Flook: Музыка маленького народца
«Нет, сегодня я петь не буду», — заявил он, выйдя на сцену. Петь он и в самом деле не стал, а вместо этого прочёл по бумажке благодарность «посольству Ирландии, Борису Гребенщикову и высшим силам», которые помогли устроить первый концерт ирландской, отмеченной Би-Би-Си группы Flook в Москве — вот этот самый концерт 21 ноября в ЦДХ. Прочёл и ушёл: не его концерт.
На ждущей сцене — художественно расставлены стулья и разложены инструменты, а сзади, под предательски выпирающим сквозь чёрный задник изгибом рояля, прислонены две таинственные картинки — одна круглая, а другая синяя с красным: Центральный Дом Художника всё-таки. Но главное настроение-предвкушение создавала не сцена со стульями, а сами зрители.
Небольшой зал был полон. Тут и там виднелись зелёные платья, клетчатые юбки, мужчины с косами, шарфы цвета ирландского флага… На удивление много привели детей — в первом ряду кто-то сидел с грудничком, кто-то — с парой уже устойчивых младенцев, а ещё было пять или шесть маленьких девочек. И вот, спасибо зелёным эльфийкам и бородатым лепреконам, чувствуется ещё до выхода группы, что где-то в зале прячутся уже и настоящие лепреконы, а за сценой — настоящие ирландцы.
Наконец, выходит группа: флейтистка Сара Аллен, гитарист Эд Бойд, перкуссионист-бойранист Джон Джо Келли (бойран — это такой ирландский бубен), и духовых дел мастер Брайан Финнеган, которого дожидается на отдельном стуле целая горсть разных дудочек.
Первая же композиция окончательно перенесла зал далеко в свои пространства.
Все композиции группы — инструментальные, а потому очень хорошо было, что музыканты догадались все композиции объявлять, а иногда и объяснять. Играли они «сетами», связками по 2-3 песни.
Брайан предусмотрительно выучил, как говорить dobry vecher и spasibo, чем всякий раз срывал громохлопные аплодисменты. Но его лингвистической натуре двух фраз было мало — и вот он читает с листочка на помеси ирландского английского и якобы русского, что следующие песни называются… Гм, как же они называются?.. Ну, в общем, их три и они все про горы.
Младенец с первого ряда громко высказывает своё мнение. «В точку!», — одобряет флейтист. — «Три песни про The Misty Mountains. Специально для тебя!». Младенец не возражает, и музыка разворачивается перед ним и перед нами.
Если это горы, то смотрим мы на них не снизу, а сверху, на то, как разбегаются бесконечные зеленоватые гребни.
Эд замечает, что стоило ждать 45 лет, чтобы побывать в Москве — ой, неужели он только что признался, что ему 45?..
В следующей связке одна песня посвящается их другу из Санкт-Петербурга, а вторая — про шахтёров на севере Англии. Эта вторая композиция называется «Rising to the Sun». Как бы это сказать по-русски?..
«Поднимаясь к солнцу!», — немедленно кричит кто-то из зала. «Вот именно», — серьёзно кивает музыкант.
Петербуржская мелодия рисует лёгкий бег коня по праздничному городу — тонкий снег, огни, веселье — а затем конь вырывается из города на ветер, на простор… Или это шахтёр наконец-то увидел свет?
После — медленная связка. Мы опять в Британии, в маленькой деревушке. Эта песня посвящается Маше, одной из главных устроительниц концерта (а вовсе не Гребенщикову). Звук раздвигает пространство. Вдруг ощущаешь, что зал не такой уж и маленький. Так и видишь, как планирует, раскинув туманные крылья, золотистый дракон. Лица у всех светлые, мечтательные…
А всякий раз, когда звучит мелодия повеселее, весь зал дружно хлопает в ладоши — ну и звон стоит! Для танцев места нет вовсе, разве что один-два человека втиснутся в закуток рядом со сценой — так хоть похлопать от души…
Собственно, следующая же композиция как раз такая — будто сам Маленький Народец вышел из холмов и отплясывает при луне!
Брайан меняет флейты с каждой песней и так и извивается вокруг микрофона, будто его дудочка живая и не хочет играть смирно. Сара стоит на одной ноге — должно быть, поза цапли самая для флейтистов подходящая. Гитарист и бойранист сидят, но руки их так и летают — не дальше инструментов, конечно. Иногда Брайан показывает тайные знаки звукачу: дудку побольше! Гитару поменьше!..
Гитарист объявляет связку: песни написала Сара, и посвящены они её babushka. Babushka по папе — австралийка, и живёт она в Австралии, а это немного другой конец света от Ирландии, зато по маминой стороне babushka вполне досягаема. А песня — Granny in the Attic, как бы по-русски она ни называлась, про всеми покинутую babushka, которую упрятали подальше с глаз, но этого совсем не случалось с babushka Сары, нет-нет, просто песня такая. А другая песня — Blue Ball — это название дома. А вы думали, что на той красно-синей картине? — Рыба синяя, вот что.
Если честно, то для запертой на чердаке babushka песня чрезвычайно жизнерадостная.
С другой стороны, так и «Hard Day’s Night» тоже не особо усталая, так что не будем придираться.
С композицией, впрочем, не так всё просто. «Мне нужна ваша помощь!», — взывает Эд к залу. — «Когда мы записывали песню, то попросили друга подыграть на тромбоне. Но этот друг сегодня не здесь, и вообще он только однажды был на концерте, и было это лет десять назад… Так что — если не против — не могли бы вы исполнить партию тромбона? Вот так: пву-у, в си-миноре, пожалуйста». Все смеются, но Эд не шутит, и в начале сам гудит за тромбон. А там уже и зрители присоединяются.
Брайан говорит с ирландским акцентом, Эд не с таким откровенным, как у Брайана, Сара звучит скорее как американка, а вот Джон Джо словно воды в рот набрал — за весь концерт не проронил ни слова. Он вообще разговаривает?..
Следующая связка — из трёх песен, и все три — не свои: позаимствованы, одна — у флейтиста, другая — у скрипачки, третья — у шотландца.
Затем — антракт.
«Нам нужно поспать минут десять, выпить по чашке чая и съесть по шоколадному кексу», — объясняет Эд. — «Ладно?».
«Не-ет!» — но что бы там ни кричали из зала, а музыканты уходят «на обед».
После антракта группа честно возвращается. «А вот и мы! Сейчас мы сыграем большую связку — она посвящена кельтам — начинается в Ирландии, затем отправляется в Испанию, оттуда — на север Англии и в Шотландию. Мы эту связку называем своим эпосом — эпичной связкой».
«А чай нам понравился», — делится Эд, пока все настраивают инструменты. Он показывает несколько фантиков и пытается их прочесть. «А это я заберу с собой — вместо рождественских подарков».
Кельтская композиция тянется, качается, взвихряется.
Когда она завершается, Сара подходит к микрофону. «Вы такие милые и тихие, что мы решили сыграть вам свои новые песни. На самом деле мы их только однажды играли — когда сочиняли». Брайан прибавляет: «Если всё пойдёт совсем наперекосяк, никому не говорите. Что случится в Москве, пусть в Москве и останется».
Ну что ж, играют они новые мелодии — и если что и пошло не так, то кроме группы никому о том не ведомо. А написали они их не для себя, а для одного весёлого друга-музыканта.
В зале выделяется дяденька, с великим удовлетворением и гордостью отстукиваюший по случаю ирландскую чечётку.
Сара и Джон Джо уходят. «Ещё не выспались», — комментирует Брайан.
Следующая песня, рассказывает он, пока Эд крутит колки, посвящается его, Брайана, бабушке. «It’s a sloo song I compoos’d”. Дом, в котором он нынче живёт, принадлежал его бабушке, а до неё — её отцу, и тогда это была кузница, вернее, школа кузнецов. «Э-э… Как по-русски blacksmith?» — «Кузнец! Кузнец!» — «Kuzzes, ага. Моя бабушка вместо кузницы открыла сельскую лавочку — маленькая лавочка, а вокруг на много миль — одни пустыри, ничего нет… Она была четырнадцатым ребёнком в семье и умерла, когда ей было за девяносто. А теперь в этом доме живу я. Однажды я сидел у окна, и мне в голову пришла эта мелодия — свалилась мне в голову прямо с неба. Девичья фамилия моей бабушки…» — он сверяется с листочком — «..Zvezda”.
У него не очень хорошо получается произнести слово — одна каша — и он оправдывается тем, что, мол, в английском только одно слово на z есть: zoo. Это не правда. Зал немедленно подлавливает Брайана. «Ладно, может есть ещё пара слов», — уступает он.
«Итак, etot tune nazyvaetsa… Posledny iz zvezdot”.
Последний из звездот…
Вот и песня — и флажолеты в мелодии очень кстати. Так и видишь маленький дом — затерянный Бог весть где под звёздами. Но тот, кто живёт там, не потерян: звёзды за ним приглядывают…
Но вот песня закончилась, и Сара и Джон вернулись.
«Следующая композиция — её один ирландский арфист написал — про местечко неподалёку от дома Брайана, буквально по соседству — и ещё одна композиция — шотландская. А история такая: ехал как-то музыкант домой на велосипеде, а по дороге перехватил пару кружек пива, да и про виски не забыл. Было ему хорошо, весело. Едет он по дороге, педали крутит, а вечер уже, звёзды светят — новое слово Брайана, ага? — луна поднимается, ветерок приятный… И тут ему в лицо летучая мышь как влепится! Ну, он с велосипеда грохнулся и головой как следует стукнулся — тут мелодия и придумалась!»
А мелодия весёлая, прыгучая, и у Сары вместо флейты — аккордеон. Малышня в зале смеётся и пробует танцевать. В паузе после песни опять высказывается младенец. «Ты что, ещё не спишь? Удивительно!» — восклицает Брайан. «Что ж, сейчас мы сыграем песню Сары и что-нибудь весёлое — и пора прощаться».
Песня Сары называется «Sleeping Tortoise». Эд уверяет, что это — название йогической позы («Кто её сейчас покажет — получит бесплатный диск! Никого? Ну ладно…»). Эд утверждает, что эта поза никак у Сары не получалась, вот она и сочинила песню, надеясь, что это космическим образом поможет ей закинуть ноги за шею. Не помогло!
Сара качает головой: враки!
Начинают играть… А затем три музыканта из четырёх скрываются. Молчаливый Джон Джо озирается в притворном испуге: один!
И вот оно — соло на ирландском бубне бойране. Мне с моего «неудобного» места хорошо видно, как ходит внутри бубна ладонь Джона — то собираясь в кулак, то расходясь, поднимаясь, опускаясь — то ли музыка получается от движения, а то ли ладонь танцует под музыку — в то время как палочка в другой руке то охаживает обод, то бьёт прямо в бубновое сердце.
Едва верится, что один простой бубен издаёт столько звуков — низких, высоких и всех между ними, сухих, дробных, щёлкающих, шелестящих, глубоких…
Джон Джо исполняет своё шаманское соло в абсолютной тишине.
Раз или два, правда, покушался кто-то хлопать в такт — на что Джон, проявляя особый талант, строил смешное недовольное лицо, тряс головой и менял ритм, сбрасывая преследователей.
Он играет и играет и не думает останавливаться. Вот из-за задника высовывается Брайан и многозначительно смотрит на часы. Джон его видет не может, а вот зал может. Все музыканты выходят вперёд, и Джон Джо, наконец, закругляется.
А хорошая была черепаха.
Группа благодарит звукача, и Машу и Анну — организаторов, и всех, кто пришёл. После этого они играют обещанное «что-нибудь весёлое» и уходят со сцены.
Затем возвращаются.
«Мы, так и быть, сыграем «Goin’ Fishin’» – вообще-то мы её уже не играем, но кое-кто особенный особенно просил — собственно говоря, это Анна просила — так что мы попробуем сыграть… Шаффл, она же в шаффле играется?.. Это история про любовный роман Сары. Её парень сказал, что мечтает бросить все дела, повесить на дверь офиса табличку «Ушёл рыбачить» и… увезти Сару в лес».
Пока Эд всё это рассказывает, маленькие девочки устраивают в закутке между сценой и залом что-то вроде хоровода. «Хотите танцевать, да?», — спрашивает их Брайан. — «Хотите, чтоб мы сыграли что-нибудь быстрое?.. А, притворяются, что не слышат…».
Эд и Джон Джо проводят эксперимент и играют несколько тактов аккомпанемента.
«Ничего не напоминает? Кроме «Goin’ Fishin’», конечно».
Аккомпанемент на то и аккомпанемент, что «напоминает» сотню-другую песен сразу.
«Вообще-то мы содрали с «Hotel California»”, — скромно признаётся Эд. — «Eagles, знаете ли, всё такое».
Дело, всем на радость, доходит до самой композиции. Да, весёлая у кого-то вышла рыбалка!
«И последняя песня, «Twinkle Twinkle». Хочу вам сказать кое-что: под неё отлично танцуется!.. Вот и всё».
Вот и всё.
Хоть и пришлось просидеть на одном месте часа эдак два с половиной — а всё равно есть ощущение путешествия: перенеслись в старую добрую Британию, с её Маленьким Народцем, выходящим по ночам из холмов, с её пустырями и с её юмором, с её людьми — вот они, в музыке, в историях — с её повседневностью и с её легендами: то ли было, а то ли нет…
«Спасибо, что пришли в такую холодрыгу… Хотя вы-то, наверное, привыкши, и вам не холодно — не то, что нам!».
Группа Flook уходит, и зал и сцена вновь становятся тем, чем были: небольшим залом и крохотной сценой.
Но Ирландия не ушла; вот она, выглядывает из уголков глаз…
Маргарита ЩЕГЛОВА
Фото: Виктория ФРАДКИНА
Благодарим Марию Цветкову за аккредитацию.
