Умка: Любовь – это всегда победа!
13 октября в легендарном рок-подвале «Китайский Лётчик Джао Да» пройдёт презентация винилового тиража альбома группы «Умка и Броневик» 2006 года «Ничего страшного». Перед концертом говорим с лидером команды (она уже лет пять как сменила ритм-секцию и название – теперь это «Умка и Новый состав»), заметной фигурой нашего рок-андерграунда, поэтом и переводчиком Аней «Умкой» Герасимовой. Она ничего не выдумывает и не фантазирует – ей это ни к чему, у неё и так песни хорошие (с). Зато делится «кровавыми» историями, оценивает культуру новоделов и комментирует процесс издания винила в Европе и Штатах.
Почему издан именно этот альбом? Люблю все твои альбомы, но этот никогда не воспринимал как главный…
Вот как-то так мы с нашим гитаристом Борей Канунниковым решили. Мы давно уже это все обсуждаем, с переменным успехом. Поскольку сами слушаем в основном виниловые пластинки, хочется и самим звучать с пластинок. Но среди множества записанных нами альбомов есть какие-то самые главные для меня по смыслу. Назову, наверное, «Ход кротом», «Парк Победы» и «Ничего страшного», да.
Делался ли специальный мастеринг для винила? Если да, то кем?
Делался, конечно, а как же. Несколько лет назад Боря нашел в интернете человека по имени Никита Иванов-Номан и стал мне рассказывать: вот, мол, кто очень правильно понимает всё, что связано со звуком и его записью. Когда в очередной раз пошли разговоры о переиздании компактов на виниле, я написала Никите, и он согласился на нас поработать. Скажу сразу: не разочаровал, в том числе при личном знакомстве, которое из-за пандемии произошло довольно поздно, уже по окончании работы. Участие Никиты и то, что у него в результате получается, придало переизданию смысл. Это не сувенир, это можно слушать. Были, правда, некоторые пригорки и ручейки (связанные с процессом нарезки), но это уже детали.
Слышишь ли ты разницу в звуке разных мастерингов — хоть на примере предыдущего винила? Опиши ее, пожалуйста.
Слышу, конечно. Да любой человек с ушами слышит, только практика нужна. С предыдущей пластинкой, записанной и выпущенной в Штатах маленьким (и почти сразу прогоревшим) дружественным лейблом PFR в 2009 году, была вообще «кровавая» история. Материал записан в аналог, то есть на пленку, и сведен в аналог. Предполагалось, что мастеринг будет тоже аналоговый, и получится знаменитое ААА – не анонимные алкоголики, как кто-то может подумать, а беспримесный тройной аналог. Тут вдруг оказалось, что наши американские друзья не в состоянии найти аналогового мастеринг-инженера. Состоялась длинная отчаянная переписка, в результате которой было решено, что первый тираж, 200 экземпляров, будет вообще без мастеринга. Эти пластинки были отпечатаны, презентованы и довольно успешно проданы, несмотря на то, что звук получился весьма далеким от идеала: тихим и вялым. Второй тираж, 800 оставшихся, подвергся цифровому мастерингу, неплохому, но разве ж это то? Имеющий ухи да слышит. И тут вдруг они находят человека, который может сделать аналоговый мастеринг! И я беру на себя расходы по этому делу и дополнительному тиражу (как выяснилось, на мне были вообще все расходы по выпуску этой пластинки, поскольку распространением в итоге занималась только я, и я довольно долго отдавала этот долг, но последние остатки хозяева по дружбе скостили, коротко говоря). Отличить «правильную» пластинку можно по «черному дыму» – там на обложке из бутылки вылетает какое-то облако, на первой тысяче оно не закрашено, а на второй закрашено, – собственно, как и полагалось по замыслу художника, так что всё совпало. А вот первые 200 от вторых 800 уже не отличишь без специальных ухищрений. Уточню, что пластинка называлась «Closer Sessions», так как записывалась на студии под названием Closer, – ее уже не существует, а жаль, прекрасное было место, и звукоинженеры с нами работали великолепные. Увы, не удалось это использовать на полную катушку: почему-то предполагалось, что все надо сделать крайне быстро, и в спешке многое было упущено.
А слушаешь ли ты новоделы?
Иногда слушаю. Дело в том, что та аппаратура, которая стоит у нас, собранная и налаженная Борей из винтажных составляющих, – она звучит замечательно, но новоделы на ней слушать бесполезно: очевидно, они рассчитаны на современный хай-энд, там совсем другие дела, я в это вдаваться не буду, так как не специалист, вот Боря мог бы хорошо объяснить. Поэтому новые пластинки, например, предпоследних Игги и Боуи, лучше слушать на компактах. Очевидно, с новоделами-переизданиями старых пластинок дело обстоит таким же образом, поэтому пластинки покупаются старые (в смысле не запиленные, а первых изданий) и слушаются на старом аппарате. Такой музыки очень, очень много, особенно джаза, на наш век хватит без всяких новоделов.
Расскажи про запись альбома, который переиздается сейчас. Кто там играет, как шёл процесс?
Мы его записывали вчетвером, «золотым составом» «Броневика»: Боря на гитаре, Миша Трофименко на басу, Боря Марков на барабанах. Мы были на самом пике, это третий из нашей «главной четверки» альбомов – «Парк Победы», «600», «Ничего страшного», «Ломать не строить» – один другого краше. Я так хвалюсь, потому что это всё было уже очень давно, сама удивляюсь, какой тогда был, что называется, творческий подъем. Казалось, так будет вечно, каждый новый альбом лучше прежнего, каждый новый концерт круче предыдущего. Потом, что называется, «вышли на плато», а потом всё завалилось и очень быстро кончилось. То, что вы видите сейчас, «Умка и Новый состав» – можно сказать, «жизнь после жизни». Правда, довольно качественная.
Есть ли планы на следующий винил?
Да, есть. И уже мастеринг практически готов. Это последний альбом группы «Умка и Броневик» – «Ломать не строить». После этого было еще несколько релизов, и в них даже отчасти принимали участие те же музыканты, но это всё уже считается моими сольными проектами. Так бывает. Предполагаю издавать его так же, как и этот, на лейбле «Выргород» и немецком заводе «Optimal Media». Только, наверное, уже не возить пластинки через третьи страны, а то, в этот раз, тираж по геополитическим причинам чуть не застрял, и если бы не помощь высокопоставленных друзей, о которых распространяться не буду, не видать бы нам релиза как своих ушей.
Как ты относишься с инфодемии, цивилизации хайпа, информационному шуму и тому подобному?
Отношусь, как можно догадаться, с отвращением. При этом, если вот химическую еду исключаю полностью, то отраву для мозгов периодически потребляю, при всем отвращении. Мыши плакали, кололись и далее по тексту. То есть, когда начинается какая-то серьезная история, как, например, сейчас с Беларусью, где у меня столько друзей, – не могу удержаться и всё же иногда, скрипя зубами, читаю новости. Хотя думала, что после Украины это меня уже не настигнет. Это огромная бестолковая машина для лишения человека мозгов, которая даже цели никакой не имеет, потому что все ее части работают в разладе, каждая сама по себе. И я, такая красивая, которая всю жизнь учит всех не совать туда даже кончик мизинца, вдруг обнаруживаю, что сама по уши в этой информационной помойке. Как сейчас говорится, «планирую» с этим покончить. Всё равно смысла в этом никакого нет, а жизнь проходит. С ухмылкой (теперь как-то всё с ухмылкой) вспоминаю времена, когда в топе новостей бывали, ну скажем, альбомы какой-нибудь Мадонны или этой, как ее… Бритни Спирс, во. Я, конечно, этого не слушала и вряд ли отличу одну от другой, но по сравнению с тем, что происходит сейчас, это было как-то еще по-человечески.
Рок в 60-х – 70-х воспринимался, как революция. Сейчас она уже проиграна, а может быть, это проигран только бой и всё еще будет?
Ну, в таких терминах я уже давно говорить отказываюсь. Какая революция? Революция чего? Настоящей революцией в музыке был джаз. То, что мы называем роком – его прямое следствие, расхайпованное социально-политическим образом на волне молодежного движения 60-х. Очень разного качества. Есть великие достижения на все времена: «Битлз», например. А есть горы шелухи, как и в любом большом деле, включая, скажем, русскую литературу или французскую живопись. Бой – это другое, это махание саблями, кровопускание, взаимное калечение. Не поддерживаю и не участвую! То, о чём мы говорим – скорее любовь. Любовь не может быть проиграна, она не может быть неудачной, даже если не взаимна или закончилась личной катастрофой. Любовь – это всегда победа.
Твои музыкальные вкусы – в виниловой эре. Какой диск сейчас вспоминаешь первым?
Прям первым? Ну вот если совсем навскидку – «Morrison Hotel». А потом уже, наверное, «Cosmo’s Factory», «Белый альбом»… На самом деле первыми пластинками, которые попали ко мне в руки (лет в 13) и на ужасную мою советскую вертушку «Аккорд», были «Jesus Christ Superstar», «Captain Fantastic» Элтона Джона и два альбома Маккартни – «Ram» и «Band On The Run». Эти пластинки водились у моей подружки Тани Кобзовой, точнее, у ее сестры Любы, которая была пловчиха и ездила за границу на соревнования. Собственно, пластинкам я обязана своим первым браком («хорошее дело браком не назовут») с Егором Радовым – у него был весь «Битлз» на пластинках, и я попросила его переписать мне «Белый альбом» на кассету, с этого все и началось. Нам было по 18–19 лет. Потом, конечно, кончилось, и довольно катастрофически, но начиналось красиво. И что такое настоящий хороший звук, я узнала именно благодаря Егору. Но это уже совсем другая история…
Беседовал Александр В. Волков
Фото: А. Карпенко, Д. Рябинкин, архив
