«Найти, не разрывая круга корней», — таков девиз фолк-фестиваля «Свояси», взятый из стихов Велимира Хлебникова. Организатор фестиваля Борис Базуров встречал первых посетителей на входе концертного зала в Геологическом музее им. Вернадского. Там, внутри, уже вовсю гремел этнический тяжелый рок группы «Рада и Терновник», а из полутора сотен расставленных загодя стульев были заняты от силы тридцать. Фестиваль, собравший великолепную подборку из звёзд фолк-рока, выдающихся инструменталистов, самобытных «оригиналов» и хранителей народных традиций, привлёк не так много зрителей, чем ожидалось.

С другой стороны, патриарху этно-рока незачем думать о сиюминутном успехе, когда глобальные, жизненные удачи все при нём. Автор первой русской этно-рок-оперы «Казак Степан Разин», солист ансамбля Покровского, организатор народных коллективов «Круг» и «Русичи», всемирно признанный фольклорист, изобретатель нового инструмента — гуслетара, один из немногих в России исполнителей на чепмен-стике… Опять же, успех концерта — в том, какая музыка на нём звучит. А с музыкой в этот день всё было в порядке.

Но для начала всё-таки о зале. Он стоит лишнего абзаца. Геологический музей Академии наук находится прямо напротив Кремля, недалеко от метро «Охотный ряд». «С окнами на Кремль!» — живописал Базуров в анонсах, и был абсолютно точен. Зубцы кремлевских стен, башни с орлами и рубинами в окнах представляли собой идеальный фон для народной музыки. Красиво было и внутри — большой гостиный зал с роскошными люстрами, красивыми шторами и большим портретом Владимира Вернадского. Правда, сцена как объект отсутствовала, и граница, отделявшая музыкантов от зрителей, была чисто условной. Этот зал — идеальное место для камерных классических концертов, для всего, где предпочтительнее живое акустическое звучание, для костюмированных балов и народных танцев. Что касается рока — эксперимент Базурова, по-видимому, один из первых. Хотя особо шумных артистов он не звал, и аппаратура с озвучиванием зала вполне справлялась. А вот световое оформление, увы, не радовало глаз — несколько прожекторов снизу и пара светодиодных линеек, которые всё время беспорядочно чередовали яркие цветные пятна, заливая лица артистов то мертвенно-зелёным, то угольно-красным. Перед сценой полукругом были расставлены кресла, а по периметру зала находились участники ярмарки со своим товаром — украшениями, игрушками, атрибутикой и народными музыкальными инструментами. Поодаль располагалась даже небольшая кафешка — так что посетитель концерта мог, придя в зал в 16:00, не покидать его до самого финала. Хотя прогуляться всё же хотелось — ради коллекций минералов, выставленных в музейных залах. Жаль, что на это так не хватило времени…

А в зале гремели Рада и «Терновником». Без виолончели Таисии Кисляковой (она была на гастролях с «Оргией Праведников»), но с Дмитрием Шишкиным из Ascorbic Acid на скрипке. Портрет Вернадского со стены смотрел на шаманские пляски с бубном несколько удивлённо. То ли ещё будет! «Все мы — неделимая часть русского народа, поэтому, считаю, все наши песни — народные», — объявила Рада Анчевская. — А эта — единственная действительно народная в нашем репертуаре. «Дороженька»!»

 

Борис Базуров в роли конферансье продолжил тему и подвел целое теоретическое обоснование про нынешнюю «смычку» фольклора и рока. «Фольклор — это слоёный пирог, — говорил он. Крестьянские песни, городские, дохристианские… В наше время его заменили «колхозные стили», которые в принципе отрицали импровизацию, там было партесное, или «партийное» пение. Но настоящий фольклор еще звучал — импровизировали наши бабушки в деревнях…» А на Западе, — продолжал Базуров, — именно в это время появился рок-протест. И там тоже импровизировали. И логично, что эти стили объединились…

   

После теоретический пятиминутки и короткого, без подзвучки, выступления фолк-дуэта «Пора», Элины Князевой и Полины Пономарёвой, на сцену выбралась чётверка весьма причудливого вида и одеяния. «Злыдота». Современные скоморохи, или «попы-расстриги», как сравнил их Базуров, во главе с огромным, прямо-таки необъятным фронтменом Олегом Фоминым-Шаховым. «Это фолк-моделик», — прокомментировал Базуров. Что значит примерно следующее — коллектив, который не воспроизводит традицию, а фантазирует на тему, как оно могло быть, используя близкие к оригиналу средства, но не зацикливаясь на них. Так, в арсенале группы электрическая бас-гитара, а вместе с ней — гусли, смычковые инструменты (гудки), разнообразные бубны и народные духовые. Они дополняют музыку образами — смешные шапки с рожками, народные кафтаны… Они способны превратить в шоу даже подстройку постоянно «плывущих» деревянных струнных.

«Кто стаканы забрал!» — раздается зычный голос Фомина-Шахова, едва четверка расселась по своим местам. — «Кто украл реквизит!!!» Вслед за этим в дверях появиляются два рыцаря-реконструктора с мечами и в латах. А фронтмен затягивает «горловым» хрипом фолк-ужастик «Друг лесов». «Ходит-ходит дед Пихто… Колдун в городе!» Тут уж и впрямь можно забыть, кто ты, где и в каком веке живёшь, и пробудиться только от визга кофемашины в углу, которая перемалывает кому-то порцию очередного эспрессо…
Что до музыки — это фрики, но с потенциалом настоящих артистов. В их песнях есть эпичность, развернутые истории со сменой красок и интонаций, чем-то близкие белорусской «Троiце», только без их глубины и аутентичности материала. А песня «Русские сны» звучит неожиданно «попсово», в духе чуть ли не итальянской эстрады.

Скоморохов по жизни сменяет скоморох по работе. Владимир Абаньшин-Лирник — с колёсной лирой в руках и в образе эдакого дореволюционного ярмарочного артиста в пенсне, пришедшего развлечь публику комическими куплетами. «Солист легендарной группы «Баба-яга» и ансамбля «Хоровод», был худруком Московского историко-этнографического театра», — представил его Базуров. И уточнил, что песни Лирника представляют западнорусскую традицию — Брянск, Смоленск, где артисты пели как духовные псалмы, так и светские песни. Так продолжалось с 16 века и до советской власти, когда с лирниками стали бороться, и их место заняли гармонисты.
А в том, что делает Абаньшин, есть одно жирное «но» — громкий эстрадный «минус», заслоняющий собственно звук его инструмента. (К счастью, фолк-вокал прорезается через любой шум). Отчего даже духовные песни со словами типа «Душа моя прегрешная» почему-то хочется продолжить словами: «Танцуют все!»
Хотя в таком выступлении есть своя логика. Когда-то и сама колёсная лира была новацией, позволившей артисту петь и выдавать аккомпанемент одновременно, в ней присутствует бурдон — постоянно звучащая нота, а звукоизвлечение максимально упрощено. Старая добрая «фанера на день города» делает то же самое, только современными техническими средствами.

Дальше — черёд гусляров. Два музыканта с разными подходами, разными инструментами, но оба — экспериментаторы. Максим Анухин из Петербурга, известный под псевдонимом Гудимир, принадлежит к псковской традиции гусельной игры, он — представитель Петербуржской школы, в которой цепочка мастер-ученик не прерывалась с конца XIX века. Он попробовал всё традиционное, а потом оснастил свои гусли звукоснимателем и «примочками», и играет вещи собственного сочинения. «Мозги ракушки Фибоначчи»… красивое название и не менее красивое звучание на грани прог-рока. На фестивале он сыграл всего две композиции, но в сети достаточно интересной музыки его авторства, и с ней стоит познакомиться.

Второй гусляр, Александр Коньшин, постарше Максима, и в руках его гусли самые традиционные. «Классические гусли стреловидного типа», — пояснил он. Но играет он на них совсем не то, что можно было бы ожидать. «А я рыба, я рыба, я рыба — лещ», — переиначивает он знаменитый латино-хит. А потом берется за «Twist And Shout», которая плавно перетекает в «Убирали девки лён» и обратно. Шутовство? Именно так. «Я выбрал для себя образ скомороха, — говорит он между песнями. — А судьба у скомороха тяжелая была… Гусляра как первое послушание в монастыре посылали на колокольню ворон пугать, а уже потом — звонить». И он изображает на гуслях перезвон колоколов. «Это не  чистый фолк, и тем более не грязный. Волей-неволей скатываешься в этно-фьюжн. Мир большой, мир един, и все хотят слышать наш фольклор, пусть и в адаптированном виде».
Такая адаптация напоминает балалаечные фокусы Архиповского, одно время заполонившие все опен-эйры. Шоумен с натянутой улыбкой веселил народ, играя на балалайке «Nokia Tune», а другую, настоящую сторону его творчества знали немногие. Надеюсь, и творчество Коньшина тоже больше и объёмнее, чем эта его «рыба — лещ».

Дуэт Павла Боева и Ульяны Шулепиной, образующих вместе с барабанщиком Александром Брагиным команду «Очелье сороки», многие знают благодаря их участию в концертах «Рады и Терновника». Слышать их с собственным репертуаром мне до сих пор не доводилось — а жаль. Как оказалось, у меня было совершенно превратное представление о них как о некоей «разлюли-малина» фолк-команде. На самом же деле «Очелье» звучит совсем не лубочно, достаточно сдержанно и ориентируются не на славянскую, а на более редкую у нас финскую этнику. Или, как сказали музыканты, исповедуют «балтославянизм». Павел Боев сам мастерит все инструменты типа финской кантеле, или йоухикко, так что в звучании команды соединяются два смычковых деревянных народных инструмента, женский голос и барабанная установка. И музыка, и голос заставляют вспомнить финско-шведскую Hedningarna и латышскую Ilgi — ассоциации вскоре подтвердились, когда «Очелье сороки» исполнило кавер-версию вещи Hedningarna «Tass’on Nainen». Но есть в репертуаре группы место и для русского фольклора. Одним словом — зрелая, самобытная команда с нетривиальными музыкальными ориентирами.

Пришёл черед выходить вперёд и организатору фестиваля. Состав Boris Bazurov Experience со времен его выступления на «ProgDay» уменьшился до дуэта — с ним играет барабанщик «Очелья сороки» Александр Брагин, а стоявший на краю сцены «сукозвук» Юрия Балашова, так поразивший тогда всех в клубе Козлова, вступил в дело позже, на выступлении группы «Волга». Зато сам Базуров обзавёлся новой игрушкой в арсенале — к стику и гуслетару прибавилась удивительной формы клавишная «доска» без клавиш. Издалека она была немного похожа на Roli Labs C-Board, инструмент, который активно рекламирует Джордан Рудесс. Базуров, одной рукой щипая струны стика, другой изображал на этих клавишах звуки духовых инструментов. А из зала кто-то отвечал на свистульке…

Анжела Манукян и группа «Волга» — для ценителей не меньший культ, чем «Мельница» и Хелависа. Одна из лучших вокалисток русского фолка на нашей сцене, Анжела с группой с конца 90-х была одним из главных «экспортных продуктов» России на сцене world music. Известный экспериментатор Алексей Борисов из группы «Ночной проспект» превратил фольклор «Волги» в жесткие эксперименты с индастриалом и электроникой, а каждый концерт превратился в пляски на краю пропасти, обнажающие по-настоящему страшную обыденность, которая стоит за любым красивым мифом. Интересно, как меняется трактовка этих мифов от концерта к концерту. «Кострома, костромушка, уто-о-опни!» — кричит Анжела под оглушительный бит и гитарный скрежет Романа Лебедева (между прочим, экс-гитариста «Коррозии Металла»). А Юрий Балашов что-то выпиливает смычком на своём «сукозвуке». (Борисова в концертном составе нет).
Кстати, про мифы. Полтора года назад на фестивале «Путь к себе» этот припев был посвящен кукле, сделанной из колосьев. Вместе с куклой должны утонуть горести и болезни… Сейчас Анжела рассказала целый триллер — дескать, жили-были брат с сестрой — Кострома и Купала, и, не зная о родстве, полюбили друг друга. «Трагедия вышла. Купала утопился, Кострому утопили». Такой вот фолк-индастриал.

    

Перед выходом самой известной участницы фестиваля — тревожная пауза. В отличие от большинства игравших в этот день, в зале Хелависа не появлялась… а вдруг что-то не так? Но нет, вот она, огненно-синяя, шествует к сцене под восхищенные взгляды к заранее установленной арфе. Вместе с ней — гитарист Сергей Вишняков с акустической гитарой. Повернувшись к публике, певица округлила глаза, будто увидев всех впервые, и поднесла к лицу пальцы ноликом: такой аудитории у неё, наверное, не было со времён «Форпоста». В смысле, такой узкой и камерной. Но музыканты-профи играют на совесть, невзирая на посещаемость, и Хелависа прекрасно спела несколько вещей «Мельницы», в том числе с нового альбома «Химера». Который, кстати, официально вышел как раз 15 октября. «Сегодня праздник — день рождения группы и дата релиза альбома, — сказала она. — Можете прийти домой и уже качать!»

 

 

С нового диска звучала «Князь серебряный» и «Список кораблей» со скрипкой Артёма Якушенко («Белый острог») — он же гостит и на записи этой песни. «И еще немножко фолк-рока… Мы еще немножко тут постоим…» — скромничала Хелависа. А публика ловила один из редких случаев увидеть знаменитость в паре метров от себя. Хотя, фанатства в зале и не ощущалось — в основном это были другие участники фестиваля, в основном фольклористы, и, думается, они не очень следят за чартами «Нашего радио» и для них Хелависа — просто интересный музыкант-коллега. А вот почему не было фанатов? Возможно, сыграло роль соседство двух больших концертов-презентаций альбома. Сейчас, в Геологическом музее, это был, по сути, не сольный концерт Хелависы (среди фанатов такие очень ценятся, называются «хелависниками», и там она поёт совсем иной, репертуар — с сольных альбомов, народный, каверы), а выступление «Мельницы-лайт» с коротким и предсказуемым сетом.
Здесь можно рассуждать об одном парадоксе. Как-то в англоязычном обсуждении я встречал замечательный термин «моно-фэн». Не в упрёк конкретно «Мельнице», это может быть группа Slade, Metallica или Dream Theater, принцип такой — от объединения в одном фестивале нескольких групп с «моно-фэнами» получается не объединение, а пересечение их аудиторий.

«Наташа, вы украсили собой древние стены Кремля!» — проводил Хелавису комплиментом Борис Базуров. Вернее, еще не проводил — Хелависа осталась для «ответной любезности», совместного инструментального номера в составе «Белого острога». Вещь «Морской бриз» у них — традиционное поле для игры гостей, и арфа Хелависы вписалась в песню прекрасно. Наверное, это был самый яркий момент в выступлении обеих команд, хотя и дуэтом «Белый острог» хороши. Скрипач Артём Якушенко и гитарист Юрий Матвеев играют с начала 90-х, прославились на западе как Two Siberians, они записали кучу дисков, уставали друг от друга, расходились, добавляли в состав саксофон, работали сольно, но неизменно возвращались к друг другу и составу дуэта. «Эти музыканты никогда не подведут. Всегда улыбнутся, когда надо», — представлял их Базуров. И вот это «когда надо» и есть основная проблема. И музыка, и сценическое поведение группы пропитано экстазом совместной игры, переживанием драйва, азартным музыкальным жонглированием. Но этот экстаз выглядел искусственным, несоразмерным залу, «Белый острог» казались заложниками своего образа «музыкальной диковинки»… Впрочем, все десять оставшихся зрителей были в восторге и даже вызвали группу на бис — единственную в этот день. Под конец прозвучала новая композиция, пока без названия — лиричная мелодия на скрипке. «Пора делать новую музыку, разную музыку!» — сказали друг другу музыканты. И этот номер оставляет надежду на зрелую и глубокую работу.

Оставалось совсем чуть-чуть. Участник группы «Иван Купала» Роман Ломов играет на гуслях, на флейте, поёт, зацикливает инструментальные и вокальные партии — типичный случай «человека-оркестра», вооруженного современными технологиями. К нему понемногу присоединялись другие люди в казачьих шапках, в народных одеждах, с балалайкой, аккордеоном, дудками, ложками…  постепенно на сцене собрался целый казачий хор! Называется он «Люди вольные». (Кстати, в его составе играет бард-рокер Юрий Капля, недавно выступавший в Троицке.)

А в зале творилось своё шоу. Лидер группы «Злыдота» с бутылью джина в руках добрался до нужной степени восторженности — он бродил по залу, утыкался в зрителей, подпевал, подыгрывал музыке, его выводили в гримёрку, он возвращался… В какой-то момент из гримёрки раздались характерные хрустящие звуки. «Он кого-то там есть! Так вот почему зрителей становится всё меньше», — догадывалась публика. И жуткая догадка: «Он съел Хелавису!» И правда, собрав свою арфу, Хелависа больше в зале не появилась… Правда, через несколько дней успешно дала фотосессию нашему журналу, а значит, «Злыдоты» ей удалось избежать.

Тем временем ансамбль «Люди вольные» представлял «приношение учителю» — артисты подготовили два трека из оперы «Казак Степан Разин» Бориса Базурова. Знал об этом Базуров заранее или нет, не знаю, но растроган был невероятно. И, конечно, не мог спокойно смотреть из зала — вышел вперед, подпел, а затем… станцевал с казаками вприсядку!

 

«Мы, конечно, рассчитывали на бОльший электорат, — подвёл итоги организатор. — Но электорат отмечает возведение памятника…» Как раз тогда неподалёку возле Кремля устанавливали монумент в честь киевского князя Владимира. Так было всегда — народная культура превращается в огромный официальный памятник самой себе, и где-то рядом — продолжает жить и развиваться, незаметно, но уверенно. А уверенности в своём деле Борису Базурову, к счастью, не занимать. Так что — до следующих «Своясей»…

Владимир ИМПАЛЕР
Фото автора (https://vk.com/album2483887_240982049)
Благодарим Бориса Базурова за аккредитацию на фестиваль.