Тобиас Заммет (Avantasia): На волне любви
Лидер группы Avantasia Тобиас Заммет – из тех людей, энергию которых чувствуешь даже на другом конце телефонной линии. Так было без малого 20 лет назад, когда Edguy приезжали в Россию с первым концертом, так и сейчас, когда ему исполнился 41 год и на счету его восемь альбомов суперзвёздного проекта Avantasia, самый свежий из которых, «Moonglow», вышел в феврале этого года на лейбле Nuclear Blast.
Этот релиз стал первым инфоповодом для нового интервью с Тобиасом. А вторым – предстоящий 4 мая концерт в Москве, на котором в составе Avantasia к нам приедут Боб Кэтли, Джефф Тэйт, Йорн Ланде и другие звёзды мирового металла. И церемониймейстер всего этого праздника – наш собеседник.
Рад вас снова слышать, Тобиас! С чего начнём, с альбома или с гастролей?
Давайте с того, что вы хотите сами узнать. Спрашивайте!
Герой альбома – персонаж, который стал отверженным в обществе, не вписался в его рамки. Есть ли в этом что-то личное для вас?
Абсолютно! И я не хочу говорить о конкретном обществе, это очень личная ситуация. Для каждого естественно иметь свои привязанности, стоять за свои убеждения. Часто от нас ждут, чтобы мы станем такими, какими нас хотят видеть окружающие. В детстве я всегда чувствовал, как трудно быть непохожим от других. Даже в музыкальных вкусах! Может, это не самый удачный пример, но, помнится, в восемь лет я увлёкся AC/DC. Все думали, что я слушаю какой-то шум, а для меня это была сама красота! Когда ты в меньшинстве, против тебя – толпа, ты волей-неволей принимаешь это своё аутсайдерство, уходишь в себя, становишься индивидуалистом.
От этого я отталкивался, думая над концепцией альбома. Представил себе существо, очутившееся в мире, где оно не ощущает себя на своём месте, чувствует непонимание. Оно не может соответствовать чужим ожиданиям, не может прижиться в этом мире красивых и смелых, и обращается к тёмной стороне, чтобы стать невидимым, скрыться от жестокой реальности. Я написал историю, которую могли бы сочинить писатели из эры «тёмного романтизма», или Мери Шелли, автор «Франкенштейна», или мог бы взять за основу своего фильма Тим Бёртон…
Также я хотел написать о проблемах, которые возникают, когда у тебя есть свои, не общепринятые взгляды на вещи. Когда хочешь идти своим путём, а не шагать нога в ногу с остальными. Мне это очень близко. Я уже 27 лет в музыкальной индустрии, и на таких, как я, лежит определённый груз ожиданий. Нужно немало смелости и упрямства, чтобы не соответствовать им, а делать то, что хочу я сам.
А этот цикл интервью для вас – удовольствие или то, что вы вынуждены делать?
Ну, это лучше, чем ходить каждый день на завод! (Смеётся.) Я музыкант, и если бы мне можно было только играть и не делать ничего другого, я был бы абсолютно счастлив. Но и разговаривать о творчестве тоже порой бывает интересно. Хотя невозможно в полной мере рассказать, о чём музыка и о чём тексты. Сочиняешь их в определённый момент времени, в определённом состоянии ума, а дальше всё должно само говорить за себя. Описывать это словами бывает сложно. Но поскольку музыка – моя профессия, я рад, что так много людей интересуется тем, что я делаю, и хочет услышать от меня какие-то слова об этом. По правде, я и не задумывался о том, нравится мне давать интервью или не очень, это просто часть моей жизни. Я должен это делать, чтобы моя карьера продолжалась, и я мог и дальше сочинять, играть и ездить по всему миру с концертами. (Смеётся.)
И всё-таки вы однажды говорили, что чувствуете себя пойманным в замкнутый круг – альбом, турне, альбом, турне… Стал ли новый альбом Avantasia выходом из этого круга?
Да. Но я не говорю о звуке, о стиле – всё это осталось прежним, я остаюсь собой, мой сочинительский стиль не изменился, и я по-прежнему люблю ту же самую музыку. Разница в том, как этот альбом создавался. Впервые у меня было много времени. И впервые я почувствовал, что параметры не установлены заранее. Нет контракта, нет и дедлайна. И я решил, что в моём распоряжении всё время на свете, буду заниматься этим диском хоть три года, хоть пять лет. И в таком состоянии гораздо легче творить! Я сочиняю прежде всего в тишине и для себя самого. И только потом – может, через полгода после того как я начал работать над «Moonglow», я понял, что получился новый альбом Avantasia. До этого я просто писал музыку, не зная, какая у меня цель – может, будет сольник, может, что-то ещё… Я не стремился соответствовать чьим-то ожиданиям. И не следил за графиком. И что забавно – именно поэтому всё вышло довольно-таки быстро и легко! Как только я решил, что не буду никуда торопиться, песня за песней, идея за идеей буквально устремились ко мне. Парадокс – результат может быть похож на предыдущие, тот же стиль, тот же формат записи с гостями, но путь к нему был совсем другим. И поэтому альбом я воспринимаю как нечто новое.
Может, разница в том, что вы не задумывали песни под конкретных вокалистов?
Нет-нет. Может, в начале, когда у меня были общие идеи и мелодии, я не думал, кто именно их споёт. Есть вещи, которые не попали на альбом, их много, думаю, когда-нибудь они появятся на «Moonglow pt. 2». А с некоторыми я уже знал наперёд, кто их будет петь. Как, например, «Lavender» – я знал, что её споёт Боб Кэтли. Или «Alchemy» и «Invincible» – они сразу предназначались для Джеффа Тэйта.
Среди «новых лиц» Avantasia – Ханзи Кюрш. Это настолько ожидаемый выбор, что единственный вопрос – как случилось, что он не участвовал в проекте раньше?
Я хотел его позвать ещё на первый альбом, «Metal Opera», но он тогда не смог, были какие-то другие дела. И почему-то я не мог собраться и попросить его снова. Только примерно полтора года назад я снова задал ему этот вопрос. И он ответил: «Да, разумеется! Помню, ты приглашал меня 15 лет назад, я тогда не мог, но я готов, присылай музыку!» А почему я не сделал это раньше – сложный вопрос. Может, боялся вновь услышать отказ. Мы ведь друзья уже долгие годы, он чудесный человек…
А с Кэндис Найт другая история. Она всё-таки персона из немного другого мира. Что вы нашли особенного в её голосе, в её персоне?
Песня «Moonglow» была написана без мыслей о Кэндис, о какой-то определённой певице. Просто была идея, какой примерно голос там должен звучать. И а потом меня вдруг осенило, что это должна быть Кэндис! И она спела – совсем не так, как в Blackmore’s Night, но тоже очень красиво. Я до сих пор не понимаю, почему же её выбрал. Да, она хорошая вокалистка, и это сыграло свою роль, но решение всё-таки пришло на уровне подсознания. Так иногда бывает с песнями. А с этой конкретно композицией удивительно то, что в ней есть два контрастных элемента. Куплет – чистый, красивый, невинный, негромкий, и припев, который резко набирает силу, ускоряется и требует от голоса очень много с точки зрения техники. Там трудные для исполнения интервалы, следующие быстро друг за другом. И Кэндис спела потрясающе и куплет, и припев. Она не могла приехать к нам в Германию и записывалась у себя в Нью-Йорке, и знаешь что? Когда я получил от неё запись и послушал её, понял, что иначе это спеть было бы просто невозможно! Никто другой бы с песней не справился!
Не могу не спросить про название песни «The Piper at the Gates of Dawn». У всех оно тут же ассоциируется с Pink Floyd, ведь…
Нет-нет, извини, что перебиваю. Эта песня вдохновлена книгой писателя из Уэльса Артура Мэкена (Arthur Machen), она называется «The Great God Pan» («Великий бог Пан»). Думаю, эта история из числа хоррор-новелл конца XIX – начала XX века могла повлиять на одну из глав детской книги Кеннета Грэма «Wind in the Willows» («Ветер в ивах»), которая называется «A Piper at the Gates of Dawn». И вот оттуда уже черпали своё вдохновение Pink Floyd. Это ведь был их первый альбом, с Сидом Барреттом?
Да, конечно. Вы правы, они именно оттуда взяли название. А что касается истории в целом, она напоминает мне сказку о Гадком утёнке, который превращается в прекрасного лебедя.
Да. Только там ещё далеко до появления прекрасного лебедя. (Смеётся.)
То есть ваш герой в него не превращается?
Знаешь, на этом альбоме история не заканчивается. Я создал мир, создал героев и оставил концовку открытой. 12 песен – как маленькие отдельные поэмы, рассказывающие о внутреннем мире и жизненном опыте главного персонажа. Они не образуют единую историю, как в мюзиклах. Многие вопросы остаются неотвеченными, и я сам не знаю, во что превратится мой герой. Эти тексты позволили мне излить то, что накопилось у меня на душе. Вот что для меня самое важное в творчестве.
Давайте перейдём к теме предстоящего турне. Какие из гостей альбома будут выступать живьём?
Многие из них! Херби Лангханс, Боб Кэтли, Джефф Тэйт, Йорн Ланде, Эрик Мартин, Ронни Аткинс. Вся группа музыкантов будет со мной – Феликс Бонке из Edguy, Саша Паэт, Миро, Олли Хартманн… Это будет великолепный состав, способный сыграть всё что угодно – от тяжёлых вещей до эпиков и баллад. Мы сыграем процентов 80 нового альбома, а потом программу «best of». Концерт будет длиться целых три часа! Я жду этого момента, сценическая постановка готовится очень серьёзная, и я уверен, что к маю мы будем в идеальной форме и выступим на самом лучшем уровне! (Посмеивается.)
Сколько сил и трудов нужно, чтобы создать шоу такого масштаба?
О-о… К счастью, не всё это должен делать я! Самое трудное – свести воедино графики всех участников программы. Ведь у каждого, кто выходит на сцену, есть своя группа! У Эрика Мартина гастроли с Mr. Big, у Ронни Эткинса – с Pretty Maids, Джефф Тейт постоянно выступает с Operation:Mindcrime, Боб Кэтли – с Magnum, и все эти даты нужно учитывать. Мы нашли окно в две недели, чтобы устроить мировое турне, и это было нелегко.
Ещё один аспект – драматургия нашего шоу. Нужно сыграть песни, которые люди хотят услышать, хотя всё уместить невозможно, и надо ещё держать в голове конкретных певцов-участников, следить, чтобы у каждого было на сцене время показать себя, и чтобы сет-лист был разнообразным – например, нельзя играть четыре баллады или четыре спид-металлические вещи подряд… Всё это мы обязаны учитывать. А ведь есть ещё спецэффекты, оформление сцены… К счастью, я работаю с прекрасными специалистами, которые знают своё дело. Уверен, и в этот раз всё будет прекрасно.
Начались ли уже репетиции?
Нет ещё. (Интервью было в конце января, – прим. авт.) Конечно, мы ими займемся. В феврале и начале марта мы начинаем репетировать с группой, а затем будем готовить постановку шоу в месте, где мы сможем собрать всю технику и декорации. Там соберутся все певцы, и два дня подряд мы будем репетировать уже в условиях реальной сцены. Да, работы будет много!
Есть ли люди, которые находятся за сценой, но без которых это шоу бы не состоялось?
Тур-менеджер, продакшн-менеджер, концертное агентство… Например, нужно обеспечить всех рабочими визами всех стран, где мы будем играть. Как немец, я должен получить это разрешение для России, для Японии, для Австралии, для южноамериканских стран. И для США тоже! В последние годы это превратилось в безумную задачу. Легче на Луну слетать! (Смеётся.) Все эти вещи нуждаются в постоянном внимании. Поэтому «за кулисами» работает множество людей, они очень стараются, и я горжусь всеми, кто вовлечён в процесс.
Когда вы играете живьём с Avantasia, есть ли для вас какой-то самый яркий момент концерта, или, может быть, песня, без которой не обойдется ни одно выступление?
Их много! «The Story Ain’t Over» – из тех, которые мне очень важно сыграть, в ней участвует Боб [Кэтли]. «The Scarecrow», «Farewell» – красивейшие вещи… А из особенных моментов – то, когда я в первый раз вижу аудиторию. Свет гаснет, звучит интро, и можно услышать по уровню шума публики, как ожидание в зале постепенно растёт, и при выходе на сцену этот шум взрывается, переходит в оглушительный крик: «Эй, привет, мы здесь!» Мы и публика видим друг друга в первый раз, и это самое лучшее приветствие. Может, это звучит как клише, но на нас словно обрушивается огромная волна любви! В этот момент получаешь столько энергии! В первый раз смотришь на лица фэнов, чувствуешь их любовь… в общем, вот мой самый счастливый момент.
Кстати, насчёт первого раза. Вы играли в Москве в 2002-м году, на пару с Freedom Call, я там, кстати, был.
Отлично.
Как вам вспоминается тот визит? Впечатления, приключения?
О, так много всего! Мы приехали в Москву ночным поездом из Санкт-Петербурга, и мы порядком напились по дороге. Помню, на следующий день была пресс-конференция, и я на неё сильно опоздал, потому что всё ещё был очень пьян. Я помню… (Задумывается, потом смеётся.) Ты можешь подумать, что мы были вечно пьяными. Нет! Не всегда. Просто мы были молодыми. (Смеётся.) Концертная площадка была прекрасная, это был своего рода старый театр, он назывался DK Gorbunova, и, помнится, я носил тогда самый худший сценический наряд, который только можно себе представить! Голубые леггинсы! Боже мой, о чём я думал! И помню, публика отлично нас встречала, мы гуляли по городу, смотрели Красную площадь. А ещё мы располагались в гостинице «Украина», и это было весьма знаменитое здание, верно?
Да, один из семи небоскрёбов, построенных в конце правления Сталина, в 50-е.
Точно! И мы оказались в одном из таких легендарных зданий! Нам было интересно, и мы отправились по отелю на прогулку в поисках открытий. Не по гостиничным коридорам, а в двери, куда заходить было нельзя. И то, что было за ними, напомнило нам фильм ужасов. Очень высокое, очень старое и очень пугающее здание. Там могли бы водиться призраки!
Такие вот воспоминания – и они прекрасны… Да и время было прекрасное. Мы тогда только открывали для себя мир. Я мало что знал о России, хотя мои родители были там раньше. Они провели там отпуск в 90-х, им в Москве понравилось, и они рассказывали о своих впечатлениях. Но для меня это всё-таки был совершенно новый мир, типа Австралии – место, куда ты вряд ли соберёшься, если ты не музыкант в рок-группе. Для меня и для всей группы Edguy тогда наступили удивительные времена. Мы покоряли мир, всё вокруг было сплошной вечеринкой. И всякий раз, когда мы возвращались в Россию, мы чувствовали, что нас здесь ждут, и каждые гастроли здесь были прекрасны. Помню, из последней поездки в Россию я привёз футболку с портретом Юрия Гагарина. Мне понравилась картинка – просто его лицо в шлеме, белое на чёрном фоне, и я купил футболку в аэропорту. Знаю, это так по-туристски… Но самое смешное было дальше. То есть Михаэлю Киске было совсем не смешно – он потерял свой чемодан. Ему нечего было надеть, и я подарил ему эту футболку. Так что Михаэль провёл это турне в майке с портретом Юрия Гагарина!
Рад слышать. Здесь он – герой, один из символов нашей страны.
Разумеется. То, что он сделал в жизни – невероятно! И когда я увидел эту футболку, я понял, что не могу уйти, не купив…
Напоследок хотелось бы задать вопрос, на который, может быть, вы уже отвечали. Знаете ли вы про русскую группу «Эпидемия» и их метал-оперу «Эльфийская рукопись»?
(Задумывается.) Нет. Правда, нет.
Они хороши. Вышло целых пять частей их метал-оперы. Будет в Москве, спросите промоутера – он их знает.
Я запишу это название. Интересно!
Замечательно. Спасибо за беседу, и ждём концерта Avantasia!
Спасибо, увидимся в Москве!
Московское выступление Avantasia состоится 4 мая в «Glavclub Green Concert».
Владимир ИМПАЛЕР
Благодарим Максима Былкина («Союз Music») за организацию интервью и предоставленные фото.
