Владимир Ильинский: Пара часов для чуда
Владимир Игоревич Ильинский (или Дядя Володя, как «по-домашнему» называют его слушатели) – бессменный музыкальный ведущий радиостанции «Эхо Москвы». Его программы «120 минут классики рока» (ранее – «Братья по оружию») и «Битловский час» уже более 20 лет собирающих у радиоприемников поклонников рок-н-ролла. Вся его жизнь посвящена изучению и коллекционированию зарубежной рок-музыки (в первую очередь, творчества The Beatles и ее участников).
Мы уже беседовали с Владимиром Ильинским в стенах студии «Эха» в далеком 2005 году. Радостно видеть, что и десять лет спустя его рок-эфиры живы и остаются одними из самых рейтинговых на этой, в общем и целом, политической радиостанции.
В 2014 году весь музыкальный мир с размахом отмечает 50-летний юбилей первого визита ливерпульской четверки в Америку, что положило начало «битломании» в США. Мы поговорили с Владимиром Ильинским о его любимой музыке, работе на радио «Эхо Москвы» и о многом другом.
Справка: Владимир Игоревич Ильинский (род. 30 января 1952) – ведущий программ «Битловский час» и «120 минут классики рока» на радиостанции «Эхо Москвы». Сын актёров Игоря Ильинского и Татьяны Еремеевой. В 1969 году поступил на переводческий факультет МГПИИЯ им. Мориса Тореза. В 1974 году окончил институт и устроился стажёром в Агентство печати «Новости», где писал о футболе в журналах, издаваемых для стран Латинской Америки. Проработал там 15 лет, поднявшись до должности старшего редактора. На протяжении всего времени Владимир Ильинский слушает The Beatles и рок-музыку, что явилось предпосылкой для будущей карьеры музыкального радиоведущего. В 1991 году приходит на радиостанцию «Эхо Москвы», где делает первые пробные музыкальные программы. Через некоторое время становится постоянным сотрудником радиостанции и ведёт музыкальные ночные эфиры.
Владимир Игоревич, вы выросли в семьи известных артистов – Игоря Ильинского и Татьяны Еремеевой. Насколько они повлияли на ваше становление и воспитание? Какие самые яркие воспоминания у вас связаны c ними?
Я получил так называемое свободное воспитание. Меня никто не контролировал и не заставлял что-то делать, за что я родителям очень благодарен. Они поощряли и мое увлечение спортом (футбол и хоккей), и рок-музыкой. Мама даже сшила мне спартаковскую форму и помогла смастерить щитки и налокотники. Отец, обратившись к самому Николаю Озерову, достал хоккейные перчатки (их тогда называли крагами). Когда я начал увлекаться «Битлами», родители из каждой заграничной поездки привозили мне пластинки. Нередко мы слушали битловские альбомы вместе. Иногда я предлагал им после прослушивания назвать, скажем, три самые понравившиеся композиции, потом суммировал баллы и определял любимую песню нашей семьи. Отец, например, обожал «And I Love Her». Любил он и рок-оперу «Иисус Христос Суперзвезда». Всем, кто приходил к нам в гости, он ставил этот альбом, а я выступал в роли переводчика.
Вообще с родителями мне было гораздо интереснее, чем со сверстниками. Я мог часами слушать их разговоры. И, признаться, по ним очень скучаю.
Расскажите, при каких обстоятельствах вы стали ведущим на «Эхе Москвы»? Помните ли свой первый эфир? Не стала ли для вас эта работа рутиной со временем?
Это, в общем-то, как и все в этой жизни, дело случая. В начале 90-х я познакомился и вскоре подружился с Алексеем Венедиктовым. Он тогда был классным руководителем моего старшего сына. Венедиктову нравилось бывать у нас дома, не в последнюю очередь благодаря обширной коллекции моих пластинок. Однажды я узнал, что Алексей Алексеевич стал работать на только что возникшем радио «Эхо Москвы». Чуть ли не ежедневно он говорил мне: «Ну приходи! Приди и посмотри – ты такого еще не видел, это новое радио, там нет начальников, каждый говорит то, что думает, и никто никого не контролирует». Не выдержав, я, конечно, пришел и был просто поражен мастерством и изяществом, с которым Сергей Бунтман вел прямой эфир. Легко и непринужденно он умудрялся одновременно говорить о кино, музыке, театре и политике. Я посмотрел на него, послушал и на вопрос Венедиктова: «Не хочешь ли попробовать?» сказал: «Нет, этого я не смогу делать никогда». Но Алексей не унимался: «Сделай тогда хотя бы музыкальную программу. Нам нужны люди, разбирающиеся в музыке…» «Но как делать такие передачи?» – спросил я. «Сделай и поймешь», – отрезал Венедиктов. И я согласился. Прекрасно помню, как состоялся мой первый прямой эфир. Когда я сел к микрофону и открыл рот, чтобы что-то сказать, то услышал в наушниках лязг собственных зубов. Меня так трясло от страха и напряжения, что зубы стучали бесконтрольно, будто у меня лихорадка. Но, к счастью, тогдашнему редактору Сергею Корзуну мои передачи показались небезынтересными. Я начал вести часовую программу, а потом переключился на ночной эфир (передачи «Братья по оружию», «Битловский час», «120 минут классики рока» и др.), где с удовольствием «обитаю» до сих пор. Надеюсь, что это продлится как можно дольше.
За 20 лет сформировалось ли у вас понимание, каким должен быть хороший музыкальный эфир?
Прежде всего, это должен быть прямой эфир. Никакой записи! Только прямой эфир дает необходимый нерв, атмосферу живого, доверительного общения. Во-вторых, сам ведущий обязательно должен быть увлечен темой передачи. Если музыка не трогает тебя, то она не заинтересует и слушателя. Вот, в общем-то, и весь рецепт.
Еще должен отметить, что мне всегда везло с партнерами (Георгий Мосешвили, Михаил Кузищев), с которыми я вел ночные эфиры. Это большое счастье встретить в жизни таких замечательных единомышленников и братьев по оружию.
Слушатели по-домашнему называют вас «Дядя Володя». Было бы интересно узнать, как возникла эта традиция?
В начале 90-х годов Сергей Корзун задумал программу о музыкальных новинках под названием «Есть компакт» и предложил мне ее вести. «Только давай так, – сказал он, – никаких обращений на ‘вы’. Только на ‘ты’ и вообще назовись-ка, скажем, дядей Володей». Я так и сделал. Сначала такое обращение было для меня непривычным, но очень скоро я осознал всю ценность этого совета. У слушателей моих передач создается ощущение, что они общается с кем-то хорошо знакомым, соседом по подъезду или по этажу, что в целом улучшает атмосферу эфира. Официоз в нашем деле только вредит.
Вот уже почти 20 лет вы ведете музыкальную передачу, посвященную творчеству группы The Beatles. Расскажите, как вам пришла идея ее создания? Не исчерпала ли программа себя за все эти годы? Группа ведь и та просуществовала в два раза меньше, чем длится «Битловский час».
Сейчас даже как-то не верится, что когда-то «Битловского эфира» не было, а я почему-то не решался выделить музыку The Beatles в отдельную программу. Первым эту идею озвучил Слава Мищенко, который в то время на «Эхе» отвечал за автомобильную передачу. Он в душе был битломаном и довольно долго убеждал меня в необходимости такого эфира. Мне же казалось, что запускать целую программу о «Битлз» не имеет смысла, так как материала у нас хватит максимум на несколько месяцев. Как же я ошибался! Передача идет уже более 20 лет и по-прежнему интересна слушателям. Хватает и музыки, и тем для разговоров. Ведь кроме официальных 15 альбомов ливерпульской четверки существует еще и американская дискография группы, и концертные записи, и многочисленные сборники с редкими песнями: «Anthology», «Past Masters», «Rarities», «Beatles on BBC» и др. Добавьте к ним сольные работы всех участников группы (около 100 пластинок), а также гору дисков других музыкантов, на которых кто-то из битлов помог записать один-два трека. И все это без учета бутлеггерской дискографии (официально не выходивших альбомов), численность которой давно перевалила за тысячи. Так что при желании музыкального материала, связанного с The Beatles, может хватить еще не на один десяток лет.
В чем, по вашему мнению, секрет феноменального успеха этой группы? Даже спустя 50 лет их песни звучат по-прежнему современно, актуально и свежо.
Все дело в искренности, мне кажется. Творчество Beatles было глотком свежего воздуха для всего мира, а для нас – тем более. Вообще хорошая группа складывается из сильных личностей, каждая из которых дополняет другие. У Битлов именно так. Они все разные: Пол – мелодист, мультиинструменталист, душа и мотор группы, Джон – мозг и совесть коллектива, Джордж – духовная основа группы, и, наконец, Ринго – ее человеческая суть. Четыре разных голоса, характера и подхода к музыке и дали миру феномен под названием Beatles. Битлы оказали колоссальное влияние на другие коллективы и музыкантов, на личном примере доказав, что только отход от стандартов и клише может привести к настоящему успеху.
В The Beatles меня всегда привлекала их непредсказуемость, я никогда не мог предвидеть, чего от них ждать. Все их альбомы непохожи друг на друга. За какие-то три года они прошли немыслимый путь от первого простенького, хоть и талантливого, диска «Please Please Me» до потрясающего психоделического шедевра «Revolver». А ведь потом еще были «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band», «Let It Be», «White Album», без которых вообще невозможно представить рок-музыку.
Cмешно, когда сегодня кто-то пытается объяснить успех «Битлз» удачным пиаром. Пропиарить можно кого угодно на год, ну на два… Но не на 50 лет! Мне жаль тех, кто не воспринимает или не хочет воспринимать творчество этой великой группы. Мне с такими людьми попросту не о чем говорить. Они из другого теста, из иного мира.
Помните ли вы, как произошло ваше знакомство с песнями The Beatles?
Конечно, разве такое можно забыть? Впервые я услышал их в самом конце 1965 года. Мама привезла из какой-то заграничной поездки сорокопятку The Beatles, на которой были записаны четыре песни: «Drive My Car», «Michelle», «Run For Your Life» и «Girl». Мне хватило 20 секунд знакомства с первой же композицией, чтобы понять: я не смогу жить без этой музыки дальше. Это настолько мое! Я слушал эти песни раз за разом, чувствуя, как что-то во мне меняется безвозвратно. В общем, это невозможно передать словами. С тех пор моя любовь к The Beatles только растет, и конца и края ей не видно.
На вашей памяти в середине 60-х выходили новые пластинки ливерпульской четверки. Каково было услышать с пылу с жару их новый (!) альбом, например, «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band»?
Именно этот альбом и пришел ко мне сразу после выхода. «Сержанта» тогда никто не знал и не слышал. Однажды одноклассники услышали, как я напеваю заглавную вещь, и спросили: «Что это?». Я ответил: «The Beatles». Они мне не поверили: «Да нет у них такой песни!» Пришлось принести пластинку и показать. Альбом и сейчас слушается на «ура», а тогда я им просто заболел. Он был настолько не похож на то, что делали «Битлы» до этого, что покорил меня с первых же звуков. Такого богатства мелодий, аранжировок, юмора, звуковых эффектов и авторских находок мне еще никогда не доводилось слушать. Конечно, в нашу эру Интернета молодым людям несравнимо легче найти любые записи. Но зато они никогда не смогут ощутить столь сильного волнения и радости, которое мы испытывали, ставя на проигрывателе драгоценные, чудом доставшиеся пластинки любимой группы.
Что вы почувствовали, когда узнали, что The Beatles распались? Размышляли ли, какой путь выберут для себя ее участники?
Какими были ваши впечатления от их первых сольных альбомов?
Новость о распаде группы была для меня настоящей катастрофой. Я только-только нагнал битломанию, стал идти в ногу с их альбомами, и тут такое… Огорчение мое было не выразить словами. К счастью, летом удалось раздобыть записи первых сольников The Beatles, и это как-то скрасило ощущение невосполнимой потери. К тому же я, как и все битломаны, надеялся на их воссоединение. Из сольных работ мне безумно понравился первый альбом Пола Маккартни «McCartney». Он до сих пор мне очень по душе. Просто не верится, что Пол записал его в одиночку! Джордж Харрисон тоже порадовал, выпустив тройной альбом «All Things Must Past».
Диски Джона Леннона и Ринго Старра я услышал чуть позже. Первый сольник Ринго «Sentimental Journey» сперва разочаровал. Я ожидал чего-то более битловского, а тут какое-то старье из 30-х – 40-х годов. Зато потом понял, насколько неповторим этот альбом. Маккартни вот только недавно записал нечто подобное («Kisses On The Bottom»), а Ринго – еще в 1970-м. А «Imagine» Джона Леннона просто оглушил. Я до сих пор считаю его лучшей сольной пластинкой The Beatles.
Вы были на пресс-конференции Ринго Старра во время первого его приезда в Россию, и даже задали ему несколько вопросов. Какое осталось у вас впечатление от живого контакта с экс-битлом? Понравился ли его концерт?
В целом пресс-конференция вызвала состояние шока. Не от Ринго, конечно, от журналистов. Человек в Beatles играл всего восемь лет, а всех интересует только этот период его обширной творческой жизни. Думаю, он был неприятно удивлен непрофессионализмом журналистов. А сам концерт очень понравился. Во-первых, тот состав «All Starr-Band» был просто великолепным. Джек Брюс, Саймон Кёрк, Гари Брукер, Питер Фрэмптон – все музыканты с мировым именем. И сам Ринго выкладывался на 100 процентов. Потом я слышал, что-то кто-то из наших рокеров говорил, что ему не хватило шоу на концерте. Я думаю, Ринго никакое шоу не нужно. Достаточно просто выйти – и зал твой.
Какое ваше мнение о Йоко Оно? Некоторые мемуары изображают ее чуть ли не исчадием ада…
К Йоко у меня, как и у большинства битломанов, отношение сложное. Но, как к ней ни относись, нельзя не уважать выбор Джона. Все-таки она до конца его жизни была его возлюбленной и другом, на многие вещи они смотрели одинаково. Хотя ее непростой (я бы сказал даже злой) характер и явное манипулирование Джоном видны невооруженным глазом любому, кто читал их многочисленные интервью.
Знаю, вы перевели несколько книг о рок-музыке. Мне, скажем, очень понравились переведенные вами автобиографии Оззи и Шэрон Озборн. Что стало причиной вашего интереса к этой нелегкой работе?
Я окончил Институт иностранных языков, к тому же с детства увлечен рок-музыкой, поэтому особого труда для меня эта работа не составляет.Занимаюсь переводами не ради денег (платят за это копейки), а для души. К тому же не хочу, чтобы важные для меня книги переводили дилетанты, ничего не смыслящие в теме. Такое, кстати, у нас встречается сплошь и рядом. К сожалению, из пяти переведенных мной книг вышла пока только одна. Это автобиография Шэрон Озборн. Другие книги по различным финансовым причинам (в первую очередь, отсутствие спонсоров) так и не вышли. Что меня, конечно, очень огорчает. Последний перевод – книга – интервью Джона Леннона журналу «Rolling Stone» для екатеринбургского издательства «Гонзо. Сдал перевод уже месяца два назад. Теперь вот жду. (Книга вышла осенью 2014 г. и была отрецензирована в «ИнРоке» #67, – прим. ред.)
Как в Советском Союзе обстояли дела с приобретением музыкальных пластинок зарубежных рок-групп? Думаю, молодым людям было бы интересно узнать про то, как это было непросто, и иногда даже небезопасно.
О, с этим дело обстояло плохо. Пластинки – «пласты», как мы их тогда называли, – в Москву привозили или спортсмены, или артисты. Те, кто выезжал за границу. Дипломаты их тоже везли, конечно, но покупки оседали у них дома и до широкой публики не доходили. А вот спортсмены и циркачи, а также артисты балета часто везли всё это на продажу. Купить все это можно было только с рук на толкучках, которые разгоняла милиция, или напрямую у привозивших, но тут нужны были связи. У меня связей не было, поэтому коллекция пополнялась исключительно за счет усилий моей мамы, которая с театром ездила то в Париж, то в Шотландию, то в Югославию. И так продолжалось довольно долго.
Любой альбом тогда был праздником, причем не только «битловский». Кто-то приносил диск в институт, и после занятий нужно было мчаться домой, переписывать его на магнитофон, чтобы уже к вечеру отвезти кому-то еще или вернуть хозяину. Сейчас, когда всё можно купить в магазине, этих ощущений не понять. А тогда ты на пару часов словно становился обладателем какого-то чуда. Всё, что было написано на конверте, читалось и изучалось доскональнейшим образом, вплоть до чисто технической информации. Названия, даты, авторство песен – всё выписывалось в специальные тетрадки.
Ностальгируете ли вы по прошлому? Как считаете, можем ли мы рассчитывать в наше довольно циничное время на возрождение интереса к высокому искусству, как это было с The Beatles в 60-х годах?
Конечно, то время было неповторимо. Мы были молоды, открыты для всего нового. Музыка придавала нашей жизни какой-то новый смысл. Когда я поступил в институт, выяснилось, что таких, как я, там много, поэтому чуть ли не каждый день приносил новые музыкальные открытия. За The Beatles пришли новые, тоже очень интересные группы, о которых раньше я и понятия не имел. Но ливерпульская четверка так и осталась для меня эталоном в музыке, к которой никто за эти годы так и не сумел приблизиться. В 60-е люди искренне верили, что музыка может изменить мир к лучшему. И где оно, это лучшее? Настоящее искусство нужно далеко не всем. Большинство довольствуется жвачкой по ТВ и многочисленным, сделанным под копирку радиостанциям. Никто не предлагает людям возможность выбора: есть такая музыка, а есть и такая, совершенно иная. Все сведено к какому-то усредненному уровню, который определяют не музыканты, а продюсеры и звукозаписывающие компании. Хочешь заработать, хочешь, чтобы твои записи продавали, – встраивайся в существующий стиль, в моду нашего времени. Меня, если честно, от нынешней музыки просто тошнит. Я уж не говорю, что нового с тех самых пор никто ничего не придумал. Нельзя же всерьез говорить о рэпе как о музыкальном явлении?!
Вы были на многих рок концертах. Какой из них (можно, два-три) запомнился вам больше всего?
Конечно, все три концерта Пола Маккартни в России. Я был просто поражен их энергетикой и драйвом. Человек в 70 лет играет на сцене, как 25-летний. выступления длятся по три часа, а то и дольше. В общем, уникальный артист во всех отношениях.
Хотелось бы узнать, почему вы так прохладно относитесь к русскому року? Ведь есть по-настоящему интересные и самобытные рок-коллективы и в России: «Аквариум», «Аукцыон», «Вежливый отказ», «Воскресенье» и так далее…
Когда наш рок выполз из подполья, я купил всё, что выпустила «Мелодия». И в целом был разочарован. Похоже, что у нас возникла некая разновидность рок-музыки, которая построена совершенно по иным принципам: русский рок. У нас главное текст, у них – музыка. Кто у нас может с листа сыграть блюз или рок-н-ролл? А там с этого начинают. Это знают все, Именно поэтому Джордж Харрисон мог выйти на сцену к Deep Purple и вместе с ними сыграть джемовую версию «Lucille». Когда я слышу рок-н-ролл или блюз в исполнении наших рокеров, мне плакать хочется. Эта музыка должна быть в крови, а наши корячатся, изображают из себя что-то, но все эти потуги вызывают, как правило, только жалость. Исключения, конечно же, есть, но это лишь исключения.
Оглядываясь назад, хотели бы вы что-нибудь изменить в своей жизни?
Наверное, нет. У меня прекрасная семья, у меня хорошие друзья, пусть их и не так много, у меня прекрасное увлечение или хобби, благодаря которому я сменил профессию журналиста Агентства печати «Новости» на радиожурналиста. Нет, я ни о чем не жалею. Разве что с Маккартни не пообщался лично. Но вдруг это еще впереди?
Фарид ХАЙРУЛЛИН
Использованы фотографии сайта http://www.echobeat.narod.ru/ и фейсбук-страницы Владимира Ильинского.
