Место для казни… или Захват «АртЭрии»
В понедельник в небольшом зальчике «Независимого пресс-центра», который находится в районе метро «Кропоткинская», прошла пресс-конференция, посвященная закрытию клуба «Артерия». В ней приняли участие создатели «Артерии», музыканты, выступавшие там, друзья и завсегдатаи клуба, а также представители правления ЦДРИ. Из журналистов, увы, я идентифицировал, кроме себя, только представителей литературного журнала «Контрабанда». Судя по всему, был там и корреспондент «Newsmusic». Увы, но «большая пресса» событием не заинтересовалась.
Начал собрание режиссер Андрей Бабаев, один из участников инициативной группы за спасение «Артерии», рассказав, что уже собрано около 800 подписей в «живом» виде и почти тысяча – электронно. Это большое достижение, и, думается, не предел… Тем не менее, большого смысла в этих подписях уже нет – если до пресс-конференции мне казалось, что ситуация вокруг клуба еще может как-то «утрястись» и руководство ЦДРИ сможет сменить гнев на милость, увидев столь бурный резонанс, то теперь надежды на сохранение площадки в нынешнем виде, по крайней мере, в ближайшей перспективе, практически нет. Но обо всём по порядку.
Продолжил рассказ основатель «Артерии», музыкант Александр Строев. Он вкратце вспомнил основные творческие вехи – клуб с интересным названием «Некто-никто», дебютировавший в Каминном зале ЦДРИ концертом памяти Башлачева, присоединение к команде Нины Кибрик и последовавший за этим творческий расцвет — масса интересных творческих проектов, о которых вы, надеюсь, слышали.
Тем не менее, в сентябре «артерийцев» огорошили известием о том, что в ближайшие дни «заказан контейнер для вывоза мусора» – под мусором понималось имущество и оформление клуба «Артерия», которое было в отсутствии Нины Кибрик «вандалистически» демонтировано и разбросано по площадке. «До двадцатых чисел нам удалось удержать эту карающую руку», — сказал Строев. Но и он понимает, что дальше бороться невозможно. «Стены много значили, но стены – это не всё», — заключил он, под конец оговорившись насчет «семи дней» (вместо семи лет), которые провела «Артерия» в Каминном зале ЦДРИ. Для творчества семь дней – как раз подходящий срок.
Следом слово взяла старейший участник коллектива ЦДРИ, член его правления Белла Ароновна Эренгросс. Говорила эта пожилая, хрупкая на вид, но полная энергии и артистизма женщина долго – чувствуется, что происшедшее давно наболело. Время от времени ее дополняла и Зинаида Михайловна Кириенко – председатель правления ЦДРИ, народный артист России.
«ЦДРИ возник в 1930 году при поддержке Луначарского. Его основатель, Феликс Кон – революционер, человек высокой культуры. С самого начала дом стал объединением всех деятелей всех видов искусств, а вовсе не элитарным местом. Любой из приехавших деятелей искусств считал за честь выступить там. Среди них — Бертольд Брехт, Симона Синьоре. К сожалению, в последнее десятилетие дом утратил свою былую значимость и почти неизвестен», — рассказывала Белла Ароновна. Причиной упадка стало, как водится, отсутствие денег.
«До распада Союза дом был на балансе ЦК Профсоюзов. Но люди сами участвовали в его жизни, даже сами ремонтировали крышу – «Артерия» только продолжила эту традицию. Теперь дом ничей. Увы, момент, когда его можно было взять в свою собственность, был упущен. Профсоюз работников культуры нам ничем не помогает. Единственная форма выжить – сдача в аренду помещений. Однако ЦДРИ это делать не имеет права — дом принадлежит Москве, а за сдачу в аренду ежеквартально дом платит большие штрафы».
Понимая, что дальше так существовать бессмысленно, Правление решило попросить помощи у нового московского правительства.
«С Москвой была достигнута договоренность, что мы станем государственным учреждением культуры. Важная вещь – мэрия обещала взять на себя реставрацию старого здания, которое находится в разрушенном состоянии, и только после этого сделать ЦДРИ госучреждением. Да, многих это испугало – была боязнь потерять свой облик. Но нам высказали предложение – взять директора, который сперва покажет, на что он способен. Мы эту идею подхватили. Нам предложили очень достойную кандидатуру директора, владеющего языками, имеющего менеджерский опыт в сфере искусства. Его брали на полгода, пока в летнее время дом пустует. Он сказал, что сумеет заработать не торговлей, не общепитом, а конференциями. А нынешний директор, Энгелиса Погорелова – человек немолодой и уставший, она должна была остаться художественным руководителем. Так мы решили».
Осуществлению этих планов помешала та самая директор с редким именем Энгелиса. «Чужой замысел я отвергаю!» – так говорил в известной ситуации Фродо Бэггинс, что же сказала Погорелова, неизвестно, но вскоре в том самом Каминном зале Артерии было собрано другое, расширенное заседание правления ЦДРИ.
«Там были люди случайные, они кричали, говорили, что этого директора навязывают. Шла дезинформация всё время, продолжается она и сейчас.
Когда я попала на заседание, то подумала: «Здесь хорошо казнить. В этом красном кирпичном зале». Началось ТАКОЕ! Специально подготовленные люди выскакивали и кричали – как это так, директора выкинули из кабинета! Я ушла с этой конференции. Основные делегаты – представители обслуживающих организаций ЦДРИ. 17 человек от правления – из 96″.
По итогам этого, второго собрания было сформировано новое правление, а члены старого были переведены в почетные, без права голоса. Вскоре из ЦДРИ уволились главный бухгалтер и ряд других ключевых работников организации.
Причиной таких резких и неожиданных действий ветераны ЦДРИ видят во влиянии дочери Энгелисы Погореловой, Елены Смирновой, назначенной с некоторых пор заместителем директора.
«Энгелиса привела и, не знаю, оформила ли, Елену Владимировну Смирнову, человека с подмоченной репутацией, за которой стоят некрасивые и нечестные дела. «Вот моя дочка, я готовлю себе смену», — сказала она нам. Лена была женой председателя торгово-промышленной палаты. Сперва секретарем, потом женой. А сейчас у нее магазин по продаже питания для собак. В феврале была проведена презентация одежды для собак в ЦДРИ! Вот это уровень, на который дом сейчас опускается».
По рассказам экс-председателя правления, основной целью (или мечтой) нового-старого директора является само здание – она надеется отсудить его у Москвы в собственность ЦДРИ. «Они ждут, когда всё завалится, и потом кто-то приберет к рукам и выстроит всё по-своему», — резюмировала Зинаида Михайловна. «А какой был дом! Какая публика туда приходила, и какая лестница туда вела! Всё это было достойно дворца».
Всё время, пока ветераны ЦДРИ рассказывали свою историю, на боковой скамье то и дело вскакивала и порывалась что-то сказать женщина. Наконец, ей дали слово. «Я – тот самый главный бухгалтер, Нина Михайловна Гусенкова», — представилась она и рассказала про юридический аспект дела. «Справка про юридические дела. Старое здание – аварийное, новое – построенное силами профсоюза и данное дому на баланс. 20 лет дом не смог найти спонсора, чтобы отремонтировать старое здание. Итак, новое здание до конца не оформлено, старое – в аренде. Фактически два здания – оба московские. Правительство готово было на переходном этапе помочь, но во главе дома должен стать менеджер, и близкий к искусству человек. И чтобы в здании не было коммерции». Итак, в корне проблем – не выясненный до конца вопрос, чьи же эти два здания. Ирина Михайловна обмолвилась, что сторонники «старого» правления обращались за помощью в Москомимущество, чему были крайне недовольны директор и Ко., расценивая это чуть ли не как предательство. Впрочем, мне сложно гадать о правовых аспектах дела, пусть об этом рассуждают специалисты.
После пары коротких выступлений «артерийцев» в поддержку родного клуба слово взял приглашенный ими юрист. Безусловно, всех интересовало, есть ли способ восстановления справедливости, в том, как ее понимают собравшиеся, и не требует ли ситуация каких-то более радикальных действий, чем сбор подписей в поддержку «Артерии». «Будет ли аудиторская проверка ЦДРИ?, — ответил он. — Непонятно. Трагизм ситуации с юридической точки зрения в том, что пострадавших нет. Директор на месте. То есть факты есть, «нечто тяжелое» есть, но запустить этим в них – некому».
В этот момент в дверь конференц-зала просунулась тревожная фигура, которая начала делать некие вращательные движения руками. Время, отведенное на пресс-конференцию, подошло к концу, и у дверей уже поджидали другие, собравшиеся обсудить свои неведомые проблемы личности. А Нина Кибрик, которая так и не успела сказать свое слово, потом долго разговаривала со всеми и с каждым по отдельностями – рядом, во дворике.
