Джо Сатриани (Chickenfoot): Супергруппа мечты

Всякий знает, что Сатриани является гитарным наставником и учителем таких выдающихся музыкантов, как Стив Вай и Кирк Хэмметт, в своё время Джо отказался принять заманчивое предложение войти в состав Deep Purple; сотрудничал он с такими великими рок-музыкантами, как Мик Джаггер и Элис Купер; стал одним из основателей гитарного суперпроекта G3…

И вообще Джо Сатриани — один из самых успешных рок-гитаристов современности. Он продал более 10 миллионов сольных альбомов, его музыка звучит повсюду — даже в рекламных роликах. А супергруппа Chickenfoot, в которую, помимо Сатриани, также входят вокалист Сэмми Хагар, бас-гитарист Майкл Энтони и барабанщик Чед Смит, недавно выпустила второй студийный альбом. С этого и начнем беседу…

Поздравляю с выходом второго альбома Chickenfoot. Как проходила работа над ним, что прежде всего запомнилось?
Были замечательные моменты, а были и очень трудные. Порой мы отчаянно веселились, порой было не до смеха. Мы постарались максимально сосредоточиться на музыке, сделать диск как можно более эмоциональными и живым.
В чём принципиальное отличие первого альбома Chickenfoot от второго?
Сейчас, после того, как мы съездили на гастроли вместе, мы гораздо лучше знаем возможности друг друга. На новом диске еще ярче сформировалось индивидуальный саунд Chickenfoot. Группа звучит сбалансированнее – в этом и есть прогресс. После выхода первого альбома мы решили не торопиться с сочинением нового материала и, считаю, поступили правильно.
Насколько я понимаю, музыкальных изменений немного?
Мы не потакали рекорд-лейблу и публике в их желании услышать что-нибудь модное. Мы не следим за трендами, просто записываем музыку, которая естественна для нас.
Многие рок-группы называли альбомы римскими цифрами, но сейчас эта традиция как-то подзабыта. Вы решили ее возродить?
Лично я, как ни странно, ни разу не выпускал альбомы с порядковыми номерами. (Смеется.) Мне кажется, для инструментальной музыки особенно важно емкое, отражающее ее суть название. Но, когда играешь в группе, цифры – повсюду. Особенно в текстах песен. И вообще, любая команда получает удовольствие от манипуляции с цифрами, знаками, символами.
Каковы отличия в работе над сольными альбомами и музыкой Chickenfoot? Вы импровизируете все вместе или приходите на репетицию с готовыми идеями?
Для Chickenfoot большую часть материала сочиняю я. Обычно сперва я делаю демо-записи и рассылаю их остальным участникам группы. Сэмми придумает вокальные мелодии и тексты. Потом мы собираемся вместе и работаем над аранжировками. Иногда Сэм приносит пару идей, пару аккордов, гармонию – а я придумываю аранжировки. Так песни понемногу приобретают законченный вид. А для совместных джемов у нас просто очень мало времени. На новом альбоме так делалась только одна вещь — «Alright, Alright». Мы сочинили ее все вместе во время тура.
А не пробовал ли ты сам сочинять вокальные мелодии?
Нет, всё придумывает Сэмми. Дело в том, что он настолько талантлив, что лучше дать ему максимум свободы, и он всё сделает в лучшем виде. Пение для Сэмми – не просто исполнение, это общение со слушателем, он обладает колоссальной харизмой, поэтому лучше просто дать ему больше возможности быть собой.
Говорят, приблизительно в одно время с Chickenfoot должен выйти и новый альбом Van Halen с Дэвидом Ли Ротом. Не боитесь ли конкуренции?
Ты знаешь, места хватит всем. (Улыбается.) Не знаю насчет планов Van Halen, но если уж они выпускают новый альбом, надеюсь, что он будет хорошим! Таким, как их ранние записи.
А можно ли надеяться на совместное турне Van Halen и Chickenfoot?
Это было бы здорово! Я бы с удовольствием отправился в турне с ними.
Мне кажется, у Майкла Энтони есть некие сложности в общении братьями Ван Халенами…
Не думаю. Майкл Энтони просто душка. Очень спокойный и приятный в общении человек.
Говорят, что Энтони обиделся, когда его оставили за бортом нынешних Van Halen.
Я не в курсе всех нюансов. Ты знаешь, мне не очень интересно говорить про Van Halen. Это другая группа, это их проблемы, понимаешь?
Да, конечно. Поговорим о жанре в целом. Сейчас ощущается возврат интереса к музыке 80-х, к так называемому коммерческому хард-року и глэму. Многие из «звездных» коллективов возродились на волне этого интереса. Чувствуете ли вы этот подъем?
Нет, вовсе нет. Сейчас первое место в чартах занимает сборник синглов Майкла Джексона. Посмотри на чарты — в них нет никакого рока! А «hair metal» или как его еще называют – только небольшой поджанр рок-музыки. И если музыкант хочет заработать своим делом, лучше ему играть в стиле хип-хоп или ар-эн-би. Мы же записываем музыку а-ля 80-е, потому что любим ее и воспитывались на ней. Я бы не стал называть это возрождением. Нужно четко понимать, что ничто и никогда не возвращается. Да, возвращаются некоторые из бывших звёзд. Некоторые даже отправляются в большие турне. Но большинство выступает в маленьких и полупустых клубах. Ту эпоху уже не вернуть. Музыка никогда не стоит на месте, и слушатели тоже меняются.
Восьмидесятые были золотым веком еще и для гитарно-инструментальной музыки. (Перебивает.) Нет-нет-нет. Ни в коем случае. Золотым веком инструментальной музыки было начало 70-х.
Начало 70-х?!!
Существует всего два диска гитарно-инструментальной музыки, которые стали мультиплатиновыми. Это «Tubular Bells» Майкла Олдфилда и «Blow By Blow» Джеффа Бека. И в начале 70-х было продано больше инструментальных альбомов, чем за всё остальное время.
Как же так? Во второй половине 80-х появилось столько талантливых гитаристов. Помимо вас, это Стив Вай, Ингви Мальмстин, Джейсон Беккер, Винни Мур, Тони Макалпайн, Марти Фридман… И все они имели вполне солидный коммерческий успех.
Просто посмотрите на цифры продаж дисков Джо Сатриани, Стива Вая и Ингви Мальмстина… Мы все очень разные музыканты, но вряд ли вряд ли наши достижения сопоставимы с успехом гитаристов семидесятых годов. Я не стал бы называть 80-е золотым веком для гитарной музыки. Вовсе нет.
Может быть, он наступает сейчас? В наши дни даже начинающий музыкант может «раскрутиться», выложив видео со своей записью в Интернете. Появился совершенно новый тип гитарных героев — «поколение YouTube». Что вы думаете по этому поводу?
Интернет – прекрасное изобретение. Мой домен joesatriani.com работает c 1995-го года, и на сайте собираются фэны, которые обсуждают друг с другом разные темы – не только мое творчество. (Смеется.) Когда сайт появился, это был огромный шаг вперед. Думаю, мы с Chickenfoot тоже устроим какую-нибудь онлайн-трансляцию, выложим песни для ознакомления, а может, дадим целый онлайн-концерт!
А есть ли шанс, что Chickenfoot заглянут с концертами в Россию?
Это было бы здорово. Я всегда с большим удовольствием приезжаю в Россию, мне очень нравятся Москва и Санкт-Петербург. Надеюсь, что и другим участникам группы тоже они придутся по душе.
Хорошо, перейдем к расспросам о вашем сольном творчестве. На диске «Flying In A Blue Dream» (1989) вы попробовали петь. Как ощущали себя в роли вокалиста?
Началось же всё с того, что я во время концерта начал общаться с публикой, подпевать гитарным мелодиям, используя вокодер и различные примочки. Но я никогда не думал о себе как о вокалисте… Конечно, я способен попадать в ноты, но стать профессиональным певцом вряд ли когда-нибудь смог бы. К тому же, мой слушатель любит именно инструментальную музыку.
А не приходила ли мысль взять в команду профессионального певца, как, скажем, сделал Стив Вай на альбоме «Sex & Religion»?
Успешный творческий союз может родиться только в том случае, когда музыканты могут предложить слушателям нечто уникальное. Как, например, Chickenfoot. Когда мы играем вместе, то это звучит совершенно естественно. Это не то, как если бы какой-нибудь гитарист взял да пригласил к себе в группу певца. Между «Black Swans And Wormhole Wizards» и новым Chickenfoot — колоссальная разница.
Сольно я играю совершенно другую музыку, с иной структурой и драматургией. И я очень рад, что у меня такая прочная сольная карьера, и что мои поклонники уже привыкли к инструментальной музыке. Хотя можно сказать, что я просто заменяю вокальные партии мелодичными гитарными пассажами. (Смеется.) Может быть, однажды я опять начну экспериментировать с вокалом, кто знает?
Вы и от заманчивого предложения Deep Purple в свое время отказались ради гитарно-инструментальной карьеры, верно?
Думаю, на тот момент я не был готов стать частью такой знаменитой группы, как Deep Purple. Исполняя известные партии Ричи Блэкмора перед тысячами его фэнов, которые знали каждую ноту в них, я чувствовал себя не в своей тарелке. Да, я сам фэн «Перпл», мне нравится стиль Блэкмора, но я начал опасаться, а не пострадает ли мой собственный стиль, моя собственная карьера, если я начну копировать Ричи?
Помню, что рассказывал мой хороший друг Стив Вай, который не раз был в похожей роли — заменял гитаристов в известных группах. Он говорил, что ощущал дискомфорт, слишком велик был дух ответственности. Надо было играть то в духе Ван Халена, записываясь с Дэвидом Ли Ротом, то Джона Сайкса – в Whitesnake… не говоря уж о группе Фрэнка Заппы, где он тоже работал. Словом, за свою карьеру Стив неоднократно кого-то заменял и пришел к выводу, что быть сменщиком – не самое лучшее занятие для гитариста.
Поэтому я ждал, когда на моем пути появится команда, где все музыканты будут в равных условиях и начнут сотрудничество с чистого листа. Конечно, я не мог предсказать, что на моем пути появится Chickenfoot, но когда так случилось, все поняли – именно этого-то мы всё время и ждали. Каждый из нас был бы в состоянии сыграть с кем угодно, но именно это сочетание музыкантов привело к рождению Chickenfoot, группы необычной и даже уникальной. Хотя бы потому, что все мы уже состоялись как музыканты.
Конечно, трудно заменить Ричи, однако Стив Морс достойно справляется со своими обязанностями…
Стив – правильный выбор, потому что он пришел в группу со своим узнаваемым стилем. Он к тому времени уже давно состоялся и как исполнитель, и как композитор. С ним Deep Purple словно обрели второе дыхание…
И всё-таки ты тоже однажды сотрудничал со звездным музыкантом – Элисом Купером, записав с ним диск «Hey Stoopid». Расскажи, как это было?
(Смеется.) Всё было так давно… Собственно, я всегда был большим поклонником Элиса Купера. А в начале 90-х менеджер по артистам и репертуару Epic Records Боб Пфайфер сказал, что Элис подыскивает музыкантов для записи альбома и хочет позвать меня.
Я отправился в студию в Лос-Анджелесе, собираясь записать только одну песню, но в итоге меня попросили задержаться еще на пару дней и записать другие партии. (В итоге Джо Сатрани записал гитарные партии к пяти композициям: «Hey Stoopid», «Burning Our Bed», «Feed My Frankenstein», «Little by Little» и «Wind-Up Toy», – примеч. авт.). После окончания записи я не стал дожидаться результата сведения и уехал. Сейчас забавно вспоминать, как мы проводили время в студии. У Элиса Купера был личный стилист! Чаще всего Купер носил повседневную одежду, но иногда даже в студии Элис щеголял в кожаных штанах и пиджаке. Все для того, чтобы полностью погрузиться в свой образ. Одним словом, было весело! (Смеется.)
И вы записали отличный, коммерчески успешный альбом.
Да, «Hey Stoopid» имел большой успех! И, в целом, это один из лучших дисков Элиса Купера.
Откуда у вас берутся такие заковыристые названия для сольных альбомов: «Black Swans And Wormhole Wizards», « Professor Satchafunkilus And The Musterion Of Rock»?
Иногда они рождаются у меня в голове. Иногда я натыкаюсь на них в книгах, или ищу интересные словосочетания в Интернете. Например, именно из сети я узнал, что «черным лебедем» называют маловероятное, никем не предвиденное явление, которое может полностью перевернуть ваш взгляд на вещи. (Раньше в Европе жили в основном белые лебеди, поэтому поговорка «увидеть черного лебедя» означала нечто вроде «когда рак на горе свистнет», – примеч. ред.) А вторая половина названия – из физической теории, которая описывает особый тип черных дыр, «кротовьи норы». Они могут путешествовать во времени и пространстве. Еще это слово можно понимать как «червоточину», экономический кризис. Но это лишь мои трактовки, слушатели могут воспринимать это название так, как считают нужным.
А как появилось твое собственное прозвище — «Сэтч»?
Прозвища очень распространены в Америке, и я получил его еще в детстве. В нашей стране живут люди со всех уголков мира, вот и меня окружали друзья с разными корнями — итальянскими, польскими, французскими, русскими, немецкими, ирландскими… И у многих – длинные и сложные фамилии. Поэтому у нас все стараются сделать из фамилий какое-нибудь короткое прозвище. Так моя фамилия и была сокращена до понятного простому американцу прозвища «Сэтч».
И еще вопрос напоследок. Часто, когда музыканты взрослеют, они переходят к более спокойной и мягкой музыке – блюзу, джазу. Ты пока не собираешься «успокаиваться» в своем творчестве?
Думаю, что я еще не дошел до этой точки. (Смеется.) Но, как известно, «никогда не говори никогда». Самая страшное, что может сделать музыкант – это играть то, к чему у него не лежит душа. Я всегда стараюсь играть только тот материал, который нравится мне самому. Мне кажется, что я еще не всё сказал в рок-музыке. Мне просто нравится ее энергетика.
То есть в ближайшее время джаза от Джо Сатриани мы не услышим?
(Вздыхает.) Я не знаю. Если только во время мастер-классов. (Смеется.)