Весной 1967 года на главных улицах Лондона появилась четвёрка девчушек, одетых в хлопчатобумажные свитера, на каждом из которых было нанесено по одной крупной букве – C, F, K и U. В тот момент, когда девушки выстраивались надлежащим образом, возникало всем известное английское слово. Когда же к ним направлялись полицейские, дабы пресечь столь дерзкое и возмутительное глумление над общественной моралью, девушки, что называется, «ломали строй».

На самом деле эта акция была придумана не ради простого эпатажа. Юные энтузиастки привлекали к себе внимание, чтобы распространять билеты на готовящийся фестиваль «14 Hour Technicolor Dream».

В этом году исполняется пятьдесят лет этой гигантской вечеринке, которую лондонский андеграунд устроил в свою собственную честь в зале «Great Hall of Alexandra Palace». Там, в фантастической атмосфере коллективной эйфории, выступили практически все звёзды «культурного подполья». Почти десять тысяч «чудиков», собравшихся под одной крышей, внезапно ощутили себя не одиночками, но большим и единым целым. Силой, способной изменить мир.

Бенефис для «подпольщиков»

К середине 60-х молодые люди, в основном выходцы из рабочего и среднего класса, прорвали барьеры традиционно сословного британского общества и вырвались на арену общественной жизни. Молодые художники и поэты, драматурги и фотографы, модельеры и модели, кинозвезды и поп-музыканты использовали все возможности для самовыражения. Они создали свой собственный стиль жизни, вскоре вышедший за рамки андеграундных клубов и вечеринок. Этот стиль был воспринят не только «продвинутой» молодежью, но также интеллектуальной и художественной элитой и даже частью аристократии. Журналисты окрестили его «свингующим», а город, ставший его центром, – Swinging London.

«Свингующая» публика проповедовала свободу – свободу от всяческих социальных условностей, свободу любви, свободу употребления психоактивных веществ, свободу творчества. Британский истеблишмент внезапно осознал, что буквально у него под носом возникло новое социокультурное явление, ему не понятное и неподвластное. К сожалению, обычная реакция властей предержащих на такую ситуацию – «осадить зарвавшихся юнцов».

И с начала 1967-го либеральные английские власти начали кампанию по «зажиму» «свингующей» молодёжи. Самым громким её эпизодом стал февральский рейд полиции на поместье Кита Ричарда, закончившийся арестом его самого, а также Мика Джаггера по обвинению в хранении наркотиков. Одной из подобных «акций устрашения» стал визит лондонской полиции в редакцию андеграундной газеты «International Times», обернувшийся форменным разгромом. Конфисковано было практически всё, особенно тщательно изучалось содержимое пепельниц. Цель была очевидной – сделать выход газеты физически невозможным.

Но «подпольщики» сдаваться не собирались и решили возобновить издание буквально с нуля. Для этого нужны были деньги, а вот с этим у героев контркультуры было туговато. Тут-то и возникла идея устроить гигантский концерт-бенефис, сборы с которого позволили бы газете продолжать выходить.

За дело взялась команда лучших организаторов «культурного подполья» во главе с Джоном «Хоппи» Хопкинсом и Дэйвом Хоусоном. Для проведения фестиваля был арендован Большой зал «Alexandra Palace», «дворца культуры», построенного для лондонцев еще в викторианскую эпоху. Мероприятие под названием «The 14 Hour Technicolor Dream Free Speech Benefit for International Times» было запланировано в ночь с 29 на 30 апреля.

По Лондону поползли слухи, что затевается нечто доселе невиданное, событие, которое никак нельзя пропустить – Самая Грандиозная Вечеринка, на которой выступят все-все-все. Точный состав выступающих был неизвестен, поэтому поле для домыслов было необъятным – назывались имена Who, Pink Floyd и даже Beatles. Вскоре появились плакаты и стали распространяться флаеры, извещавшие о грядущем событии. На центральных улицах Лондона появились девушки, продававшие билеты описанным выше способом.

Ранним вечером 29 апреля в небо над весенним Лондоном взмыли разноцветные ракеты, возвестившие всем, что эта ночь будет особенной. К воротам «Alexandra Palace» стали подтягиваться группы молодых людей. Первым потрясением для пришедших было осознание того, что они не являются единственными «чудиками» в Лондоне. Количество собравшихся впечатляло – по разным оценкам, от 7 до 10 тысяч человек!

В другом измерении

Внутри зал представлял собой гигантский прямоугольник с желобчатыми колоннами, уходящими от цементного пола под купол на высоту четырехэтажного дома. Вдоль торцевых стен были сооружены две больше сцены, дальняя от входа располагалась между больших окон. Кроме того, в центре зала была ещё и малая сцена, предназначенная для поэтов, танцоров, акустических групп и всяких разных «перформансов». На панели из электрических лампочек методом «бегущей строки» появлялись разные подходящие изречения вроде: «VIETNAM IS A BAD TRIP» или просто всеобъемлющие комбинации из букв F, U, C и K…

В центре зала была построена вышка, увешанная прожекторами и динамиками, где располагался «командный пункт» инженера Джека Генри Мура. Он отвечал за работу всей световой и звуковой аппаратуры, которой управлял, руководствуясь исключительно интуицией. Он сам и небольшой отряд его техников на протяжении всей ночи метались по залу, приводя в порядок постоянно «вылетавшие» колонки или гаснущие светильники.
К сожалению, генераторам не хватало мощности, поэтому зачастую все было не так ярко и громко, как того бы хотелось.
Также в центре зала возвышалась спиральная горка «хелтер-скелтер», взятая напрокат на одну ночь, по желобу которой собравшиеся съезжали вниз с детским восторгом.

Орган Большого зала был в это время в лесах, и эти леса тоже не оставили без внимания. Во-первых, на них постоянно кто-то карабкался, так что время от времени организаторам приходилось обращаться к забравшимся слишком высоко с призывами спуститься и не подвергать опасности себя и других. Во-вторых, к ним были прикреплены простыни, на которые проецировались андеграундные фильмы. То, что эти куски материи так колыхались от движения воздуха, что зачастую невозможно было разобрать изображение, никого не напрягало.

Из прочих развлечений были лотки, с которых продавались еда, благовония и всякие хипповые поделки. В одном из углов зала находилось эскимосское иглу из стекловолокна, в котором сидела широко известная в андеграундных кругах девушка по имени Сюзи Кримчиз. Она раздавала самокрутки с банановой кожурой, вовсю нахваливая их галюциногенные свойства. Конечно, это было полной ерундой, но «чудики», вдохновленные цитатой из песни Донована «Mellow Yellow» («electrical banana’s gonna be a sudden craze»), старательно раскуривали банановые косячки. Единственное, что они могли при этом почувствовать, – это горечь во рту. Такая вот была модная «наколка».

Впрочем, и без «электробананов» было чем изменить свое сознание. В зале свободно раздавали STP (разновидность ЛСД), кроме того, такое количество народа курило травку, что даже некурящие получали свою порцию, просто вдыхая воздух.

Майлз (Барри Майлз, один из организаторов «подполья», заведующий книжным магазином «Indica», соиздатель газеты «International Times«): «В это просто невозможно было поверить! Снаружи добропорядочные обыватели смотрели телевизор, а внутри – тысячи обкуренных, “дрейфующих под кислотой”, безумных, дружелюбных, празднично веселых хиппи. Это действительно были два мира!»

Дэвид Медалья (танцовщик, руководитель труппы «Exploding Galaxy»): «Когда я говорю, что это был момент абсолютной свободы – это не просто ностальгия».
Дэвид Аллен (гитарист и «мозг» Soft Machine): «Всю свою жизнь я чувствовал себя аутсайдером, чудаком, полностью в разладе со своим временем. Теперь внезапно я осознал в первый раз, что не одинок. Я был окружен тысячами версий самого себя. Я был частью племени, движения, гигантской души. Мы оглядывались по сторонам и видели многократно отраженных самих себя и чувствовали свою силу изменить мир».
Джон Пил (легендарный диск-жокей BBC): «Было чувство, что возможно всё!»

 «Я там был, но ничего не помню»

Поскольку помещение было очень просторным, организаторы решили, что одновременно будут играть две команды – по одной на каждой сцене. Иногда это приводило к неожиданным звуковым и стилистическим комбинациям, однако в большинстве случаев просто создавало звуковой хаос. Отражаясь гулким эхом от стен и купола дворца, он мог вызвать разве что приступ головной боли. А отсутствие какого бы то ни было плана выступлений заставляло зрителей метаться между сценами, чтобы понять, кого же им стоит посмотреть.

Восстановить достоверный список выступавших на «14 Hour Technicolor Dream» сейчас вряд ли возможно. Уже хорошо, если музыканты просто могут подтвердить свое участие. Артур Браун, Тревор Бёртон и Карл Уэйн (Move), Рон Гизин – все они высказывались примерно одинаково: «Да, я там был, все было классно, но подробностей не помню никаких». Такая «коллективная амнезия» совсем не удивительна, если вспомнить, что практически все присутствующие в той или иной степени находились «под кайфом».

Приводимые в разных книгах и статьях перечни из сорока с лишним исполнителей взяты с рекламных флаеров. А подобные анонсы, как известно, частенько сильно расходятся с действительностью. На «Сне» не было ни Velvet Underground, ни Mothers of Invention, участие Creation под большим вопросом. Что касается Move, то, по всей вероятности, они хоть и приехали в «Ally Pally», но на сцену так и не вышли. Зато выступили группы, на флаерах не указанные.

Джо Бирд (гитарист и лидер «психоделического джаг-бэнда» Purple Gang): «Это было мероприятие завсегдатаев UFO (андеграундный клуб, сердце cвингующего Лондона. – Прим. авт.); Pink Floyd, Tomorrow, Deviants, Purple Gang, Sun Trolley – все были здесь. Я еще помню Джули Дрисколл с Брайаном Огером, Денни Лейна, Savoy Brown Blues Band». 

Пит Сирз (басист Sam Gopal Dream): «Недавно в одной книжке, посвящённой знаменитым концертам, я обнаружил наше фото, сделанное на “14 Hour Technicolor Dream”. Я понятия не имел, что такое есть!»

Среди участников фестиваля были и «прото-Uriah Heep» – группа Spice с Дэвидом Байроном и Миком Боксом в составе. Мик до сих пор хранит об этой ночи самые тёплые воспоминания. Совсем ещё юный гитарист Джимми Маккаллок (впоследствии участник Wings) тоже сыграл на фестивале, только вот в составе какой группы – One in a Million или Utterly Incredible, Too Long Ago to Remember, Sometimes Shouting at People?

 Пит Бэнкс (гитарист первого состава Yes, в апреле 1967-го участник группы Syn, написавшей песню-посвящение «14 Hour Technicolour Dream»): «Я-то определенно там был, но не помню, чтобы Syn выступали».

Энди Эллисон, вокалист группы John’s Children (в её составе тогда был Марк Болан), один из немногих, кто, к счастью, помнит некоторые подробности: «Совершенно идиотским образом нас почему-то решили не пускать ни на одну из сцен. Нам сказали, чтобы мы играли прямо посреди публики, на площадке под одной из колонн. Так что никаких песен, ребята, – только ужасающий фидбэк. Марк прохаживался вокруг с гитарой на голове, Крис (Таунсон, барабанщик. – Прим. авт.) лупил палочками всё, до чего мог дотянуться, включая зрителей. А я вспорол с десяток перьевых подушек и затеял потасовку с Джоном (Хьюлеттом, басистом. – Прим. авт.). Как потом сообщали в новостях, оказывается, это мы устроили “хеппенинг”!»

Досталось зрителям и от «протопанков» Flies. Они появились на сцене в сопровождении девушек в экстремальных мини-юбках, в течение всего выступления усиленно вращавших и качавших бёдрами. В конце сета эти девушки вывалили на обалдевшую публику содержимое нескольких больших мешков с мукой.

Хулиганские Pretty Things разошлись так, что не обошлось без членовредительства. «Чтобы немного оживить наш сет, – вспоминает гитарист Дик Тейлор, – мы наполнили рояль цветами, поместили туда микрофоны, а потом наш барабанщик Скип (Аллен), расфигачил его киркой, увитой нарциссами. Он делал это с таким жаром! К несчастью, обломки рухнули прямо на ногу Джону Поуви (клавишник группы, – прим.авт.), который в первые мгновения даже не понял, что случилось – пока не осознал, что не может двигаться».
Джон Поуви: «В результате я отправился в больницу с переломом ступни!»

«Мы были просто ужасны», или «Это было наше лучшее выступление!»

Мик Фаррен (вокалист и лидер анархо-психоделической панк-группы Social Deviants): «Мы выступали первыми, и мы были просто ужасны. Никто до того не играл в таких больших залах; это было помещение размером с железнодорожный вокзал и с такой же акустикой. За спиральной горкой мы не могли видеть группу, игравшую в другом конце зала, но мы могли ее слышать – это было лишь немногим более мелодично, чем звук прибывающего экспресса».

 Джо Бирду, напротив, всё было по кайфу: «Это было наше лучшее выступление! Наш вокалист Пит Уокер появился на сцене в красно-черном колдовском балахоне (в то время он всерьез увлекался черной магией), темных очках и сандалиях. Его челюсти при этом непрерывно двигались, так что Майлз в своей книжке (“Pink Floyd. A Visual Documentary”. – Прим. авт.) написал, что он бормотал древнее заклятье. На самом деле перед выходом на сцену Пит принял какое-то снадобье, вызвавшее мышечный спазм».

Tomorrow по какой-то причине не попали в список приглашенных групп, однако их это не смутило. Вспоминает барабанщик группы Твинк: «Мы просто подъехали к служебному входу, сказали “Мы здесь играем”, и нас пропустили. Мы подошли к выходу на сцену как раз в тот момент, когда какая-то группа только-только закончила выступать. Стейдж-менеджер заметил нас и закричал: “Давайте, давайте быстрее!” И мы выскочили на сцену и, по-моему, отыграли прекрасный сет. По-любому, сами-то мы получили большое удовольствие».

Джо Бирд: «Tomorrow появились позже нас, на противоположной сцене. Стив Хоу (гитарист, впоследствии участник Yes. – Прим. авт.) был в полном порядке, у Кита Уэста (вокалист. – Прим. авт.) была такая своеобразная манера держать микрофон. И еще он все время смотрел куда-то вверх, под потолок».

Майлз: «Soft Machine сыграли просто здорово. Кевин Эйерс (басист и вокалист. – Прим. авт.) с нарумяненными щеками и в широкополой шляпе, увенчанной парой больших крыльев от авиамодели, Дэвид Аллен в шахтерской каске – чтобы не “съехала крыша”, и Майк Рэтлидж (органист. – Прим. авт.) в накидке с остроконечным воротником, зловещий и отстраненный. А Роберт Уайет (барабанщик и вокалист. – Прим. авт.) просто сидел и ухмылялся».

Роберт Уайет: «Я коротко подстригся и надел костюм с галстуком – это был такой жест авангардиста».

Майлз: «Что меня поразило больше всего, так это полное отсутствие барьеров между исполнителями и аудиторией – и ментальных, и физических. Закончив играть, музыканты просто спускались в зал, чтобы побродить в толпе или посидеть прямо на полу». 

Джерри Робинсон (мандолинист Purple Gang): «То, что происходило позади сцены, в больших “артистических”, было, пожалуй, даже интереснее происходившего непосредственно в зале. Музыканты разных групп общались между собой, начинали что-то вместе импровизировать. То раздавались звуки бонгов, то вспыхивали какие-то псевдоиндийские скандирования, тут и там люди принимались танцевать. Мы подошли к Денни Лейну, который сидел и перебирал струны на акустической гитаре, и очень мило с ним побеседовали. Замечательный парень»!

«Да, он сыграл нам несколько новых песен, – добавляет Джо Бирд. – А потом я еще поговорил со своим старым знакомым Джоном Мэйоллом – он тоже был там».

«К чёрту всё, идём туда!»

Джон Мэйолл был не единственной известной личностью, посетившей «Техноцветный сон».

Джон Пил: «Многие бегали по залу в надежде увидеть знаменитостей, повторяя: “Брайан Джонс здесь, Хендрикс здесь… Где, где?”» Ни Джонса, ни Хендрикса на самом деле не было, а Энди Уорхол если и приехал, то, по всей видимости, внутрь здания так и не зашёл. Один из зрителей утверждает, что видел знаменитого поп-художника на заднем сиденье роллс-ройса, припаркованного у «Alexandra Palace».

Зато точно был Пит Таунсенд из Who, который не играл, но, как говорят, был с кинокамерой и снимал все происходящее. В зале находились также и профессиональные съемочные группы. Общие планы, отснятые итальянцами, вошли в детектив-мелодраму Тинто Брасса «Col Cuore in Gola» (режиссёр, впоследствии ставший классиком эротического кино, в начале карьеры пробовал себя и в других жанрах).

Близкий к андеграунду Питер Уайтхед, режиссер фильма «Tonite Let’s All Make Love in London» (отснятый им в ту ночь материал можно увидеть на видео «Pink Floyd. London 1966-67»), спорил за выгодные точки для установки камер с бригадами телевизионщиков BBC. От объектива Уайтхеда не ускользнул Джон Леннон, зашедший «на огонек».

Вспоминает Джон Данбар, совладелец андеграундной галереи «Indica»: «Мы были у Джона дома, смотрели телевизор. И вдруг неожиданно увидели в новостях, что творится. И мы решили – к черту всё, идем туда!»
Пит Бэнкс: «Леннон выглядел так, будто только что прилетел с Марса».

Действительно, по сохранившимся кадрам видно, что Джон выглядит несколько потерянным, не очень уверенно чувствующим себя в явно незнакомой обстановке.
Объясняет Мик Фаррен: «Надо помнить, что “культурным подпольем” увлекался Пол. Он покупал соответствующую литературу и читал её, он бывал в UFO и посещал художественные галереи. Что же касается Джона – я впервые видел его на андеграундном мероприятии».

Джо Бирд: «Вдруг пронесся слух, что Леннон здесь. Я очень хотел с ним встретиться, поэтому забрался на спиральную горку “хелтер-скелтер”, откуда был виден весь зал. Что это было за зрелище! Я увидел Леннона, съехал вниз по желобу (упс!) и пошел к нужному месту. Но я не был единственным, кто хотел пообщаться с Джоном, поэтому вскоре вокруг него собралась приличная толпа».
В результате Леннон ретировался в парк, чтобы выкурить косячок среди деревьев, в спокойной обстановке. «Я последовал за ним, – вспоминает Джо Бирд, – и сел в почтительном отдалении».

Еще одним эпизодом «Сна», сохраненным для истории камерой Уайтхеда, стал хеппенинг «Cut Piece». Абсолютно укуренная девушка сидела на стремянке, и каждый желающий мог отрезать ножницами часть её одежды, пока она не осталась совершенно обнаженной. Режиссером этого действа была художница-авангардистка Йоко Оно, причем сначала в роли «обрезываемой» хотела выступить она сама. Но ее уговорили не подвергать себя риску, ведь среди такой большой толпы мог найтись псих, который способен просто пырнуть её ножницами. В результате Йоко заменили на менее ценного человека – модель по имени Валери.
Таким образом, и Джон, и Йоко той ночью были в «Alexandra Palace», но так и не встретились, хотя и были уже знакомы.

«Чудики» у врат зари

Тем временем выступления продолжались.
Майлз: «The Crazy World of Arthur Brown были очень популярны. Артур носился по сцене в своем огненном шлеме и маске, его шафранный балахон вздымался и развевался в такт прыжкам. Он преображался в «бога Адского Пламени», в то время как его органист (Винсент Крейн. – Прим. авт.) исторгал аккорды, от которых мурашки бегали по коже. Потрясающее впечатление».

Однако после выступления Артура Брауна и его товарищей веселье пошло на убыль. На сцену один за другим стали подниматься поэты – Майк Хоровитц, Алекс Троччи, Симон Винкеноог, – но их стихи уже мало кто мог воспринимать. Было поздно, все уже изрядно устали, были и так переполнены впечатлениями. В этот момент стало ясно, в какую ловушку попали собравшиеся: общественный транспорт не работал, а в громадном зале делать было особо нечего. Не говоря о том, что не на что было даже присесть. Некоторые потянулись наружу в парк, другие устраивались спать прямо на полу. Нужно было дождаться выступления группы номер один.

Чести завершать всё мероприятие были удостоены Pink Floyd. Весной 1967-го ребята были безоговорочными музыкальными лидерами лондонского андеграунда, имевшими к тому же в своём активе хитовый сингл «Arnold Layne». Однако к началу «Сна» их не было не только в самом дворце или даже в Лондоне – их вообще не было в стране. Утром 29 апреля Pink Floyd отправились в Амстердам на съемки для местного телевидения, а потом еще отыграли вечерний концерт. Затем был утомительный путь обратно в Англию. Состояние появившихся в «Alexandra Palace» около трех часов ночи «флойдов» лучше всего охарактеризовал Ник Мэйсон: «Пожалуйста, кто-нибудь отвезите меня домой». Роджер Уотерс был взвинчен, а бывший под «кислотой» Сид Барретт бесцельно бродил по залу посреди бесконечного круговращения толпы.

Джо Бирд: «Приближался рассвет, все очень устали и стали кричать, когда же наконец “флойды” соизволят поднять свои задницы на сцену. Наконец их техники стали налаживать аппаратуру». Pink Floyd появились на сцене в половине четвертого утра, когда розовый свет зари уже чуть тронул громадные восточные окна дворца.
Дженни Спайрз (модель, в 1965–1966 годах подруга Сида Барретта): «Рассвет был холодным, но когда я увидела ребят, это зрелище как будто согрело меня… Это было прекрасно».

Объективно говоря, игра «флойдов» оставляла желать много лучшего. Однако для собравшихся в Большом зале «Alexandra Palace» качество исполнения не имело никакого значения, настолько потрясающим было воздействие самой музыки. Спящие стали просыпаться и подниматься на ноги, стоявшие брали за руки своих соседей. Музыка Pink Floyd выразила чувства всех собравшихся и объединила их.

Дэвид Аллен: «Это был один из величайших концертов, которые они когда-либо сыграли. Как зачарованный смотрел я на группу несколько растерянных ребят, игравших в гипнотическом водовороте светового шоу. Молодой парень с остановившимся взглядом водил по струнам гитары металлическими предметами. Сид играл “слайдом”, и это полностью снесло мне крышу, потому что я слышал отзвуки всей музыки, которую я когда-либо слушал. Казалось, что эта музыка вызвала духов эфира и теперь вместе с группой играет целый небесный оркестр. Это было открытие заново необычайной силы Любви, начало мирной революции!»

И наступил момент волшебства. Первые лучи восходящего солнца ворвались в зал и отразились в зеркальных кругах на деке «телекастера» Барретта.

Колин Тёрнер (зритель, впоследствии основатель и многолетний ведущий веб-сайта «A Fleeting Glimpse», посвящённого Pink Floyd): «Сид это заметил, его глаза заблестели, он делал звук своей гитары все громче и громче, все выше и выше, посылая разгоравшиеся алые лучи прямо в аудиторию».
Музыка неслась над спящим Лондоном, приветствуя восход солнца, наступление нового дня, новой эры в истории человечества…

На следующий день

Джо Бойд (продюсер, совладелец клуба UFO): «Я пришёл на фестиваль поздно и принял что-то соответствующее… Так что помню только, как на следующее утро я лежал на траве, а мимо меня вниз с холма устремлялся поток, состоявший из сотен хиппи…»
Примечательно, что своей первоначальной цели фестиваль так и не достиг. Количество денег, дошедших до организаторов, оказалось мизерным. Как сказал Хоппи, «это было грандиозное событие и полная финансовая катастрофа».

17 мая отснятый телевизионщиками материал появился в эфире канала BBC-2 в выпуске телепрограммы «Man Alive» под названием «What Is a Happening?». Статьи о мероприятии появились не только в андеграундной «International Times», но и в многотиражных «Melody Maker» и «Sunday Mirror». И перед изумленной публикой внезапно открылся неведомый ей дотоле «техноцветный» мир. Став достоянием широкой общественности, он превратился из образа и смысла жизни немногих убежденных последователей в моду, воспринятую миллионами случайных людей. А любая мода, как известно, рано или поздно проходит.
Джон Плэтт (рок-журналист): «Оглядываясь назад, можно сказать, что “Technicolor Dream” был не только самым крупным и значительным, но и последним истинным мероприятием андеграунда».

Да, пророчество у врат зари по большому счёту не сбылось, но… и сейчас, пятьдесят лет спустя, «Техноцветный сон» по-прежнему манит, по-прежнему остается легендой, воплощенной мечтой о свободе и всеобщей гармонии. Мечтой о музыке, способной изменить сознание людей и сделать их единым прекрасным целым.

Пётр КУЛЕШ
Автор выражает глубокую признательность за помощь в подготовке материала Джо Бирду, Джерри Робинсону, Джо Бойду, Твинку, Дженни Спайрз, Джону «Хоппи» Хопкинсу (RIP), Дику Тейлору, Джону Поуви, Джону Энтони, Артуру Брауну, Рону Гизину, а также Зульфие Малышенко (Pink-Floyd.ru) и Евгению Рейнгольду.