«Подольск-87»: Первый неподконтрольный

В этом году исполняется 30 лет эпохальному рок-фестивалю в Подольске. Он прошел с 11 по 13 сентября 1987 года в городском парке им. Талалихина. По итогам события директор парка был уволен, а музыкальные обозреватели впоследствии назвали фестиваль определяющим событием для истории русского рока.

Спустя 25 лет лейбл «Геометрия» издал записи этих концертов. (Было два варианта бокс-сета — в аудио, из восьми CD, и видео, из пяти DVD). А еще через пять лет мы решили встретиться с людьми, готовившими это уникальное издание. Это звукоинженер и реставратор Евгений Гапеев, рок-журналист и продюсер Сергей Гурьев и руководитель лейбла «Геометрия» Павел Кострикин. Речь зашла про исчезнувшие кассеты, найденных людей, дух свободы и судьбу рок-культуры.

Чья была инициатива выпуска такого необычного издания, дополняющих, раскрывающих друг друга комплектов CD и DVD?
Сергей Гурьев: Я докапывался до всех, говорил, что надо издать эти записи, но не могу сказать, что это была именно моя инициатива. Можно предположить, что я подтолкнул Гапеева, а Гапеев на редколлегии подтолкнул руководство.
Евгений Гапеев: Один из организаторов фестиваля президент Подольского рок-клуба Пит Колупаев не раз говорил мне, что пришло время издать «Подольск-87».
Павел Кострикин: На фестивале из тех, кто работал над комплектом, присутствовали я и Гурьев, как член оргкомитета. Вадим Ульянкин, продюсер «Геометрии», был тогда в армии, я ему писал с фестиваля, сохранились письма, отчёты, я был полон впечатлений. Решение было принято в 2007 году, когда отмечали 20-летие фестиваля. Там были ещё чёрные футболки с котом – альтернативной эмблемой феста, это стало очередным толчком. Идея издания витала в воздухе.

Почему решили делать два комплекта – отдельно CD, отдельно DVD?
Гурьев: Это была, думаю, идея Гапеева, продиктованная тем, что записи дошли до нас не полностью. Допустим, были съемки всех групп, кроме «Холи» – их аудио было полностью, а видео почти не сохранилось. А у питерцев «Объект насмешек» – наоборот, видео в полном порядке, а аудио — в очень плохом качестве. В итоге на аудио была издана только одна их песня.

Что послужило исходными материалами?
Гапеев: У Пита Колупаева сохранились оригиналы записей на видеокассетах VHS. Материал был на пяти кассетах, но оказалось, что одной нет. Это была та запись, на которой были «Калинов Мост», «Зоопарк», «Бригада С» – съёмка исчезла. Другие оригиналы тоже сохранились неидеально. Мы нашли копии, фрагменты. При этом в тусовке ходит информация, что были записи и на Betacam. Вот этого не было точно.

Кто тогда, в 1987-м, занимался съёмкой?
Гапеев: Основная камера – это любительская съёмка Владимира и Валерия Дородько. Они известные люди, занимались бизнесом, уезжали в Канаду, сейчас работают в России. Тогда Дородько уже были продвинутыми людьми, поставили камеру недаленко от пульта, качество получилось достойное. Братья делали записи разных концертов в ДК МЭИ, снимали квартирник Башлачёва, пятый фестиваль Ленинградского рок-клуба, но все эти записи пропали. А «Подольск-87» уцелел!
На фотографиях мы обнаружили других людей с видеокамерами и их, через знакомых, нашли. Например, Михаил Мельниченко работал во ВГИКе, снимал «НИИ Косметики», «Патриархальную выставку», «Футбол» – съёмки последих тоже изданы в отдельном бокс-сете группы. Дипломной работой Мельниченко был фильм «Я получил эту роль». Его, в те годы, в числе прочих рок-лент, Гурьев возил по стране, показывал молодёжи. Так вот, приехали к Мельниченко знакомые журналисты из Германии. Он взял у них камеру формата Video 8, но снимал не все выступления «Подольска-87», а в основном дневные. Ночные концерты ему по качеству не удавались, но, в любом случае, были фрагменты, которые сохранились только у него.
Еще одна камера принадлежала проживавшему в Зеленограде Николаю Ржаникову. У него тоже были уникальные эпизоды. Известный журналист Николай Мейнерт из Эстонии привозил панк-группу J.M.K.E. С ним был оператор Олег Капшай, у них была кинокамера, и они сняли фрагменты, которые вошли в фильм «Рок-культ», тоже изданный «Геометрией». В результате получилась пёстрая картина. «Бригада С», «Нау» оказались сняты с четырёх разных камер, а допустим, «Группа 42» – с одной.

Реставрация потребовала больших усилий?
Гапеев: То, что крутили меньше – сохранилось лучше. Большая часть съёмок имела кучу царапин, полос, от времени появлялись помятости, выпадения цвета. Применялась покадровая реставрация.

Были ли какие-то особые истории, трудности?
Гурьев: Из пяти кассет основной записи пропала одна, на ней «Калинов мост», «Холи», «Бригада С», «Зоопарк», частично «Бастион». Стали искать копии, но все переписывали только фрагменты. В итоге «Калинов мост», например, переписал полностью только один человек, запись удалось получить чудом.
Была история с камерой из Зеленограда. Я позвонил нашему коллеге по журналу «УрЛайт» Алексею Коблову – не знает ли он, где лежит эта запись? Нашли телефон, получили уникальные съемки, например, открытия фестиваля, которое другие не снимали.
Надо отдельно вспомнить про Мельниченко – тогда молодого режиссера. Он тяжело заболел, чудом дожил до выпуска альбомов, увидел их и вскорости умер.

Как шла работа со звуком?
Гапеев: Все съёмки были с очень плохим звуком. Но разные люди записывали фестиваль на магнитофоны с пульта. Михаил Горохов поставил AKAI 4000, у него был комплект дорогой хромовой плёнки – его вариант звука был взят как основной. Значительная часть звука — стерео. Но разные группы работали с разными аппаратчиками, они включали пульт в разных непредсказуемых режимах. В результате, когда собрали материал, оказалось, что остались лакуны.

Были ли в ходе работы найдены, исправлены какие-то ошибки?
Гапеев: Когда материал был собран, провели ручную синхронизацию всего треклиста. Это была большая, кропотливая работа – стоило поставить любую запись, и через минуту аудио и видео «разъезжались» в разные стороны.
Мелкие ошибки – обычная редакторская работа, которая, конечно, была выполнена. Но были и истории серьёзнее. Например, звук «Нау» с пульта писал Миша Горохов. Группа играла много больше 50 минут, бобина на магнитофоне кончилась, и одна песня оказалась с обрывом. У меня была эта запись ещё со школьных времён, откуда — уже неизвестно. На записи было не всё, а относительно редкие вещи, и нужные две песни на ней тоже были. Я думал, что выкинул её, но она, к счастью, была на даче среди других старых кассет. Готовый вариант фонограммы лежал и ждал, школьная запись оказалась достаточно хорошей, и работа была завершена.

Что было главной проблемой в восстановлении записи?
Гапеев: Надо было перекрыть недостающие на основной записи фрагменты. Оказалось, что «Бастион» и «Холи» аудиозаписей больше, чем видео, J.M.K.E., ДДТ, «Объект насмешек» – есть всё видео, но звука нет, просто шипение. Иногда просто выключались камеры. «Объект насмешек» на видео – весь концерт, но звук плохой, их аудио портили сознательно. Панкер (Игорь «Панкер», он же «Монозуб» Гудков) рассказывал, что гэбешник подбегал и выключал что-то.
На «Телевизоре» на песне «Три-четыре гада» гэбешник вырубил общий рубильник, но свет погас не везде. Выключился даже пульт. Все камеры работали от сети, но камера Мельничеко работала от батареек. Песня «Нау» – «Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки» – звучала бы в этот момент особенно актуально! Так сохранились «Телевизор», «Объёкт насмешек», «БОМЖ».

Как шла работа над оформлением?
Гапеев: Обложка была очевидна, ей стала эмблема фестиваля. Cпоров не было.
Гурьев: Оформление сделано с аллюзией на Вудсток и стилизовано под тройной винил. Рассматривался вариант и с изначальной, но запрещенной эмблемой феста, с чёрной кошкой, но в итоге выбрали компромиссного голубя, который пошел в дело и всем запомнился.

Как был выбран «виниловый» формат – размер бокса?
Гапеев: Мы шли не от винила, а от фотографий. Были фото разных мастеров. У Евгения Матвеева сохранились широкие цветные слайды, негативы. Он делал удачные панорамы с городского колеса обозрения. У Сергея Борисова тоже были цветные слайды. Юрий Чашкин и Анатолий Азанов снимали фестиваль на ч/б, были и ещё фотографы. Это позволило сделать большой буклет и подсказало формат издания. Был выбран такой размер бокса, в который вкладывалась картонная «раскладушка» с DVD-дисками и большой буклет. Но, конечно, на выбор повлияло и то, что эпоха фестиваля связана с эстетикой винила.

Как готовились сопроводительные тексты?
Гурьев: В буклет вошла моя статья для казанского самиздатовского машинописного журнала «Аудио Холи», выходившего тиражом 10 экземпляров. В то время создавалась Рок-федерация, одним из следствий было то, что материал потом также напечатали у Николая Мейнерта в таллиннской рок-газете «ЗЗЗ – За Зелёным Забором». До этой публикации меня почти никто не знал – в самиздатовских фэнзинах материалы подписывались не всегда.
Так же в буклет была помещена статья Пита Колупаева из журнала «Pinoller», причём он согласился делать её не сразу и, в результате, написал текст оригинально – от третьего лица. Еще приведен материал Олега Ковриги и ещё одна моя статья «Рокеры не сдаются» – из журнала «Юность», изначально написанная на разворот, но я вынужден был сократить её до колонки, кроме того, она вышла там без подписи. Так её и разместили в буклете.

Обычно много говорится про технические детали подготовки и меньше – про административные, продюсерские проблемы.
Кострикин: Была проведена долгая, кропотливая работа в архивах, с участниками, над деталями – техническими, юридическими. Много времени ушло на согласование, уточнение трек-листов, составов групп, был очень большой объём работ по легализации издания. Разных музыкантов находили в разных местах. Выезжали к «Холи» в Казань. «Цементу» передавали документы в Ригу, J.M.K.E. – отправляли через Николая Мейнерта. Они классические «горячие эстонские парни», панки, никто из них не возражал, но продолжалось всё очень долго. С «Хронопом» «Геометрия» общалась близко, как издательство, с «Алиби» мы встретились на концерте в «Доме культуры», с Настей Полевой – на концерте в «Меццо Форте», вокалист «Весёлых картинок» Виктор Клемешев приехал в офис. Сергея Богаева («Облачный край») нашли в Питере – он работал тогда на студии Андрея Тропилло над альбомом «Ыгыатта». Кого-то уже не было в живых… В кафе на Васильевском острове встречались с сыном Рикошета, ездили в Новосибирск – получали подпись мамы лидера новосибирской группы «БОМЖ» Евгения «Джоника» Соловьева – Елены Александровны. Права «Нау» и Танича были у Первого музыкального издательства. Ездили в Подольск, снимали Зелёный театр – боялись, что его уничтожат, — и одно из общежитий, в котором жили музыканты. Пять лет шла подготовка, и на 25-летии фестиваля в клубе «Гоголь» музыканты получили авторские экземпляры.

Евгений, какое выступление на фестивале ты считаешь главным?
Гапеев: «БОМЖ», «Калинов мост», «Нау», «Цемент». Прошли годы, когда мы занялись этими записями, и я понимал, что, допустим, Майк или ДДТ повторяли программы, которые я слышал, а вот «Цемент» вложил в старые песни новый смысл. Они иногда меняли одно слово, и оно меняло смысл всего. Чувствовалось их чёткое прибалтийское отношение к тому, что они делали. «Цемент» именно по-русски сказал что-то небывалое, и сейчас многие их цитируют. Тогда же придраться к ним было нельзя – организаторы ходили к «разрешающим» дамам, и те видели, что это советские группы с советскими названиями, которые играют советские песни.

Менялось ли со временем отношение к фестивалю?
Гурьев: В 90-х годах фестиваль ценили невысоко, но в 2000-х произошли осознание и переоценка. Издание – следствие, в том числе, и этого изменения в настроениях.

Евгений, что ты можешь сказать про «ту» музыку – русский рок? Её сейчас немало ругают.
Гапеев: Часть групп, игравших в Подольске, развалилась, у многих принципиально изменилась музыка. Но вот в этом году многие группы словно вернулись в те времена – ДДТ, «Нау», «Ноль» (они были заявлены в Подольске, но их барабанщик ушёл в армию), «Бригада С», «Цемент» – через 30 лет все эти ребята возвращаются к той музыке.

Как отреагировали на издание музыканты?
Гапеев: Были разные мнения. Например, Бутусов сказал, что у них были концерты, которые проходили лучше. Но при этом добавил: «Да, – памятник». Юрий Шевчук высказался так: «Я очередной раз посмотрел и понял, что мы потеряли и что – приобрели!» Дмитрий Ревякин обрадовался: «Надо же, нашёл полное выступление, мне показывали только какие-то кусочки!» и долго, не отрываясь, смотрел концерт. Его можно было щипать, говорить, ходить рядом – он был весь там, на том концерте и в том времени.
Кострикин: Особая ситуация получилась с Гариком Сукачёвым. Мы долго не могли вручить ему авторский экземпляр. В результате, я встретил его в клубе «Б2» и буквально схватил за рукав. Сукачев с досадой обернулся – думал, это фанаты, увидел огромную коробку, и у него резко поменялось выражение лица – так она ему понравилась. Мы потом с ним встретились в офисе «Геометрии», обнялись, он сказал спасибо, возьму ещё! Это было приятно.

Кто мог бы сыграть на юбилейном концерте, кроме очевидных звёзд?
Гапеев: Если бы я устраивал концерт, я бы позвал не только людей, которые были на сцене, но и тех, которые были в зале. Могли бы сыграть Умка, Чернецкий («Разные люди»), Сергей Рыженко, Ник Рок-н-ролл – они были тогда среди публики. Егор Летов, к сожалению, уже не сыграет. Гитарист «Зоопарка» Александр Храбунов мог бы сыграть с Рыженко, который три года пел в «Зоопарке» наряду с Майком. Но вот как назвать такой проект?

Евгений, как можно определить роль фестиваля и «геометрических» изданий – для тебя лично? Узнал ли ты что-то новое, знакомясь с записями? Как ты оцениваешь это событие в истории жанра?
Гапеев: Это был настоящий прорыв по сравнению с другими фестами. Первый фестиваль, который был практически неподконтролен властям. Запомнилась реакция людей, которые слышали какие-то группы впервые. Например, на «Калинов мост» люди шли с опозданием, привыкли, что концерты открывали не самые звёздные команды, а тут услышали что-то очень крутое, и реакция у людей была какая-то очень неподдельная. Что же касается нашего издания, то работа над ним стала большим испытанием, и сейчас эти комплекты вряд ли можно было бы сделать лучше.