Кен Хенсли (1945-2020): Жизнь волшебника
4 ноября 2020 года ушёл из жизни великий рок-музыкант, клавишник и основной композитор классического состава Uriah Heep Кен Хенсли. С тех пор прошёл ровно год… То, что произошло, было полной неожиданностью и шоком для всех. Незадолго до этого, 24 августа, Хенсли отпраздновал 75-летие. На своей ферме в испанской глубинке он, несмотря на пандемию, не скучал, занимался творчеством, отправлял регулярные видеоприветы поклонникам и рассказывал о новой музыке, над которой продолжал активно работать всё это время. А затем как гром среди ясного неба новость — Кена не стало. Как же так?!
По скупым новостям в соцсетях ясно одно — это не коронавирус, а какая-то внезапная и жестокая болезнь, из-за которой он в один из дней почувствовал себя неважно, на следующий оказался в больнице, впал в кому и уже не очнулся. Вместе с ним всё это время была его супруга Моника. А соболезнования и слова благодарности за прекрасную музыку теперь шлют поклонники со всего мира…
В такой момент любая статья будет казаться куцей, однобокой и не о том, хотя источников информации, книг о Uriah Heep хватает. Сам Кен Хенсли написал бесценную автобиографию, вышедшую в паре с концептуальным альбомом “Blood on a Highway” (2007). Диск повествует о карьере рок-звезды, а книга имеет красноречивый подзаголовок — “Too Many Dreams Come True”, то есть “Слишком много грёз сбывается”. Кен обрывочно, но предельно откровенно говорит обо всём — от вкуса пончиков, которые покупал в детстве по дороге в школу до трудных подробностей развода с очередной экс-женой. И о творчестве, конечно, тоже.
ГИТАРА ВМЕСТО ФУТБОЛА
Кеннет Уильям Дэвид Хенсли родился 24 августа 1945 года, за неделю до официального завершения Второй мировой войны, в семье Уильяма и Эвелин Хенсли. Первые десять лет его жизни прошли в Лондоне, а потом отец, отставной моряк, получил работу на авиастроительном заводе в пригороде, и семья переселилась в городок Стивенидж в 44 километрах от столицы. В семье было пятеро детей, Кен — старший, за ним — Тревор, Найджел, Марк и Доун. Родителям едва удавалось сводить концы с концами, и мальчик подрабатывал, разнося газеты и молоко. “Мама могла давать нам только по одному шоколадному печенью в день, а в выходные по два, — вспоминал он. — Я мечтал, что когда у меня наберётся немного денег, я куплю себе целую пачку и съем их все! И я это сделал”.
Любимым увлечением мальчика был футбол — он играл с четырёх лет, выступал за школьную команду, и так успешно, что им заинтересовались в профессиональном клубе “Лутон Таун”. Отец был в восторге, но оказалось, что и школа ценит мальчика прежде всего как футболиста, и если он не станет играть за них, то и обучения не будет. Было жалко лет, уже проведённых за партой, и Кен отказался, чем сильно раздосадовал отца. Впрочем, тот поначалу не препятствовал интересу сына к музыке, ведь в семье это было делом не чуждым. “Мама была превосходной пианисткой и танцовщицей чечётки, а отец владел эстрадным вокалом и играл на гармонике, у него был сценический псевдоним Рэй Силвер”, — вспоминал Кен. Свою первую гитару он получил в 11 лет от отца, выпросив её в подарок за то, что согласился пойти к зубному, после чего засел за самоучитель и собрал первую группу. Сценический дебют состоялся в сентябре 1960-го в зале Mentmore Pen Factory, где работала его бабушка. Хенсли вспоминал, что когда он закончил бренчать на гитаре, оказалось, что другие уже остановились. Но публике, кажется, понравилось.
Тогда кумиром Кена был Пресли: “Я не хотел быть КАК Элвис, я хотел БЫТЬ Элвисом!” Для этого Кен беззвучно оттачивал сценические позы дома перед зеркалом. А ещё Хенсли с детства сочинял стихи. Тетрадки с ними он хранил всю жизнь и иногда с улыбкой перелистывал. “Играть музыку я хотел просто для того, чтобы превратить свои стихи в песни”, — говорил Хенсли. И практически всё, что он сочинял, отталкивалось от текста, от звучания слов; придумать текст на готовую музыку для него было гораздо труднее. О Кене-поэте нужно рассуждать много и отдельно. Была и ещё одна мотивация. “В детстве я мечтал стать рок-звездой, всегда хотел кататься в лимузинах, давать автографы, получать золотые диски, — признавался он. — И каждый шаг на пути был восхитителен”. Так что, глядя на путь Хенсли, мы должны учитывать все эти три вектора…
ЗАБОР ИМЕНИ ХЕНСЛИ
Первую группу Кен назвал Ken & His Cousins (имена “кузенов” история не сохранила), затем, в 1962-м — школьные друзья из Kit & The Saracens, причём, чтобы попасть туда, Хенсли переквалифицировался в клавишники, благо, фортепиано было дома и играть он уже немного умел. Кен поехал в Лондон, продал тогдашнюю гитару Gretch Tennesseean и купил орган Farfisa (штука попроще хаммонда, на такой играл, например, Рик Райт на первых альбомах Pink Floyd). “Я приехал домой и с завязанными глазами разучил мажорные и минорные аккорды в пределах октавы. Это заняло целую ночь, но следующим вечером я впервые выступил с Kit & The Sarecens!” — вспоминал Кен.
Правда, этот резкий уход в рок не одобрил отец. “В конце концов он попросил меня покинуть дом. Мне было сказано, что я стал слишком плохо влиять на своих братьев и сестру. Мужчина с длинными волосами в нашем доме был табу”, — признаёт Кен. О дальнейшем в книге несколько скупых строк — Хенсли приютили какие-то странные друзья семьи, потом он жил и ночевал в туровом грузовике, мылся в гостях у друзей и перебивался случайными заработками — например, забор, который Кен построил в Стивенедже, стоит до сих пор!
“Сарацины” превратились в Jimmy Brown Sound (в честь Джеймса Брауна), попробовали играть соул, и небезуспешно: разогревали артистов уровня Криса Фарлоу и Зута Мани. А однажды выиграли конкурс и смогли записаться в студии. По правилам, надо было иметь как минимум одну свою песню, Кен и его товарищ Рик быстро сочинили вещицу под названием “Hey”. Лейблы ей не заинтересовались, но потом Хенсли услышал слегка изменённый вариант этой песни в качестве нового хита известной певицы — подруги звукорежиссёра, который работал с ними в студии. Подробностей нет, и как звучал первый хит в карьере Кена, можно только догадываться.
ДЖЕМ С “БОГАМИ”
В 1965-м Хенсли понял, что душа лежит не к соулу, а к зарождавшемуся тогда хард-року. В его группе The Gods успели переиграть ставшие знаменитыми потом Грег Лэйк (бас-гитара, King Crimson, ELP), Мик Тэйлор (гитара, The Rolling Stones, именно у него Кен подсмотрел слайд-гитарные приёмы), Джон Глэскок (бас-гитара, Jethro Tull) и брат его Брайан (гитара). К тому времени у Кена (вернее, у группы) уже был орган Hammond L100 (попроще B3, два мануала по 3,5 октавы, но тоже вещь!). У группы вышло два диска — одноимённый (1968) и “To Samuel a Son” (1970), плюс сайд-проект Head Machine с диском “Orgasm” (1970). В состав, записывавший альбомы Gods, входили Кен Хенсли, Джон Глэскок, Джо Конас (гитара) и барабанщик Ли Керслейк. Он, как и мелькнувший в 1967-м в составе басист Пол Ньютон, ещё появятся в этой истории.
Творчество The Gods, хотя и не наделало шума в хит-парадах, показало довольно близкий прообраз того, что мы слышим в Uriah Heep: смесь прогрессивных, блюзовых и соул-влияний с многоголосными высокими подпевками а-ля Vanilla Fudge. Не менее яркими были и концерты — например, в клуб “Speakeasy” в феврале 1969-го зашёл Джими Хендрикс. “Это не было чем-то исключительным, люди часто приходили туда после собственной программы посмотреть конец сета, — вспоминал Кен. — Хендрикс поднялся, взял гитару Джо, перевернул её и принялся джемовать. Я смотрел с раскрытым ртом…”
Но опыт не перешёл в славу, к 1970-му терпение лейбла EMI иссякло, The Gods распались, и Кен перешёл под крыло к более удачливому Клиффу Беннету в проект Toe Fat. Суть финансовых отношений сводилась к тому, что Хенсли жил у Клиффа дома, за что играл в Toe Fat на гитаре и красил ему стены ванной. Через пару месяцев Кен понял, что красить ванные — это не его, как и играть ритм-н-блюз, и как раз в этот решающий момент подоспело приглашение от группы Spice. Был декабрь 1969-го.
И ХАММОНД ВПРИДАЧУ
На тот момент будущие Uriah Heep уже заключили контракт с менеджером Джерри Броном, записывали будущий альбом “Very ‘Eavy Very Umble” и раздумывали о том, что было бы неплохо немного украсить альбом с помощью клавишных. С этой задачей в принципе справился и приглашённый Броном сессионный пианист Колин Вуд, но Пол Ньютон вовремя вспомнил о Кене Хенсли и… Как говорится, дальнейшее — история, о которой уже сказано немало, и у этой истории много разных сторон, а у её участников — много разноречивых ответов на одни и те же вопросы. Например, об авторстве: если гитарист Мик Бокс уверен, что материал дебюта Uriah Heep был полностью готов до присоединения Хенсли (например, клавишное вступление к “Gypsy” наиграл на фортепиано Дэвид Байрон), то Кен Хенсли утверждал, что материал был существенно переработан, и его авторство не указано по контрактным соображениям.
Но эти споры начались уже потом, а тогда и у Spice, и у Хенсли был только взаимный восторг и чувство огромного шага вперёд. “Моё самое сильное впечатление от них было даже не как от людей, а как от музыкантов. Играть в такой группе было по-настоящему интересно”, — комментировал Кен. Окончательно же его убедил жест Джерри Брона, который купил для него орган Hammond B-3, о котором тот давно мечтал. Менеджер сразу почувствовал в Кене и лидера, и того, кто принесёт группе успех. О лидерстве можно судить и по тому, что уже на конверте “Very ‘Eavy” есть комментарий авторства Хенсли: обращение к фэнам и пояснения к песням. Это сейчас послание от автора можно найти даже в тюбике зубной пасты, а тогда подобный ход был свежим и помог созданию некой групповой общности, хоть Кена и упрекали за то в эгоизме.
Следующие два диска, “Salisbury” и “Look at Yourself”, были периодом быстрого разбега и взлёта к вершинам. Интересно было бы рассказать и о том, как создавалась эпическая оркестровая вещь “Salisbury”, в которой “Хип” были максимально близки к прогрессиву, и великая в своей лаконичности “Lady In Black”, вдохновлённая прошедшей мимо окна незнакомкой в чёрном, и “The Wizard” — сон о волшебнике, который приходил Кену каждую ночь, пока тот не написал о нём песню…
СЕКРЕТ АКУЛЬЕГО ЗУБА
В 1972-м, когда к Кену Хенсли, Мику Боксу и Дэвиду Байрону присоединился коллега Кена по The Gods Ли Керслейк и басист-вундеркинд из Новой Зеландии Гэри Тэйн, мозаика сложилась окончательно. (Правда, пришлось уйти вложившему много сил в команду Полу Ньютону. Зато он избежал не только славы и богатства, но и соблазнов, и опасностей рок-н-ролла, и до сих пор играет в своё удовольствие на басу, участвуя в фэн-конвенциях.) Эту пару — “Demons and Wizards” и “The Magician’s Birthday” — группа выдала в течение одного года, а следом был ещё и сольник Хенсли “Proud Words on a Dusty Shelf” (1973), включавший то, что не поместилось! Кен считает “День рождения волшебника” пиком творчества группы. Того же мнения и большинство фэнов. Кен всегда сожалел, что не успел тогда воплотить замысел, сюжетное ядро которого мы слышим в заглавной композиции, в виде целого концептуального альбома. В ситуации вечной гонки это было невозможно. Новые песни создавались урывками в турне, сначала пробовались на концертах и уже потом записывались в студии.
Басист Марк Кларк, который промелькнул в составе между Ньютоном и Тэйном и запомнился как соавтор “The Wizard”, вспоминал, что эту вещь Кен сначала показал в туровом автобусе, а первые репетиции были в поезде по дороге на концерт. Марк ушёл, едва отыграв американскую часть турне, отказавшись от всех денежных посулов. Спустя несколько месяцев Кларк посетил врача, тот диагностировал нервный срыв и поинтересовался, выпивает ли он. “Нет”, — отвечал басист. “А это бы помогло!”
Те же, кто оказался более стойким, видимо, следовали этому совету — или одному из множества. У каждого в группе была, как говорится в книге, “a substance of choice”, т.е. зелье на выбор — от героина до банального виски. Кену отчасти повезло — от героина его попросту тошнило, грибы тоже не впечатлили, и он остановился на кокаине. Если вы видели фото Хенсли 1970-х, то заметили у него на шее кулон в форме акульего зуба. Так вот, он открывался, а внутри — “заначка”… Но не будем расписывать подробности, сам Кен Хенсли сделал это в книге “Too Many Dreams Come True”, повторяя всякий раз: именно наркотики и алкоголь привели к распаду группы, от них умерли Гэри Тэйн и Дэвид Байрон, из-за них сам Кен наделал кучу ошибок и вещей, за которые ему потом было стыдно. А сочинять музыку можно и без них, и результат ничуть не хуже. Наркотики — плохо, не употребляйте их!
“ФОРМУЛА” РОК-МУЗЫКИ
Деньги — тоже плохо, добавлял Кен, особенно если всё детство живёшь без них, а теперь тратишь, не задумываясь, на любую прихоть. А прихоти были у Кена нешаблонные — например, он не просто, как другие рок-звёзды, коллекционировал роскошные автомобили, а ещё и выучился на автогонщика, собрал команду “Формулы” “Ken Hensley Racings” и сам поучаствовал в нескольких заездах. Результат? Последнее место. Зато Кен услышал от опытного коллеги ценный совет: не смотреть вперёд, прямо перед машиной; надо глядеть далеко, за точку, куда собираешься ехать. “Правильнее видеть свой путь наперёд, чем увязать в том, что находится перед тобой прямо сейчас. С тех пор я всегда так и поступаю”, — пояснял Кен.
А что насчёт той бешеной гонки, в которую попала группа и так и не смогла из неё выпутаться? Оглядываясь назад, Хенсли пишет о нескольких важных причинах. (Оставим за скобками всю бездуховную силу шоу-бизнеса как такового.) Во-первых, это уход с лейбла Mercury, представлявшего группу на Американском континенте первые три альбома, на более крупный Warner. “Хип” из главной группы превратились в одну из множества. Во-вторых, решение доверить все полномочия Джерри Брону, который был и менеджером группы, и шефом лейбла Bronze Records. Поначалу Кен и Джерри отлично ладили, при этом задумываясь и об остальных участниках. Например, постановили, что 2% от авторских гонораров будут идти всем пятерым участникам как создателям аранжировки, даже если они не участвовали в авторстве. Остальных музыкантов, особенно таких, как Ли Керслейк, чьё авторство случалось лишь по особым праздникам, эта щедрость не впечатлила, и они сочли её неким “заговором Хенсли и Брона” о том, чтобы допускать материал только авторства его любимчика.
“Но ведь Кен и пишет лучшие песни! Приносите хорошую песню, и мы её с удовольствием возьмём!” — примерно так отвечал Брон. Но, по мнению других музыкантов, изначально не всё, что предлагал Кен, было так уж прекрасно, до совершенства эти песни доводила вся группа.
Творческий спор привёл к выходу в 1975 году двух сольников — Дэвида Байрона (“Take No Prisoners”) и Кена Хенсли (“Eager to Please”). Результаты сравнения скорее в пользу Дэвида, а Кен отзывался об этом своём диске как о “записанном, исходя из неправильных, чисто соревновательных побуждений”. Хотя и следующий по времени альбом Uriah Heep “High And Mighty” получился почти что сольником Кена — к тому времени Байрон выложился как автор на “Take No Prisoners” и на великолепном “хиповском” альбоме “Return to Fantasy”, а у Хенсли “горшочек” варил, невзирая на всё вокруг…
ГЛАВНАЯ ОШИБКА
Всё вокруг — это то, что творилось сначала с Гэри Тэйном, потом — с Дэвидом Байроном из-за их “substance of choice”: Гэри эффективно свёл себя в могилу героином при полной беспомощности группы и менеджмента, Дэвид же искал вдохновения в виски и транквилизаторах. Кен дважды угрожал уходом из группы в стиле “или он, или я”. Первый раз, в августе 1975-го, Брон уговорил Хенсли дать Байрону ещё шанс, но спустя год судьба певца была решена. То, что Кен настоял на увольнении, он считал самой главной своей ошибкой в Uriah Heep: “Если бы я снова оказался в этой ситуации, я бы взял передышку. Завершил турне, взял время на отдых, а потом обсудил всё опять. Мы думали об этом, но дальше разговоров это не пошло”.
Возможно, взяв паузу, группа очнулась бы и поборола все проблемы. А может, гипотетический уход Кена дал бы ему время на развитие сольной карьеры, пока рок ещё популярен, и в 80-х он и “Хипы” обсуждали бы реюнион подобно Deep Purple. Но история не знает слов “если”. Дальше были три альбома с вокалистом Джоном Лотоном, которые кто-то воспринимает в штыки, кто-то считает равноправной частью сокровищницы группы. “Это звучало как “Хип”, но это не чувствовалось как “Хип”, — говорил Кен годы спустя. Хотя он же считал, что “магия” Uriah Heep потерялась ещё тогда, когда мир покинул Гэри Тэйн. Что ж, значит, есть и много других вариантов магии, одна из них — та, которая связана с голосом Джона Лотона. И не только в “Хип” — альбомы Lucifer’s Friend 1970-х не менее шедевральны. А работа в поп-кавер-группе Les Humphries Singers научила Джона петь в самых разных жанрах, даже песню “Look At Yourself” он перепел ещё задолго до того, как оказался в Uriah Heep. Но, увы, не одни наши герои, а многие рок-группы, прославившиеся в начале десятилетия, к его концу двигались по нисходящей спирали. Хедлайнерские позиции сменялись местами на разогреве, например, у Kiss, которых Кен и за музыкантов-то особо не считал, ряды фэнов редели, продажи падали, на какое-то время ситуация выправилась после хит-сингла “Free Me” (1977), но…
В 1979-м напряжение в группе достигло предела: Ли Керслейк выдвинул Хенсли ультиматум и оказался уволен, та же судьба постигла и Лотона. Главных претензий к Джону было две — то, что он несовременен и то, что на гастролях с ним всегда рядом его жена Ирис. (Оглядываясь назад, это звучит больше как комплимент, чем упрёк.) На смену прослушивались двое певцов — Питер Голби и Джон Слоуман. Пит — трудяга-парень с приятным тембром голоса, но, увы, неприметной и нерокерской внешности, Джон — белокурый красавец а-ля Плант с ярким и оригинальным голосом, уже показавший себя в группах Pulsar и Lone Star. Кен хотел взять Голби, остальные — Слоумана. Мнение большинства — в первый раз! — победило.
Есть мнение, что это изначально был хитрый манёвр, чтобы выжить Хенсли из группы, но скорее всего, музыканты просто видели в Джоне плодовитого автора песен, который мог бы уравновесить Кена, а менеджмент — симпатичного фронтмена, который привлёк бы новую аудиторию. И если как автор Джон проявил себя на все сто, то стилистически его и Кена видения группы расходились абсолютно. “Всё равно что в Black Sabbath поёт Джино Ванелли” (канадский поп-певец, — прим. авт.), — повторял потом Хенсли. Получилось интересно? Безусловно. Но в то время и для той группы — явный коммерческий провал.
АБСОЛЮТНО НЕУМЕСТНОЕ ПРЕБЫВАНИЕ
И вот в сентябре 1980-го Кен Хенсли закрывает дверь с внешней стороны. Теперь он — сольный артист. Он выпустил любопытный альбом “Free Spirit” (1980) и собрал новую группу Shotgun, в которую вошли Дэнни Болл (бас), Пит Томпсон (ударные), Дерек Маршалл (гитара) и Ян Гиббонс (синтезаторы). В 1981 году Хенсли переезжает в Денвер, штат Колорадо, а позднее — в Сент-Луис. Личная жизнь Хенсли была давно уже связана с Америкой; за душераздирающими подробностями отсылаем к автобиографии, суть в том, что к концу десятилетия музыкант был скорее разорён, чем обеспечен. После переезда Хенсли собрал американский вариант сольной группы (в нём играл гитарист Клем Клемпсон, басист Милт Мас и клавишник Дэвид Майкл), отыграл несколько концертов, но столкнулся с проблемой, которая на тот момент была непреодолимой. Публику привлекало только имя Uriah Heep, и промоутеры ставили на афиши это название вопреки договорённости Хенсли с экс-коллегами. Турне пришлось свернуть, и Кен уже думал вернуться в Англию, но подоспело предложение, которое казалось очень перспективным на тот момент. Команда Blackfoot, играющая “южный рок”, хотела осовременить свой саунд за счёт клавишных, и у них был свой хаммонд! 
Этот аргумент подкупил Кена больше всего, и он ответил согласием. Проблема же оказалась в том, что хаммонд-то у группы был, а вот места для него в музыке Blackfoot не было. Для первого альбома “Siogo” Хенсли пробовал сочинять в новом для себя стиле на пару с гитаристом Чарли Харгреттом, на втором “Vertical Smiles” Чарли уволили и Кен себя начал чувствовать совсем неуютно. Об этом открывающая диск вещь авторства Хенсли “In for the Kill” — в ней Кен рассказывает о музыканте, лейбл которого сначала выжал из него все соки, а потом разорвал контракт, и он входит, чтобы свести счёты с обидчиками… Вещь хотели взять для боевика “Рокки”, но сочли слишком жестокой. А точку в работе с Blackfoot поставило известие о смерти Дэвида Байрона. “Я понимал, что моё пребывание там — абсолютно неуместное, — признаётся Кен. — И, узнав о смерти Дэвида, позвонил менеджменту и сказал, что больше не желаю этим заниматься. Вот и всё”. Это случилось 28 февраля 1985 года.
СЕНТ-ЛУИС-БЛЮЗ
Что дальше? Кен Хенсли вернулся в Сент-Луис, где жила его тогдашняя супруга Дарлен, стюардесса местных авиалиний. Позанимавшись для начала разноской справочников “Жёлтые страницы” (и прячась от воображаемых фэнов), он нашёл постоянную работу в фирме St. Louis Music, производившей усилители Ampeg и Crate, а также акустических гитар Alvarez. Он обратился в христианство, бросил наркотики и понемногу возвращался к музыке.
Задача Кена в St. Louis Music была привлекать эндорсеров (сотрудничество, при котором артист играет только на технике/инструменте конкретной марки и всюду, где может, рассказывает о ней) и обеспечивать присутствие аппаратуры в публичных ситуациях — на концертах, съёмках клипов и т.д. Кен быстро нашёл общий язык с рокерами — с одними он играл на одной сцене, другие выросли на “Хип” и были счастливы поработать с кумиром. Ну а сам он был рад снова оказаться за сценой, на площадках, которые собирал когда-то, хоть и в ином качестве. Совсем из музыки Хенсли не уходил — он записывался сессионно с WASP на альбоме “Headless Children” (1989). Правда, Кен не слышал вокальных дорожек до выхода диска, а услышав, был весьма обескуражен. Спустя год он помог в студии и группе Cinderella. И те, и другие предлагали ему играть живьём, но он отвечал отказом.
Одной из инициатив Кена в St. Louis Music стали звёздные джемы на музыкальной выставке NAMM в Анахайме. “Starfest” стал гвоздём сезона, и однажды Кен решил выйти и сыграть сам. Первый раз был фальстартом — прямо перед выходом Хенсли на сцену с потолка упал осветительный прибор и травмировал фаната — к счастью, не смертельно, но концерт оборвали. А в 1997-м всё получилось — звёздный состав, в который входили барабанщик Фрэнки Банали, басисты Билли Шиэн, Майкл Энтони и гитарист Грег Джуффрия, разучили четыре вещи “Хип” — публика была без ума!
Однажды в 1991 году в Сент-Луисе на гастролях проездом оказались Uriah Heep, и лидер нынешнего состава, гитарист Мик Бокс позвал Кена подыграть на нескольких вещах. Ближе к концерту “несколько” превратились в одну — “The Wizard”. После шоу, как вспоминал Кен, он предложил Мику пойти поболтать за ужином. “Сейчас, минут 20, только отдохнём после концерта!” — сказал тот. Через полчаса Кен зашёл в гримёрку и обнаружил, что никто не в состоянии связать и двух слов. Расстроенный, Хенсли вышел и тут же наткнулся на журналиста. “Что для вас было самое лучшее в этом концерте?” — спросил репортёр. “То, что они завтра сядут в свой грязный автобус и отправятся куда-то, а я сейчас поеду домой…” — сказал в сердцах Кен. В общем, стезя рокера его всё ещё не манила. Но чувство лёгкой неудовлетворённости от спокойной жизни “человека в костюме” уже появилось.
ДУНОВЕНИЕ СЛАВЫ
В религию же (если точнее, в Центральную пресвитерианскую церковь Сент-Луиса) его привела супруга Дарлин в попытке починить их брак. И в надежде избежать семейной “разборки” Хенсли вдруг обрёл то, что искал все эти годы. Излагать христианскую концепцию любви — не дело рок-журнала, скажем лишь, что для человека, воспевающего лирические чувства самыми светлыми и возвышенными словами, его личная жизнь была совершеннейшей катастрофой, как и последствия многочисленных браков, а теперь он начал путь, на котором встретил настоящую любовь. Но это случилось позже. А тогда Кен стал “born again christian”, т.е. человеком, крещёным в младенчестве и вернувшимся к вере в сознательном возрасте. А ещё он нашёл музыкантов-собратьев по вере — коллектив Visible Faith, создал студию звукозаписи “Upper Room” и записал первый после долгой паузы альбом “A Glimpse of Glory” (1999). Всецело посвящённый отношениям с Господом, диск кажется местами совершенно не хенслиевским, но он дал Кену импульс для возвращения на сцену и яркий хит “The Return”, который он год спустя уже исполнял на одной сцене вместе с Полом Ньютоном и Джоном Лотоном.
“Heepvention-2000”, ежегодная встреча фэнов Uriah Heep — вот та точка, с которой по-настоящему началось возвращение Кена Хенсли на сцену. До этого такие конвенции уже проходили, но на них выступала кавер-группа, созданная простыми фэнами, а тут по инициативе Джона Лотона собрался состав, который по числу оригинальных участников соперничал с настоящими “Хип”! Запись концерта была потом выпущена на CD Hensley/Lawton Band “The Return”, на волне успеха Лотон предложил отыграть турне, кульминацией которого стало исполнение “Salisbury” с оркестром. Но дальше дело не пошло, к игре в маленьких клубах Хенсли ещё не был готов, и сотрудничество с Лотоном прекратилось. А через год “Хипвенцию” взял под контроль менеджмент Uriah Heep, и 7 декабря 2001 года Хенсли вместе с Лотоном и экс-басистом группы Джоном Уэттоном принимали участие в большом концерте своих бывших коллег. Там же состоялось историческое примирение Кена и Ли Керслейка, подкреплённое “медвежьим объятьем” последнего.
НЕСЛУЧИВШИЙСЯ РЕЮНИОН
Концерт, названный “The Magician’s Birthday Party”, вышел потом на CD/DVD, но обе стороны реюниона отзывались о нём прохладно. Судя по намёкам, шли переговоры об участии Хенсли в Uriah Heep если не как клавишника, то хотя бы как автора музыки, но к согласию прийти не удалось. “Со мной связался Боб Каррузерс (на тот момент новый менеджер Uriah Heep и глава лейбла Classic Rock Productions, — прим. авт.), мы встретились и обсудили сотрудничество с “Хип” в целом ряде форматов. Я сказал, что с моей стороны отсутствия желания нет, но есть демоны, которых надо побороть, и я был не в состоянии этого сделать”, — комментировал Хенсли. 
Спустя 15 лет судьба дала музыкантам ещё один шанс — на реюнион-концерте в Москве, но и тогда объятья и добрые слова не переросли во что-то большее. В смысле музыкальном и карьерном и Кен Хенсли, и Мик Бокс с его командой к тому времени ушли друг от друга слишком далеко…
После “Хипвенции-2000” в жизни Кена случилось ещё одно поворотное событие. Он ещё работал в St. Louis Music и жил в США, и чтобы отправиться в турне с Лотоном, ему пришлось оформлять это как командировку в Европу в целях общения с потенциальными эндорсерами. Не факт, что Кен с ними там не общался, но его жену Дарлен такие отлучки не устраивали, и она написала жалобу директору фирмы, приложив в качестве доказательства даты турне с официального сайта Хенсли. Кен был уволен, подал на развод и, оставив экс-супруге дом, студию и всё на свете, переехал в 2001 году сперва в Англию, затем в Испанию, подальше от сырого климата родины и поближе к своей невесте, прекрасной Монике, с которой в 2004 году сочетался пятым по счёту и единственным счастливым в жизни браком. Там, в городке Агост около Аликанте, у них появилась своя ферма, приют для животных и студия.
РОССИЯ КАК МЕСТО СИЛЫ
Сольная карьера Кена проходила уже практически у нас на глазах, “ИнРок” писал о ней постоянно. Если совсем коротко, то первая группа Хенсли, названная, как прежде, Free Spirit, состояла из маститых британцев: гитариста Дэйва Килминстера (группы Джона Уэттона, Роджера Уотерса, Стивена Уилсона), басиста Энди Пайла (экс-Wishbone Ash) и барабанщика Дэйва Уогстаффа (Pendragon). Но по финансовым причинам её пришлось распустить, и Кен стал работать с испанцами, братьями Томми и Овидио Лопесами (ударные и гитара), а выступать с коллективами, которые удавалось подыскать на местах.
Отношения Кена с Россией — отдельная тема. Сначала была поездка по приглашению лейбла Sony Music Russia, выпускавшего диск “Running Blind” (2002). Мы там были, и чувство, что перед тобой тот самый Хенсли, который долгие годы считался затворником, кем-то вроде Бобби Фишера от рок-музыки, вот он, перед тобой, разговаривает и отвечает на вопросы — это ничто иное как чудо… Потом он приезжал с Free Spirit, давал концерт с испанской группой и московским оркестром, записывал альбом переделок “хиповских” вещей “The Wizard’s Diary” (2005) с российскими музыкантами. 
А ещё у Хенсли была страничка “Вконтакте”, которую он вёл сам, и множество друзей, с которыми он поддерживал дружбу все эти годы. В России он нашёл верную, неиссякаемую аудиторию, он был готов выступать в самых неожиданных ситуациях, идти на любой “дауншифтинг”, на упрощённые форматы типа творческих встреч, понимая, что прежде всего приносит людям счастье, даёт возможность всю жизнь вспоминать, что они слышали автора “July Morning” и он ответил на какой-то пусть в тысячу раз до этого заданный, но лично им важный вопрос. “Я почувствовал, что должен лучше узнать своих слушателей, а они — понять меня не только как музыканта, но и как личность, — говорил Кен. — А лучший путь для этого — общение. И получится здорово, если зрители станут задавать мне вопросы, и мы будем разговаривать как обычные люди, кем, собственно, мы и являемся”.
При этом никакая грязь к нему не липла, а то, что могло бы уничтожить карьеру другого рокера, сознание просто вычёркивало из памяти: концерт на патриотическом форуме в Селигере, дуэт в “July Morning” со Стасом Пьехой на “Фабрике звёзд”, выступление под фонограмму на Красной площади, шоу на корпоративах… Кен Хенсли был там, но не становился частью всего этого.
РОК-ОПЕРА О САМОМ СЕБЕ
Частые и долгие гастроли не стали препятствием для работы над новой музыкой. Поначалу альбомы Кена шли один за другим, как в старые добрые времена. Записанный в английском составе (включая гостевое участие Джона Уэттона) “Running Blind” (2002) стал убедительным возвращением Хенсли к сольному творчеству. “Испанский” “The Last Dance” (2003) дал ему один из главных эпиков “нулевых”, титульный трек (фэны спорят по поводу уместности партий Гленна Хьюза, к счастью, есть и вариант с голосом Кена). После пары умеренно интересных компиляций и перепевок выходит самый яркий за всю его позднюю карьеру “Blood On the Highway” (2007) — тот самый, к которому Кен написал автобиографию. 
Состав по-прежнему испанский, а пели, не считая Кена, Джон Лотон, Йорн Ланде и вокалистка Ив Галлахер. Получилась почти что рок-опера, которую Кен сочинил о самом себе. Дальше у Хенсли появляется настоящая концертирующая группа Live Fire. Это норвежцы, гитарист Кен Ингверсен (Street Legal), басист Сид Рингсбю (TNT, Jorn Lande), барабанщик Том Арне Фоссхейм и вокалист норвежско-исландского происхождения Эйрикур Хаукссон (Magic Pie, Artch, Kerrs Pink). 
Отныне Кен доверяет как минимум половину вокальных партий и в студии, и на концертах другому музыканту — понятно, что невозможно петь высокие ноты весь концерт, особенно в его годы, но долю “фирменности” и “хиповской” окраски музыка потеряла. Приобретя, конечно, в крепкости, жёсткости и хард-роковом драйве. Альбом “Faster” (2011) с треками типа “Fill Your Head With Rock” показал нам рокерского, словно вновь грезящего о стадионах Кена. Затем Хаукссона и Рингсбю сменил итальянский басист/вокалист Роберто Тиранти (Labyrinth), его чистый высокий голос больше подошёл к вещам байроновского периода, да и альбом с его вокалом “Trouble” (2013) звучал почти как в старые добрые времена, только явных хитов на диске, пожалуй, не найти. Увы, это последний рок-альбом в дискографии Live Fire, а у Кена сольно вышел ещё один диск — балладный сольник “Love and Other Mysteries” (2012).
ЧТО ТАКОЕ “TIMELESS”?
Новую свою работу Кен обещал уже давно. Сначала анонсировался концептуальный релиз “Of Monsters and Machines”, потом — экспериментальный альбом римейков “A Little Closer” с ближневосточными музыкантами, приуроченный к 50-летию Uriah Heep, некая рок-опера “Born to Rock”, и, наконец, “My Book of Answers”, альбом музыки на стихи загадочного российского бизнесмена (Владимира Емелина из Барнаула, см. рецензию, — прим. авт.). Дата его выхода уже известна — 5 марта 2021 года. До него самым свежим релизом Хенсли, где есть новая музыка, был сборник “Rare and Timeless” (2018). По иронии судьбы, именно на пресс-конференции, посвящённой этому диску, мне довелось в последний раз увидеть Кена Хенсли воочию. Название диска показалось хорошим каламбуром. “Каким вы себя больше ощущаете, редким или вечным?” — “И тем, и другим! Жена считает меня редким, а собака — вечным…” — отвечал Кен. Тогда мне не пришло в голову, что слово “timeless” переводится не только как “вечный”, но и “на все времена”, “вне времени”. Теперь это — про него.
Владимир ИМПАЛЕР
Фото: Владимир Импалер, Наталья Патрашова (с) Headbanger.Ru, Александр Колесников, и из архива.
Использованы материалы автобиографии Кена Хенсли “Too Many Dreams Come True”, биографии Uriah Heep “Wizards and Demons” Дэйва Линга, архивные интервью и публикации в сети.
