26 и 27 октября на сцене столичного клуба «YotaSpace» группа «Мельница» представит свой новый альбом «Химера». В преддверии этого долгожданного, как для музыкантов, так и для многих тысяч фэнов, события, мы решили поговорить с лидером группы – Хелависой (Натальей О’Шей).

С Натальей мы давно знакомы, и мне даже посчастливилось бывать на одном из первых концертов Мельницы в 1999-м. Потому, конечно, тем для разговора было великое множество, но мы сосредоточились на новом альбоме.
«Ты послушала, что я тебе прислала?» – сразу же спрашивает меня Хелависа строгим голосом, полным нетерпения и заинтересованности. Конечно, послушала! «Скажи-скажи, получилось?!»

Ты знаешь, этот альбом – такой комок силы. Проглатываешь его, и он жжёт своей энергией изнутри. Я слушала его кругами, и я в восторге!
Да, в том году, когда мы сделали «Алхимию», было ощущение, что мы себя уже не переплюнем. Но… нам это удалось! Как ни странно, но удалось. Ведь «Алхимия» вышла очень трагическая, душераздирающая. Она красивая, но от неё все ревели. «Химера» же, на изумление, получилась таким “мушкетёрским”, лихим альбомом. И более сильным, и более танцевальным. И конечно, присутствие Бориса Борисовича!..

О да! Я знаю, что его участие в записи – давняя мечта. Как это получилось?
Да-да… Получилось волшебно – точно так же, как и в том году, когда мы писали «Алхимию» и сделали новую аранжировку «Радости моей». Сразу было понятно, что там должен быть Шклярский. Без него эта песня бы не жила. И тогда мы его сначала вытащили, чтобы он спел с нами эту песню на сцене в ДК «Ленсовета» на одном из рождественских концертов. Потом уже мы пригласили его записать эту партию и на альбоме. Он делал это у себя, причем записал и дабл-треки, и сам себе бэк-вокал – всё, как он делает. И получилась абсолютно идеальная, на мой взгляд, партия Ифрита (голосом Шклярского): «Бестелесного и невесомого…». Она очень идёт Шклярскому!
А с Борисом Борисовичем вообще была сложная история. Когда мы начали делать аранжировку песни «Чёрный дрозд», наш басист Лёха Кожанов принес безладовый бас. А надо сказать, что безладовый бас он купил в своё время такой же, как у Тита, Ibanez. (Тит, он же Александр Титов – бас-гитарист классического состава «Аквариума». Читайте интервью в «ИнРоке» №59, – прим. ред.) И в принципе, музыкальная личность Саши Титова очень сильно повлияла на становление нашего Лёши Кожанова. Полтора года назад, когда Тит прилетел из Лондона с одним инструментом, ему нужен был для выступления безладовый бас. Тогда мы ему дали взаймы Лёхин «безлад». Я помню, как я ходила по Москве с этим басом, прямо как Сьюзи Кватро. Кстати, мне очень понравилось носить басуху. В общем, происходили какие-то магические совпадения.
Так вот, когда мы начали возиться с «Чёрным дроздом», Лёха принес «безлад» и начал сочинять такие мощные «псевдотитовые» партии: с флажолетами, с «подъездами», рокочущие и очень красивые. Следующим совершенно логичным решением было: если уж у нас такой бас, то должен звучать Борис Борисович. Дальше я долго тормозила, потому что было понятно, что с таким предложением нужно попасть к нему в правильное время и в правильном месте. Совершенно магическим образом, мы оказались… в Одессе, в начале апреля. У нас с Серегой Вишняковым был концерт в «Русском театре», а у Гребенщикова был квартирник в «Prosecco Bar», по-над морем, в парке Тараса Шевченко. Это такое место, где можно сидеть на улице, завернувшись в плед, и пить просекко, смотря на вечернее Чёрное море в начале апреля. Да, там прекрасно абсолютно всё!..

…и Борис Борисович!
Да! Причем он поёт там всяческий old style, вроде «Пегги… королева сов». Мы доиграли свой концерт, быстро собрались и сказали организаторам срочно везти нас в «Prosecco Bar». Мы как раз успели на «гиг» Бориса Борисовича, который был со своим гитаристом Лёшей [Зубаревым] в этом удивительном месте с видом на вечернее Чёрное море. Это была такая сказка!
После чего, когда мы пили просекко-коктейли, Борис Борисович задумчиво спросил (голосом БГ): «Как тебе кажется, это настоящий Сингапур?!» (Восхищенно разводит руками)… И тут мы поняли, что этот день настал! Когда я выкатила ему предложение спеть на нашем альбоме, он просто сказал: «Конечно!» (Восторженно воздевает глаза к небу и продолжает абсолютно счастливым голосом.) Я прислала ему эту песню в почту, ему всё понравилось. (Голосом БГ): «Да, «…в золоте зелени роз…» мне нравится, это красиво…» (Радостно смеётся.) Он просто ангел! И, в итоге, как он это записал! Так может только он!
Он мне пишет: » Я буду буквально один день в Москве, и я хочу писаться в той же студии, в которой вы работаете, чтобы были те же микрофоны и та же комната, и чтобы писал тот же Истомин, который вам пишет весь альбом». Он прилетел из Киева, с пересадкой в Минске, где нужно пробежать через весь аэропорт, приземлился в Домодедово, прямо оттуда приехал к нам на студию в ГИТИС, провел два часа, после чего так вкрадчиво сказал (голосом БГ): «Ну, если всё хорошо, пожалуй, я поеду на саундчек собственного выступления». Да, вечером у него был концерт, то есть он ради нас подвинул свой саундчек! БГ – он такой… Пурушоттама! (На санскрите букв. – «лучший из людей» – прим. авт.) От него реально исходит абсолютнейшее сияние, он такой золотой! Просто восторг-восторг-восторг!
И когда в «Черном дрозде» вступает БГ, «…только в чаще шелковиц ликует чёрный дрозд…», – мороз по коже, и всех просто выкидывает из стульев.

А почему эта песня?
Знаешь, даже не могу тебе сказать. Там ведь такой неоднозначный персонаж, этот Сальвадор. Вроде бы он пророк, а может быть, и нет… Да, и эта тема с «безладом» потянула через Тита появление БГ. Но и с точки зрения текста, нужно было, чтобы появился какой-то такой персонаж… ну, Пурушоттама!

Именно! Я давно ждала, когда же будет этот дуэт, и я вас всех поздравляю с тем, что, наконец, это свершилось!
Да-да-да, мы тоже ужасно рады! Притом что наш режиссер звукозаписи и сведения Боря Истомин – человек, который делал БГ мой любимый альбом «Сестра Хаос». Мы все друг друга великолепно знаем, очень любим. Когда мы втроём встретились на студии ГИТИСа, это было прекрасно, как цветение лотоса.

И в песнях «Мельницы» очень много параллелей и даже диалогов с БГ. Вот, например, твоё исполнение «Любовь во время войны» на недавнем «хелависнике» (5 сентября 2016 года в клубе «16 тонн», – прим. авт.) очень сильно добавляет самой песне и позволяет посмотреть на творчество самого БГ с другой стороны.
Может быть, может быть… причём это было довольно сложно. Ведь БГ больше декламирует, а я больше пою. Собственно говоря, эту песню предложил спеть Серёга Вишняков, потому что она ему очень нравится: «Давай её споём, я уже всю гитарную партию выучил». Ну, хорошо, раз так, то я выучила текст. Оказалось довольно сложно, но в итоге всё встало на свои места, и получилось хорошо.

Да, сильно! И на новом альбоме мы слышим проникновенную «Любовь во время зимы» – это своего рода «ответ»?
Я бы сказала, что это продолжение всей этой истории, которая идет ещё от Маркеса, с его «Любовью во время холеры». Плюс мы возвращаемся к «Пиру во время чумы». Для меня песня БГ и наша – это такие постмодернистские ступенечки, по которым мы забираемся всё выше и выше. И та же самая история со «Списком кораблей». БГ здесь тоже, конечно, «засветился», но в первую очередь для меня там имеют значение Мандельштам и Гомер.

И она так хороша в качестве финала альбома…
Да-а! Мы когда складывали трек-лист альбома, сразу было понятно, что она должна быть последней. И конечно, вот это невероятное соло на электроскрипке, которое записал Тёма Якушенко («Белый Острог», “Two Siberians” – прим. авт.). Якушенко – фантастический музыкант, и я очень рада, что он принял участие в записи альбома. Прежде всего, он предан музыке. Мне очень важно, чтобы приходили не фанаты самих себя, а фанаты именно той музыки, которую они делают. Потому что иногда бывает, что человек в песне слушает только собственный голос и «торчит» от того, как он тут круто спел или сыграл. А есть люди, которые слушают саму песню, в которой им предстоит принять участие, как музыкальное произведение, и находят там верное для себя место. Тёма Якушенко к «Списку кораблей» отнесся максимально бережно: у него всю песню идут нереальные хтонические флажолеты, а дальше начинается это соло, которое всех слушателей заставляет вжиматься в кресла и хлопать глазами. Хорошо, что такие музыканты есть!

…и что они приходят!
Да-да-да! И [Сергей] Клевенский! Он пришёл в том же «Чёрном дрозде» и придумал совершенно разное по характеру звучание висла (whistle, народный духовой инструмент, – прим. ред.) для мужской и женской партий, мою и БГ. Это тоже чудо! Как оно всё складывается и попадает именно туда, где и должно быть.

У меня вообще «Химера» оставила ощущение сложившегося цельного произведения, где всё на своих местах, и все песни есть главы одной большой легенды.
Это отлично! Но я ещё хочу, чтобы «Алхимия» и «Химера» воспринимались вместе, потому что там очень много перекличек, вплоть до текстовых. Например, в «Радости моей» я пою: «Вот тебе огонь», и тут я эту же фразу цитирую в «Колесе» в «Химере». Естественно, Тристан и Изольда. И ещё ряд разных штук. И то, что у нас в «Обряде» опять появляется ирландская волынка, причем она звучит в унисон с гитарным смычком. Это даёт такой очень странный звук, от которого мороз по коже. Мы этот приём использовали на предыдущем диске в «Тристане» и в «Войне». Так что, вот эти три песни для слушателя в идеале должны быть закольцованы. Мне бы очень хотелось, чтобы некий идеальный (сферический) слушатель наши музыкальные «фишки» на обеих пластинках расслушивал и связывал между собой. Кстати, мне кажется, что вот такого сочетания смычка и волынки до этого вообще никто не делал, и это наше «ноу-хау».

Очень по-шамански звучит…
Да-да-да! С одной стороны, звук шаманский, а с другой, – и слегка химический, чёрт знает какой. Он даже немножко напоминает то, что делает сейчас у Планта гамбийский дядечка-гриот со скрипкой «ритти» (Джулде Камара, – прим. авт.), то, что я так люблю. Хотелось и фолка, и какой-то модной химии туда налить, что мы и сделали.
И конечно, «DADGAD-ный» строй гитары. Как ты помнишь, в нашем любимом фильме «Приготовьтесь! Будет громко» Джимми Пейдж говорит: «Это строй, который я называю DADGAD», и Эдж с Джеком Уайтом хором вздыхают: «Да, чувак, ты крутой!» (Смеётся.)

Но этот строй давно у вас появился и хорошо прижился…
Да, он давно у нас. С того времени, как мы писали мою новую пластинку «Новые Ботинки» [2013]. Тогда Вишняков освоил для себя этот строй, и с тех пор им, я бы сказала, злоупотребляет. (Смеётся.) Строй ему ужасно нравится, и те мелодии и риффы, которые он делает, он, в основном, пишет в DADGAD, и это очень красиво – например, в «Тристане», в «Обряде»…

И вообще музыка «Мельницы» стала глубже и чище, в том смысле, что все референции читаются яснее.
Я очень рада это слышать! Это то, чего мы хотели!

Благодаря многослойности этих ссылок вы плавно подводите слушателя к желанию «закопаться» глубже, считывать каждую песню, словно целую книгу. И люди, которых избыток информации сделал довольно ленивыми, благодаря вам тянутся к знаниям. Ведь тексты населены мифическими существами и героями, и если человек раньше с ними «не встречался», то хотя бы удивится и пойдет «погуглит». Одна из уникальных черт «Мельницы» – то, что вы находитесь на острие между перегруженностью лингвистическими смыслами и общеобразовательной функцией.
Да-да, такая образовательная функция нам важна! Но конечно, я не делаю этого специально, это просто мне свойственно. Оно у меня само получается. Просто я «училка», по сути своей, и во мне это всюду прорывается… (Смеётся.)

Но ведь «Алхимию» и «Химеру» объединяет куда большее, чем Тристан и Изольда?!
Конечно! Почти все песни писались одновременно. Зимняя тематика перекликается в песнях «Любовь во время зимы» и «Прощай». «Тристана» и «Изольду» мы специально расставили так. (В «Алхимии» – «Тристан», в «Химере» – «Изольда», – прим. авт.). «Список кораблей», конечно же, возвращает нас к «Никогда» и «Dreadnought» – это всё продолжение путешествия. Кроме того, «Алхимия» для меня более «яньский» диск, а «Химера» – более «иньский».

Плюс к тому, «Алхимия» ведь больше из реальности, а «Химера», так сказать, – с обратной стороны?
Именно! Более того, я еще придумывала для себя, что «Алхимия» – это альбом про прогрессоров, эдаких «пасынков Вселенной», а «Химера» – более «навический» альбом, там все синие в полосочку и с хвостами.

Приятно, что снова вернулись вымышленные существа, которых не было в «Алхимии».
Я специально их придерживала для «Химеры»! «Обряд» и «Кицунэ» у нас уже были, когда мы работали над «Алхимией», но мы их специально оставили на потом. Оно всё происходило параллельно. Мы даже сначала думали выпустить двойной альбом, но потом поняли, что просто ничего не успеем, и решили сделать два альбома стык в стык, вроде как “Load” и “Reload”.

Да, иначе можно и перекормить слушателя…
Конечно-конечно! Был бы передоз информации. Тем более что слушатели, на самом деле, слушают очень медленно. Вот вышла «Алхимия», и аж полгода спустя люди «вконтакте» писали: «Скажите, пожалуйста, а только мне кажется, что в «Никогда» и «Dreadnought» одна и та же мелодия?» (Смеётся.) Наконец через девять месяцев они расслушали, что песни различаются по тональности! Кто-то умный заметил, что «Никогда» – высокодиезная, а «Dreadnought» – высокобемольный. Знаешь, и даже непонятно, что на это отвечать. Вот мелодии кончились, сами себя повторяем, на одну и ту же музыку и пишем... (Саркастически посмеивается.)

Да, и тексты тоже… и строй один и тот же…
Да-да-да! Точно! Надоели уже, и DADGAD этот ваш везде… (Хохочет.)

Откуда взялась «Кицунэ»?
Ой, «Кицунэ» вообще мне очень близка. Люблю я этих оборотней. Мой старый друг и соавтор Кирилл Баринов написал некий текст про этих самых лисов. Мне он очень понравился, но его надо было, в песенном смысле, довести до ума. И собственно, его там куплеты, а мои – припевы. Мне кажется, что это одна из самых позитивных песен на альбоме. Она очень танцевальная, очень про любовь. В плане музыки я мальчиков совершенно замучила с ней. Я сказала, что хочу, чтобы там было такое движение, как у Мадонны в песне “Don’t Tell Me”, с этими самыми стоп-таймами. И мне кажется, нам это удалось. Песня получилась очень среднетемповая, но страшно модная по движению. И самое смешное – ее тональность. Это ля-бемоль-минор. Сыграть это вживую невозможно! Так случайно получилось, потому что нас басист, Лёха Кожанов, перепутал частоту квантизации, в какой-то момент, когда присылал нам проект. И оно вот так вот уехало вниз – и по темпу, и по тональности. Получилась такая необычная окраска тональности, что мы решили её так и оставить. Мне кажется, что этого не поймет никто, кроме музыкантов, причём совсем дотошных, но для нас это реально имеет значение. Зато получилась очень необычная, красивая, глубокая, многобемольная тональность. Для сцены будем играть в ля-миноре, ибо иначе ни флейта, ни виолончель, ни даже гитара не сыграет. (Cмеётся.)

Вы уже решили, какие песни будут на презентации альбома в Москве 26-27 октября в «YotaSpace«?
Да! В течение двух дней мы сыграем весь трек-лист. Мы раскидали песни по двум дням, хотя некоторые будут дублироваться. Первый день будет более «лайтовый», придут девочки из квартета “Main Strings”, которые у нас записали струнные партии в «Обряде» и в «Изольде», чем мы, кстати, очень довольны. Они замечательные, очень профессионально сработали! В общем, первый день будет скорее акустический, а второй день – рок-н-ролл! И если всё пойдет по нашему плану, то для увеличения дозы рок-н-ролла придёт на второй день летать на веревках наша подруга, прима цирка Запашных, народная артистка Лена Петрикова. Это всегда, как ты понимаешь, переводит шоу на новый уровень. Когда Лена приходит летать, – это всегда такой праздник! Мне вообще кажется, что очень многое заложено в синтезе рок-н-ролла и циркового искусства.

…Хождение по грани?!
Да-да-да! Я знаю, что цирковые люди такие же сумасшедшие, как мы. И честные, ко всему прочему. В цирке врать нельзя, в нашей музыке – тоже.

И фан-клуб что-то замышляет?
Уж наверняка! Фан-клуб у нас потрясающий. Они тут устраивали совершенно фантастические «угадайки» насчет названий альбома и песен. Мы их очень любим и с ними постоянно сотрудничаем, нам повезло.

Я помню, была впечатляющая акция с дирижаблем, парящим над зрителями…
Да-а! А на презентации «Алхимии» запускали надувного кита! Причем они его так хорошо от меня спрятали до концерта, что я о нём и не подозревала. И тут на песне «Никогда» я вижу, что по рукам людей в первых рядах ходит эта касатка, и начинаю поглядывать на ребят: «Вы тоже это видите?!» У меня было полное ощущение, что у меня что-то уже поехало в голове. (Смеётся.)
Сейчас я даже их не спрашиваю, что они там замышляют. На самом деле, они большие молодцы, они всех нас очень поддерживают, и я очень им благодарна! Дай Бог, чтоб и дальше так было!

Думаю, так и будет! Ты кое-кого упомянула, а кто ещё из интересных людей пришёл к вам записаться на альбоме?
Михаил Смирнов, один из сыновей Ивана Смирнова. У них вообще замечательная музыкальная семья. У Миши свой проект – Art Ceilidh / St. Patrick’s Brigade. Он мультиинструменталист. Миша у папы играет на перкуссии и на клавишных, у себя в проекте – поёт и играет на аккордеоне. Вот и мы его пригласили сыграть на аккордеоне в «Бесе Джиги» и в «Любви во время зимы».

А вислы Сергей Клевенский прописал только в «Чёрном дрозде»?
Да, в остальных местах это Дима Каргин, наш замечательный консерваторский духовик, который научился так вот лихо играть на висле!
Я хотела тебя ещё спросить, как тебе наши странные звуки, в начале и в конце песен, всякие там лягушки?

Мне очень-очень понравились собаки, которые лают в конце «Кицунэ». Финал песни сразу стал куда более эффектным.
Собаки – это да! Причем Серёга Вишняков долго-долго рылся в банках сэмплов и в итоге сложил три разных сэмпла лая разноразмерных собак. Поэтому такой классный эффект.

Лягушки тоже хороши! Как мне показалось, им отдана роль слегка разряжать обстановку.
Именно! Ведь «Голубая трава», перед которой они звучат, – непростая песня. Сама по себе очень такая параноидальная, и её можно было сделать дико страшной. Но поскольку страшных песен у нас и так уже хватает, мы решили сделать её скорее смешной.

Но менее пугающей-то она от этого не стала! Хотя при этом пробивает на «хи-хи».
Вот-вот! В этом была вся идея! Изначально «Голубая трава» вообще была с другим движением, она была «зашаффленной». Когда мы начали ей заниматься, поняли, что сами себе мозги вынем, если будем подходить к ней слишком серьёзно. Потому и решили сделать прямую бочку, добавили туда очень-очень «битловский» бридж с хором (напевает): «А-а-а… Я – голубая лесная трава-а!», – который получился при этом очень смешным. Для довершения убийственного эффекта мы туда вставили ещё и лягушек! Замечу, что на картинке в буклете альбома Наташа Абелян нарисовала какой-то полупрозрачный голубой череп, мимо которого ползет улитка.

Тебе самой сейчас ближе всего образ Кицунэ, или Химеры, или там, например, Беллерофонта? Или ты – всё сразу по чуть-чуть?
Вот сейчас, когда наконец начнётся тур, я хочу как можно дольше оставаться в образе Кицунэ. Просто с позиции своего собственного психического состояния. Я заказала дизайнеру Маше [Агапкиной] два новых сумасшедших комбинезона Monosuit, которые я так люблю. Маша мне сейчас шьёт один – черный с фиолетовыми молниями, а другой – изумрудно-зеленый бархатный. И волосы будут ещё более зелеными!

Как тебе кажется, музыканту важно быть немножко оборотнем?
Знаешь, я даже уверена, что это необходимо! Некая сущность у каждого музыканта абсолютно точно должна быть внутри. Причем я даже про некоторых своих музыкантов такое ощущаю. Поскольку я немного замороченный на астрологии человек, я не могу этого не замечать. У меня в команде есть два Льва первой трети, а я очень люблю таких ранних Львов, у меня и Нинка (дочь, – прим. ред.) такая же. Они оба абсолютно кошачьи: Дима Фролов, совершеннейший Лев с гривой за барабанной установкой, и Серёга Вишняков – леопард со своими «гитарочками». Все эти сущности очень проявляются на сцене!

Тебе сейчас хорошо и легко с ребятами?
Да-да-да! У нас сейчас очень-очень хорошая команда! Даже когда меня нет в Москве, я знаю, что они встречаются и репетируют, заряжая мой вокал и арфу в плэйбэк, возятся на базе, что-то делают. Нам всем кайфово приходить на репетиции, работать друг с другом, искать что-то новое, постоянно что-то делать, и это очень важно.

Мы совсем не поговорили про такую важную часть твоей жизни, как материнство. Как девочки проявляют себя в музыке?
Ты знаешь, мне кажется, об этом уже столько сказано… У Нины абсолютный слух, она поёт в хоре вторым сопрано. Я сначала думала, почему же её не поставили первым голосом, ведь у неё очень высокое сопрано. Потом стало понятно, что её поставили второй, потому что у нее идеальный слух, и она гораздо лучше строит. Нина слушает мои песни, и я вижу, что она делает ровно то же, что делала в детстве и я, то есть простраивает вторые голоса. Это так здорово! Слушает, например, «Господина горных дорог», и простраивает терции, сексты и т.д. Слушает “Марсианский экспресс”, и на каждом проведении гитарного соло пропевает партии других инструментов контрапунктом. Это очень классная практика для развития слуха и построения второго голоса.

Они принимают твой стиль жизни? Какие основные вещи ты стараешься им передать?
У нас всё естественно. Конечно, я их прошу не шибко хвастаться в школе, что у нас мама – рок-звезда. Но тут уж – что поделаешь… Причём для них это обычное дело, ну, рок-звезда, и что?!
А так, я их учу лазить по деревьям, крутить двойные «фиги», в общем, всему плохому. Считаю, что я – супер-мать, ведь учу их в том числе тому, чему их всё равно научит улица. Уж лучше они узнают об этом от меня. Моя система воспитания базируется в основном на «праздниках непослушания».

А как ты отдыхаешь и поддерживаешь равновесие?
Я много гуляю. Тут у меня в Вене есть два холма, общий маршрут по которым получается примерно 11-13 км. Я стараюсь как можно больше ходить! Я очень люблю готовить. Вот фенечки всякие собираю, бусики наборные. Еще я шью, вышиваю, читаю…

А что именно?
Сейчас – трилогию [Анджея] Сапковского «Божьи воины». Я уже месяц как её читаю, потому что книжка громадная, и не хочется слишком уж спешить. Там столько информации заложено, что я специально себя торможу и читаю максимально медленно, чтобы всё это впитать.

Как тебе кажется, сейчас сказки больше нужны детям или взрослым?
Мне кажется, сказки нужны всем.

А что они дают взрослым?
Сказка – это в первую очередь архетип. Взрослым они дают понимание неких поведенческих архетипов или, наоборот, отказ от них. Взрослый человек может для себя понять, что он, например, всю жизнь соответствовал архетипу «Золушки», и вот ему это надоело.

Или с очередной сказкой понять, что в его жизни всё немного проще, чем человек себе напридумывал.
Да, совершенно верно!

И ведь проблемы добра и зла, поисков любви и счастья рождают бесчисленное количество сюжетов. В этом смысле, получается, что ваш материал для песен никогда не иссякнет?
Конечно! Ведь архетипы есть всегда и никогда не закончатся!

Ты можешь сказать, что ты сейчас счастлива?
Абсолютно! И я, и мы все очень довольны нашей новой пластинкой. Мы получили огромное удовольствие и от всей «домашней работы» над альбомом, и от совместных репетиций, и от работы в студии. Такой кайф!

И надо думать, что еще больше удовольствия нас всех ждет на презентации альбома 26 и 27 октября в Москве, не так ли?
Я думаю, что да!

Катерина МЕЖЕКОВА
Фото — Катерина Межекова, Олег Шаронов (предоставлены лейблом Navigator Records), Владимир Импалер (с фестиваля «Путь к себе-2014»).
Благодарим Марину Шаганову (Navigator Records) за организацию интервью.

Рецензии «ИнРока» на альбомы «Мельницы»:
http://inrock.ru/reviews/melnitsa_2012
http://inrock.ru/reviews/melnitsa_live_2014
http://inrock.ru/reviews/melnitsa_2015