Summertime Blues Festival (Бет Харт и Тадж Махал): Блюзовые контрасты
Beth Hart,blues,Foreign,Taj Mahal,Крокус-Сити-Холл,Москва, Давно в Москве не было блюзовых фестивалей — и летних, и осенних, и всяких прочих. А ведь какие были традиции — «Лефортово-блюз», «Эфесовский» фестиваль, наконец, легендарное осеннее сборище на разломанном ныне стадионе «Динамо». Теперь блюзовая жизнь переместилась в маленькие клубы, и даже туда летом публику не очень-то заманишь.
Поэтому в перспективы «летнего блюза» верилось не то чтобы очень. Пожилой блюзовый негр Тадж Махал — артист культовый, но за пределами круга блюзовых пуристов практически неизвестный. Белая певица из Лос-Анджелеса Бет Харт, с другой стороны, была известна в Штатах скорее в мейнстриме, и только недавнее сотрудничество с Джо Бонамассой помогло ей расширить аудиторию за счет блюз-рокеров. Между этими двумя персонами — огромная пропасть и по времени, и по стилистике, заполнить которую могли бы артисты «среднего поколения», но то — в условиях настоящего летнего опен-эйра, где в день успевают сыграть по пять-десять артистов, а в «Крокусе», по сути дела, был не фестиваль, а просто парный концерт двух интересных артистов. Их непохожесть, наверное, и помогла — весь партер был относительно заполнен, балкон вообще не открывали (такое часто практикуется), и Бет Харт, которая очень переживала, что на концерт вообще никто не придет, увидев зал, была совершенно счастлива. Думаю, похожие чувства испытывали и промоутеры, затеявшие столь рискованное мероприятие…
Первой на сцене появилась Бет Харт — первую вещь она спела в одиночку, за клавишными. Чувствовалось, певица была действительно счастлива оказаться в Москве и при этом порядком волновалась перед выходом — отчего в пении было очень много кричащих нот, а в ее поведении — лишних жестов. Да, Бет, несмотря на свой солидный сценический стаж, не обзавелась своим набором шаблонных фраз и эффектных телодвижений. Иногда она даже смешна — как в середине сета, когда перед всей публикой стала вытираться полотенцем, словно на пляже. Иногда кажется, что она сама себя как-то подзаводит резкими движениями, нервным смехом и по-детски радостными восклицаниями. Американка, дикая и настоящая.
На втором номере к ней на сцене присоединился акустический гитарист Джон Николс, после четвертой появилась вся команда, правда, из-за проблем с басовым преампом Бет сперва сыграла еще одну фортепианную балладу, и лишь затем грянуло электричество. Команда у Бет первоклассная — энергичный негритянский барабанщик Билл Рэнсом, невозмутимый басист Боб Маринелли, и совсем юный на вид второй гитарист Пи Джей Барт. Вместе это — прекрасный блюз-роковый коллектив, играющий драйвово и выразительно. Единственная странность — звучание электрогитары Николса, гулкое и размазанное. То ли таковы блюзовые традиции, то ли (что вероятнее) что-то в «Крокусе» не до конца отстроили.
Слушая репертуар Бет живьем, понимаешь, как разнопланово творчество певицы — называть ее блюзовой было бы не то что бы ошибочно, но неточно. Блюз у нее хороший, но подчас излишне крикливый, ее вокал в блюзе звучит интонационно бедно. На мой взгляд, Бет с ее голосом великолепно даются соул-баллады (каких много на первом диске дуэта Харт-Бонамасса), вещи более шансонно-«кабарешного» харатактера, такие как «Bang Bang Boom Boom» с прошлогоднего сольного альбома или хит авторства Тома Уэйтса «Chocolate Jesus» — наверное, самая яркая вещь с первого альбома Hart/Bonamassa. На этот раз музыканты решили представить в акустической версии. Звучала она мягче студийного варианта, живо и интересно, хотя, странное дело — аудитория с первых знакомых нот принялась прихлопывать и на втором-третьем куплете затихла. То ли люди предпочли расслушать песню получше, то ли ритм недостаточно «прокачивал» зал.
В «Крокусе» вообще сложно с энергетикой: огромное пространство сцены, сидячий зал, дистанция между артистом и публикой. Музыка Бет — и ее блюзовая, и singer/songwriter’ская составляющая, предназначена для меньших залов, тех, где есть возможность взглянуть слушателю в глаза, обратиться к каждому так, что ему кажется, что Бет спела лично для него. Такая возможность у Харт появилась ближе к концу сета, когда она села с микрофоном в руках прямо на бортик сцены. Край сцены — где-то зрителям по плечи, поэтому Бет сидела, помахивая ножками в воздухе, прямо на нее уставился с немым вопросом охранник, а сбоку подбегали фанаты — но не во множестве, а по одному. Кто сфотографируется с любимицей, кто руку ей пожмет, кто за туфельку потрогает, один примчался аж с губной гармошкой в руках и выдал в микрофон спонтанное соло. Соло не блеск — а какое еще, когда над тобой нависает большая блюзовая Бет в декольте, а ты что-то дудишь в протянутый сверху микрофон, извернувшись как уж и волнуясь. Ну, мне так это представляется.
Допев номер, Бет отошла назад, к инструменталистам, но публика уже пришла в нужное взбудораженное состояние и под конец устроила певице почти что стоячую овацию. На бис можно было бы выйти и окончательно всех добить каким-нибудь бодрым ритм-н-блюзом, но Бет в очередной раз подтвердила, что она в первую очередь singer/songwriter, и спела нежную и трогательную фортепианную балладу «My California», посвященную своему мужу. Помимо того, Бет посвящала песню «Mama»… правильно, маме — и не раз ее вспоминала — мол, как хорошо, вот бы маме здесь побывать… Маму ее мы так и не увидели, зато поглядели на мужа. Скотт Гетцков оказался мощным хвостатым верзилой, как раз подходящим, чтобы вот уже 15 лет охранять Бет от всех напастей, и прежде всего от самой себя. (Как рассказала публике Бет, она по-прежнему борется с алкогольной зависимостью). Пока звучала песня, муж стоял на краю сцены и слушал зачарованно, как в первый раз. А весь концерт — бегал из закулисья в зал и обратно, видимо, тревожась о звуке и обо всём на свете. А в завершение сета ему выпала еще и приятная, вполне заслуженная обязанность принять от публики букеты цветов для Бет.
Сет-лист Бет Харт: Hiding Under Water, Delicious Surprise, Baby I Love You, Chocolate Jesus, Mama, Sinners Prayer, Well Well, Caught Out In The Rain, Bang Bang Boom Boom, Better Man, Spirit Of God, Rhymes, Lifts You Up, Baddest Blues. Бис: My California
После перерыва минут в 20 на сцене, изрядно опустевшей, показался Тадж Махал и его трио. Чуть просторнее стало и в зале. Рассказывают, что до концерта мэтр был сильно не в духе из-за долгого саундчека, но, очевидно, Тадж — из тех профессионалов, что умеют оставлять все свои проблемы за сценой. Перед нами был эдакий вальяжный, благодушный блюзовый старикан, который принес нам добрые шутки, забавные истории и хорошо выдержанный блюз. Тадж уселся на жестком стульчике так, словно это кресло перед камином, где он проводит каждый вечер, взял в руки одну из своих акустических гитар (всего их было пять, считая банджо и резонаторную гитару) и покорил зал одной-единственной фразой. «Hello, Russia! Tell me about Pushkin!»
Странно, но Тадж Махал и его бэнд с его скупым полуакустическим саундом (чего стоит один драмкит, из которого будто выкинули половину того, что там обычно бывает) легко и без напряжения заполнили пространство зала, он больше не казался пустым, дистанции между артистом и слушателями словно и не бывало. И для этого ему не понадобилось даже сходить с места — он слезал со своего стульчика только тогда, когда надо было сменить гитару. (Кстати, странно. Куда смотрят техники?) Попутно блюзмен сыпал шутками, подкалывал зал, доставал откуда-то из глубин свой памяти (а память у него ого-го!) русские словечки… «Банджо Американьски!» — крякнул он, достав соответствующий инструмент. «Давай, родной!» — ответил кто-то из публики. Иногда помогал и зал. «Эта песня посвящена леди. Как будет по-русски «леди»?» — Из зала подсказки: «Девушка! Женщина!» — «Ну, девшк… это как-то не звучит. Пусть будет женщин. This is a song for zhenschin!»
«А вы знаете, что моя дочь, Дива Махал, играла здесь в прошлом году? Дочь играла здесь, а папа — еще нет! Не верите — поищите в гугле!» — смеялся артист, которому ничто современное не чуждо, и даже гугл… А вот Александр Сергеевич наш, похоже, надолго поселился в мозгу американского блюзмена. Тадж упоминал Пушкина чуть ли не после каждой песни, так, что сначала это было смешно, потом — не смешно… и под конец — снова смешно. Комический талант!
Глядя на Таджа и двух его «подмастерье», басиста-«пятиструнника» и сухощавого лысого барабанщика, я не мог отделаться от ощущения, что эти люди что-то скрывают. Вернее, что они только здесь, раз уж позвали, играют таджмахаловский кантри-блюз, а отвернись публика и босс, выдадут нам какой-нибудь джем в духе Liquid Tension Experiment. Да и босс не так-то прост, и блюз у него не только корневой — проскакивали в нём и карибские мотивы, и длинные джазовые секции, и бодрый чигагский блюз с Таджем на клавишных, чуть ли не горловое пение. Объявляя песни, Тадж не забывал рассказывать, что нам предстоит услышать, вот-де кантри-блюз, а вот «полька-мазурка» на банджо, а вот — на банджо и блюз можно сыграть, оказывается… Словно находишься не на концерте, а на лекции по истории блюза с живыми примерами. Вообще Тадж — совсем не дряхлый «сувенирный» блюзмен, на которого ходят, чтобы поклониться легенде. Он интересен здесь и сейчас.
Интересно взаимоотношение артиста и зала. Тадж не старался угодить всем, половину публики он очаровал сразу и держал мертвой хваткой, другую половину словно и не видел совсем, и не замечал, как после каждой песни люди вставали и уходили целыми пачками. Слушают и не слышат, что ему до них! Другое дело, что к окончанию концерта уже был двенадцатый час, а «Крокус» — место совсем неблизкое, поэтому даже фэны Махала были вынуждены потихоньку убегать, не дослушав до конца.
А в конце было тоже интересно — обычно в «Крокусе» на последних бисовых вещах охрана слегка расслабляется и дает публике всё-таки вскочить с мест и поглядеть на артиста поближе. Такой рок-н-ролльный оттяг под конец сета стал почти традицией, но у Таджа не было ни времени, ни желания ждать этой рутинной процедуры бисирования. Он просто встал со стула и несколько раз властно взмахнул руками вверх — что сидеть, поднимайтесь, поднимайтесь! Повторять не понадобилось, и финальный номер — бодрый жесткий электрический блюз, исполнялся уже перед танцующими рядами фэнов у сцены. На середине песни в зале включили свет, но это уже не имело никакого значения.
Всё-таки легенда есть легенда, даже и неизвестная.
Владимир ИМПАЛЕР
Фото — Катерина Межекова (в обработке).
Благодарим Владимира Казыханова и всех Razzle Wolf за аккредитацию.
