно тремя темами – коронавирусом, коллапсом экономики и выживанием, но, с другой – жизнь-то продолжается. Волна схлынет, а творчество останется. «Делай, что должен, и будь что будет» – решила я, и позвонила ей.

«АБОНЕНТ ЗАНЯТ»

Ольга, здравствуйте. 2020 год стал для вас очень продуктивным: несколько новых видеоклипов, два сольных альбома подряд. Что же будет, если Ольга Арефьева вдруг остановится? И возможно ли это?
Абсолютно ничего не изменится. Просто не будет нового, того, что «она» продуцирует. Но появится что-то другое. Что значит остановиться? Творческий процесс состоит из двух этапов: один очень быстрый и относительно легкий – всё сочинить. У меня это происходит как секс и зачатие: радостно и на гормональном всплеске. Романтично: раз – и ты с песенным «пузом». А вот дальше нужно материал довести до ума. Условно говоря, выносить, родить, вырастить и устроить судьбу детища. Вся остальная творческая жизнь – это кропотливый процесс работы с исходной идеей. Тут нужны терпение, трудолюбие и технические умения.
Творческих идей у меня бесконечно много, только руки протягивай и спину подставляй. Пока есть силы – работа не закончится, мне всегда есть, что делать. У меня очень широкий фронт деятельности и большие запасы несделанного. Ограничивают только физические возможности, силы и время. А творческих идей сколько угодно – они витают свободно в воздухе. Не я, так, надеюсь, кто-то другой их подхватит.

Том Уэйтс рассказывал, как однажды ехал по автостраде, и ему пришла в голову песня, но остановиться и записать ее он не мог. Тогда Уэйтс воззвал: «Господи, пошли это Леонарду Коэну! Ты же всевидящий – неужели не видишь, что я занят?»
Возможно, это и правда так. С неба летят посылки. Иногда мне кажется, что я живу как будто за нескольких творческих личностей. Может быть, они умерли или не смогли реализовать свои задачи. На меня явно валится поток, рассчитанный на нескольких человек. Я открываю свои фильтры, принимаю то, что сверху сыплется, преобразую в местные и понятные частоты и потом через себя выпускаю в мир. Зачастую я могу подхватить и несколько потоков. Как волк, который ловит яйца в старой компьютерной игрушке. Тем не менее, очень много посылок остаются бесхозными и просто пропадают.

Расскажите, что для вас было самым важным в работе со звукорежиссером над альбомом «Хина»?
Должны совпасть вкус и понимание концепции. Звукорежиссером «Хины» был Тимур Ибатуллин. Он тонко чувствующий музыкант, с которым мы сотрудничаем не первый год, и он уже помог мне записать три альбома: «Джейн», «Триптиц» и «Ангел и девочка». Помню, когда в первый раз слушала сведение альбома «Джейн», у меня побежали мурашки по коже. Насчет некоторых моментов «Ангела и девочки» у нас случались разногласия, были переделки, но мы нашли общий язык и сделали круто, с Тимуром это получается. «Триптиц тоже был потрясающим. «Хина» – наша четвертая совместная работа.
Я дала уже готовый материал, по которому оставалось только шкуркой пройтись, чтобы лишнего не торчало. Он где-то поменял баланс, добавил обработку. Я моментально все изменения заметила и написала список, что убрать. Он удивился: получилось, что я услышала и забраковала всё, что он внес. И немного обиженно спросил меня: «Зачем тогда я нужен здесь?» Но, тем не менее, пошел навстречу и сделал как я просила. И вовсе не потому, что я могу приказывать, а потому, что мне нужно доверять. Иначе это получится не альбом, а письмо дяди Федора из Простоквашино, которое дописывали все по очереди. Кто всё придумал, тот и принимает решения.

Чья задумка была сделать «тюн» голоса на некоторых песнях?
На айпаде в аранжировочной программе есть кнопка, которая находится в разделе «игрушки» и называется «экстратюн». В игрушках есть ещё разные алгоритмы искажения голоса: можно сделать его как у робота, маленькой зверюшки или инопланетянина. Работа «экстратюна» проста – программа делает все ноты совершенно прямыми. Звучит неестественно, переходы между нотами становятся резкими, курлыкающими, но мне это показалось по приколу. У меня не было солирующего инструмента, а соло в песнях все же требовались, поэтому я превратила свой преобразованный голос в инструмент. Помню, что сделала это временно, и думала, позже заменю. Но потом привыкла, полюбила и захотела оставить.

 «КАК Я СТАЛ КЛОУНОМ»

 Детский альбом «Как я стал клоуном», как и «Хина», полностью сделан в «GarageBand». Как вы освоили эту программу?
Методом тыка, без уроков и курсов.

Каждый способен так же быстро разобраться и сочинить там песню?
Мне кажется, сочинять в «гаражбэнде» – это как строить дом, начиная с крыши. Лучше иметь готовую песню заранее, до начала работы в программе. Слова, мелодия, гармония, темп, форма и общая фактура должны быть уже выявлены и хорошо просматриваться. Аранжировка – это только одежда для песни. Если у вас есть на что её надевать, то дальше уже дело техники. Всё-таки главной информацией, костяком остаётся сама песня. И, кстати, не каждая фактура поддаётся переложению в электронные звуки. Если в произведении изменчивый размер, замедления, ускорения и нетемперированный строй, то задача практически неосуществима или очень трудна. Электронные звуки, лупы и сэмплы тоже задают определённые рамки для работы, и не все стили музыки в них впишутся.
Наверное, это сможет каждый, но всё же нужна некая музыкальность, а также умение оперировать символами, строить структуры, понимать устройство гармонии и ритма. В конце концов, нужно умение управляться с айпадом и тач-экраном. Зато можно работать на коленке и где угодно. Задачу можно упростить, если использовать клавиатуру нормального размера, а не нарисованные на экране мелкие клавишки. Или вообще взять другую программу, но это тогда будет уже не дорожный вариант. И там тоже будут свои сложности и неудобства.

Чем принципиально отличаются «Хина» и «Как я стал клоуном»? Я узнала, что вы использовали разные инструменты в аранжировках. Что-то ещё?
В детском альбоме я больше склонилась не к электрическому звучанию, а к оркестровке. Использовала скрипки, гобой, медные духовые.
В «Хине», как мы уже обсудили выше, соло были не сыграны, а спеты электронно измененным голосом, который звучал как инструмент. На альбоме же «Как я стал клоуном» я впервые сыграла инструментальные соло. Солировать на инструменте я никогда не умела – не владею на таком уровне гитарой, а уж клавишами и подавно. На репетициях я обычно напеваю голосом, если надо что-то показать музыкантам.
Тут поступила точно так же: импровизировала голосом и записывала прямо в песню, а потом на соседней дорожке понемногу набивала нотами то, что напелось. Сначала просто в виде фортепиано. Потом подбирала, какой бы это мог быть инструмент. Ещё из нового – я стала использовать чуть более сложные созвучия в оркестровых фактурах. Навтыкала много задержаний, секунд, нон, ундецим. На слух это не сильно меняет музыку, но делает звук чуть богаче.
И впервые стала набирать барабаны руками, а не брать готовые петли. Раньше для меня это был темный лес, но разобраться оказалось вполне реально. И всё это было довольно интересно.

НЫРЯЯ НА ГЛУБИНУ ВОСПРИЯТИЯ

У вас действительно очень разные проекты и разноплановые творческие истории. Почему?
Они разноплановые только по внешней упаковке. Внутреннее содержание одно. Оно расходится как лепестки цветка, которые друг другу не противоречат и растут из одного стебля.

Конечно, потому что это всё появляется в мире через вас.
Я могу принять только то, что соответствует мне, что ловит моя антенна. Есть анекдот: «Задолго до Менделеева таблица приснилась Пушкину, но он в ней ничего не понял». Я не парюсь на тему того, что не каждый день получаю «письма от бога». Мне бы распаковать, прочитать и воплотить то, что уже есть. Какие-то частоты разбираю хорошо, какие-то еле-еле, остальные вообще не для меня. Конечно, есть вещи, которые сильно на меня действуют, от них и пляшу.

Какие это вещи?
То, что связано с переживанием невидимого, глубины и сложности материи, нашей взаимосвязи со всеми слоями мира. Много про игру, театр, иллюзорность, но важность нашего земного спектакля. Многое можно пережить через танец, тело и глубокие ощущения, которые бывают, когда погружаешься в движение. Благодаря танцу я услышала и перевела на земной язык много поэтических образов.

Значит, есть песни, рожденные из танца?
Напрямую, может быть, их немного, но косвенно – почти все. Например, «Глина». Есть такой японский танец – буто, там человек не столько танцует, сколько погружается и погружает других в особое состояние. В этом есть магия, шаманство и очень глубокое психическое обнажение. Физическое часто тоже. При таком танце движений может не быть вообще или быть очень мало. Кстати, ещё неожиданно сильно на эту песню отреагировали фридайверы – люди, которые ныряют под воду без оборудования, на задержке дыхания.

Чтобы понять ваши образы, нужно нырять на глубину?
Необязательно в воду. Надо нырнуть в песню. Ощущения передаются от человека к человеку. Если в ком-то колеблются струны, другие люди резонируют. Даже самое странное искусство вызывает отклик.

Ваше настроение как-то влияет на восприятие творческого потока?
В целом я просто живу. Плохие ситуации и недоброжелательные люди могут меня слегка выбить, потратить зря мои энергию и время. Но, так или иначе, мы все в материальном мире это переживаем. Остальное зависит от фокуса внимания.

А как можно настроить себя, чтобы тоньше чувствовать мир?
Ну, это привычка концентрироваться на определенных вещах и явлениях. Направление внимания в каждой профессии своё. У музыканта это слуховая практика. Музыканты постоянно должны прислушиваться к звукам – хотя бы той музыки, которую делают. Такая у нас работа. Она затачивает определенные рецепторы, центры мозга. Некоторые музыканты рассказывают, что не могут слушать чужую музыку, потому что в голове немедленно начинается процесс отслеживания гармонии, линии баса и других инструментов вплоть до невидимых оттенков. Художник везде видит композицию, цвета и линии, писатель – сюжеты и словесные формулы. Врач – симптомы, признаки здоровья и нездоровья. Телохранитель – потенциальную опасность и схему возможного реагирования. Вроде бы разные вещи, но явление одно – концентрация внимания, рассматривание фактуры мира в подробностях. Телесные практики — тоже очень крутая штука. Тело – это же не просто тело, оно еще и обиталище духа.

ДЕЛИКАТНЫЕ ЛЮДИ

Вам приятнее общаться с людьми, которые настроены так же внимательно, как и вы?
С одной стороны, мне неважно, как у кого настроено внимание, с другой – это сказывается сверху донизу на всем поведении человека. Если человек нечувствителен, то зачастую он грубо ведет себя в общем пространстве. Находиться рядом с ним неприятно: видеть наглость, хамоватость, неуместность, а то и опасность. Есть другие люди – деликатные. Они свободно самовыражаются и нормально при этом живут, но ощущают другого человека – задумываются, как не доставить дискомфорт окружающим. И это, конечно, связано с готовностью уважать чужие границы, привычкой внимательно чувствовать, определенной натренированностью внутренних сенсоров.

Вы встречаете много таких людей?
Мне кажется, что их всё больше. И хотя мир меняется в сторону большего индивидуализма, люди хотят снова объединяться. Только «перезаключив договор» о том, как с ними можно обращаться, а как нельзя. Кому-то кажется, что мир перевернулся. Старые токсичные манеры идут на свалку, что приводит в предельное изумление «старую гвардию».
Как же так? Начальник-самодур или домашний насильник – это стало ненормально. Нельзя бить детей, сексуально домогаться подчиненных, указывать, как жить другим, даже курить в общественном месте? Зато можно иметь любую ориентацию, самому решать, рожать детей или остаться чайлдфри, делать или не делать татуировку. Раньше ж было наоборот!

Ваши близкие люди – какие они?
Конечно, деликатные. У монахов есть поговорка, что острые углы люди обтесывают друг об друга. Были острыми камнями, стали круглой галькой. Самость и резкость есть у каждого живого существа, и у меня тоже. Иногда именно с близкими могу люто схватиться. Но любой конфликт у нас заканчивается обсуждением, как сделать так, чтобы в дальнейшем подобного не происходило, как не задевать друг друга, давать жить и дышать. От неприятного чужого можно абстрагироваться и отвернуться, выстроить какой-то забор. А близкие к тебе открыты, а ты – к ним, и уходить никто не планирует, так что ничего не остается, как изучать острые моменты и постепенно обезвреживать.

«МЫ НЕ ЖИВЕМ В ОДНОМ ТРЕЙЛЕРЕ»

Как вы работаете с музыкантами? С одной стороны, нельзя задевать замечаниями музыканта, который творит, а с другой стороны, его творчество должно происходить в задуманных рамках, чтобы всё работало на общее дело.
В группе «Ковчег» все находятся по доброй воле, поэтому мы обо всем договариваемся и ищем баланс. Никто никого не удерживает, в этом залог мирных отношений. Другие проекты открыты для всех, я не ревнива. У нас разрешено говорить «нет». Каждый может отказаться участвовать в концерте или записи. Заранее, конечно, на стадии составления расписания. Но чаще всего никто не отказывается. Зато, когда собираемся вместе, мы получаем удовольствие от музыкального общения друг с другом. Мне кажется, это вполне здоровая ситуация.

При этом в группе есть обязательства и дисциплина?
Безусловно. Мы люди, которые честно играют и ответственно себя ведут. Вообще-то в среде музыкантов можно встретить различные патологии, и есть группы, где всё происходит достаточно болезненно: где-то фронтмены всех творчески подавляют, где-то царит анархия и ситуация лебедь-щука-рак. Часто талантливые люди не сдерживают пороки, и это пагубно сказывается и на концертах, и на жизни. Тесное взаимодействие в маленькой коробочке с проблемными партнерами – это большое испытание для психики. В ситуации открытых дверей проще уйти. Но небольшие сложности – это как раз повод не бегать от проблем, а обдумывать, разбираться и учиться.
Семья – то же самое. Многим трудно пережить возникающие трудности совместного существования, столкновения интересов. Кто-то не справляется и уходит, находит другого партнера. Но если на новом месте с новым человеком всё повторяется, то однажды придется начать разбираться, в чём дело.

И что, никто в группе плохо себя не ведёт?
Случается, что кто-то опоздал или выпил, или повёл себя не так, но это маленькие зернышки, которым мы не даем прорасти, сразу обсуждаем. Большинство давно не опаздывает, да и пить перестали, уже не те возраст и здоровье. К счастью, мы не живём в одном трейлере и не едем день за днем в новый и новый город выступать. Каждый живёт в своей семье, и мы приходим на репетиции, соскучившись друг по другу.

ПЕРЕХОД В ОНЛАЙН

У вас был запланирован тур в поддержку «Хины», но из-за ситуации с коронавирусом концерты перенесли.
Наверное, можно сказать, что их отменили. Билеты действительны, когда всё снова откроется, то мы обязательно везде выступим, но, наверное, именно тех концертов уже не получится. Получатся какие-то другие, не хуже.

Вас расстроила отмена живых концертов?
К моему удивлению, меня это совсем не парит. Я могу выступать и не выступать. Вообще-то я интроверт и спокойно обхожусь без тусовок и компаний. Мне нормально заниматься своими игрушками и общаться по интернету. Пока перевешивает желание быть вместе со слушателями, группой и музыкантами, я с удовольствием играю концерты. Но если нет – ощущения, что лишили воздуха, не возникает. Есть много других дел.

Вы хотели бы перейти в онлайн-режим, играть в студии, как делают многие коллективы сейчас?
Я пролистала много онлайн-эфиров и пришла к выводу, что обычно это довольно беспомощное зрелище, которое не передает обаяния музыки и группы. Я бы даже сказала, что часто это убийственная штука. Через плохую видеосъёмку флёр волшебства не передается, зато создается ложное впечатление, что музыканты ужасно скучны и унылы, а их музыка беспонтова. Ощущение это, безусловно, ложное, но настолько сильное, что мне приходится вести внутренний диалог с собой на эту тему. Чтобы получилось, надо сильно постараться насчет звука, изображения и ещё чего-то неуловимого.

Каким тогда образом можно дистанционно передать музыку зрителю?
Если не через концерт, то через качественную звукозапись, хорошие видеоклипы, может быть, фильмы. Собственно, и телепередача хороша, это вполне разработанный жанр. Чем она отличается от трансляции? Только тем, что поработали над всеми элементами – светом, звуком, атмосферой. Может показаться, что достаточно просто поставить камеру и спеть песню, но ничего подобного. Съемка при бытовом свете на фоне предметов домашнего обихода вряд ли выстрелит. Если и впрямь делать трансляции, надо повозиться. Половина магии – это атмосфера. Артист – это довольно зависимая профессия. Сделай ему плохой звук, свет, неудачно сними – и зрители холодными глазами увидят только стократно усиленные недостатки – как с осколком зеркала Снежной Королевы. Артист всегда виноват, если что не так, но ему же и все плюшки, если всё так.
Впрочем, на одну онлайн-трансляцию меня всё-таки соблазнили. Я выступила на эфире газеты «Фонтанка» в поддержку врачей, со сбором на средства индивидуальной защиты для них.
И перед трансляцией я несколько дней была озадачена тем, как же это сделать наилучшим образом. Нужно было соединить гитару, голос и плэйбек – звук из трех источников, плюс изображение с камеры. Камеры и световые приборы у нас были, а вот пульта, карты видеозахвата и ещё чего-то не хватало. В итоге мы провели живую съемку одним дублем, потом я соединила всё в монтажной программе и подложила фоны. После онлайна выложила материал на YouTube как отдельное художественное произведение. Сейчас собираем конфигурацию, чтобы можно было делать именно трансляции. Зритель, может, наших усилий не заметит, но, надеюсь, почувствует в виде хорошего впечатления.

ШЕСТНАДЦАТЬ КВАДРАТИКОВ ТВОРЧЕСТВА

В одном интервью вы сказали, что у вас присутствует «кошачий интерес к незнакомым коридорам». Вы занимались многими весьма необычными вещами. Расскажите, чем ещё планируете заняться?
Заранее я ничего не планирую, путь сам ведёт. У меня помимо песен через жизнь проходят достаточно длительные эпопеи, связанные с движением, перфомансом, литературой, театром, видеоискусством, жонглированием. Это такие глобальные темы, которые нельзя просто поматросить и бросить. Они глубокие, продолжаются всю жизнь и сильно её меняют.
Но, удивительным образом, новости всё-таки есть. Сейчас период, связанный с рисунком. В танцевальной импровизации есть практика – двигаться и не повторяться. Я придумала для себя подобное задание – рисовать и не повторяться. В альбоме делаешь квадратики пять на пять, у меня получилось по шестнадцать квадратиков на лист. В первые дни изоляции я с утра до вечера рисовала и каждый день выкладывала очередной лист в фейсбук.
Процесс рисования – это особая настройка мозга, которая буквально парализует меня в остальных областях. Переключаться совсем не хотелось. В тот период я вообще не играла музыку и не монтировала видео. Я оставила только занятия йогой через Zoom и сон.
Оказалось, графика очень похожа на танец. В ней та же логика. Надо создать внятное, простое и оригинальное изображение. Это практика не столько про рисунок, сколько про мышление. Оказалось, что не так сложно нарисовать, как придумывать что-то новое. Было безумно интересно и интеллектуально непросто. Я с удовольствием продолжу.

Почему вы решили расширить инструментарий для творческого самовыражения?
Это получается само собой. Любая новая сфера сначала немного пугает, но потом выясняется, что это не так страшно. Всё получается, когда есть настоящая мотивация. Это как пойти за хлебом, когда очень хочешь есть. Ты же не будешь думать о том, как сложно переставлять ноги и зачем это надо? Ты хочешь хлеба – и ноги тебя к нему несут.
Пребывание на сцене влечет интерес к движению, ощущению пространства и атмосферы. Хочешь петь, выражать прилюдно глубокие чувства и не сбивать дыхание – не обойтись без интереса к психофизике состояний, управлению своим и зрительским вниманием.
К песням прилагаются клипы, к клипам – операторское, режиссерское и монтажное искусство. Искусство – это переживания, экзистенциальные вопросы – и вот ты, того не планируя, изучаешь философию, психологию, этику, эстетику. Всё, чем я увлекаюсь, исходит из текущей деятельности и имеет реальное применение в ней. Кому-то может показаться, что это разное, но, тем не менее, я бью в одну точку. Всё происходит для того, чтобы лучше понимать что, зачем и как я делаю.

С 2003 года вы проводите тренинги, на которых участники рисуют, поют, танцуют и погружаются в творческую импровизацию. Такие тренинги подходят всем?
Прийти можно любому желающему, если разрешено по возрасту и здоровью, но только самостоятельно. Причинить добро невозможно, поэтому мой тренинг нельзя подарить или привести кого-то за компанию. Человек должен сам захотеть и обратиться, иметь личное намерение и мотивацию, иначе моя работа будет неэффективна.
Я умею помогать людям ориентироваться в творческом потоке, попадать в него, не бояться и не теряться. Открою секрет: человек может научиться всему, что ему по-настоящему нужно. Ребенок мгновенно осваивает и чужие языки, и музыкальные инструменты, и компьютерные программы. Например, попав в другую страну, дети моментально изучают язык, чтобы общаться со сверстниками. Для них это важно. А родители могут язык так и не выучить, если у них есть круг, в котором можно общаться и без этого. Также, когда ребенок видит, что родители искренне увлечены чем-то, он с высокой вероятностью потянется к тому же. У многих детей есть врожденные склонности: оставь такого наедине с гитарой и записями любимого артиста – потом обнаружишь, что он их все выучил и сыграл. Только не нужно насильно людей тащить, толкать, если они не видят необходимости в каком-то занятии. Надо выявить реально существующие притяжения. Тогда силы удесятеряются, а не будут потрачены на саботаж, сопротивление и очковтирательство.
Мы внутри взрослых костюмов – те же дети. Люто прокрастинируем, если в глубине души чувствуем, что дело не наше, но своротим горы, если что-то интересно. Я исхожу из того, что надо договариваться со своим внутренним ребёнком – тогда откроется доступ к бесконечному резервуару силы. И я против того, чтобы ломать себя перенапряжением воли. Можно не туда забрести и потом обнаружить себя с нелюбимым делом и разбитым корытом.

БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМИ

Музыкант Михаил Казинник однажды сказал, что музыка – это высшее знание, данное людям в уникальном чувствовании. А что для вас музыка?
Я в целом согласна, но не стала бы так говорить только об одной музыке. Я живу одновременно в разных средах. Высшее знание есть практически везде – в форме и линиях танца, в переживании мира через ощущения, в произведениях для глаз и ушей. Многое у людей связано со словом – прозой и поэзией, еще больше – с математикой, логикой и интеллектуальными конструкциями. Я не могу сказать, что в какой-то одной области высшего больше или меньше. Везде разные стороны чего-то главного. И всё сходится где-то в одной точке. Увидеть высшее напрямую из материи мы не можем, но встречаемся с ним через красоту. А красота – это атрибут божественного, она происходит из мира, недоступного нам, но частично прозреваемого. Каждый находит свой способ взаимодействия с ней, а у многих таких способов несколько.

Как вы думаете, что может сделать человека счастливым?
Самые счастливые существа из тех, кого я наблюдаю – это собаки. Вот они умеют просто быть счастливыми. Но собаки не стремятся стать не собаками, они хорошо умеют быть собой здесь и сейчас. Мне кажется, не надо искать чрезмерных наркотически-взлетных переживаний, чтобы шатало-мотало. Если жить в ярой погоне за наслаждением – попадаешь в маятник. Какой взлет, такой потом и откат. Это не счастье, а просто сильные ощущения. Эволюция устроила так, что эндорфины мы получаем дозированно и зарабатываем их, прикладывая усилия. А кто получает бесконтрольный доступ к удовольствиям, превращается в крысу, которая бесконечно давит на рычаг, пока не умрет от нервного истощения. Лучше удерживаться на ровной планке. Для меня это когда осмысленно трудишься и пропускаешь через себя мир. Счастье – это когда делаешь своё дело, оно получается, и результат нужен людям.

Виктория ВАСИНА
Фото — официальный сайт Ольги Арефьевой ark.ru (тренинги, концерт в Петербурге/»Главклубе» 18.04.2019), Владимир Импалер (выступление на фестивале «Путь к себе», Калужская обл., 2014 г.)