Эдмунд Шклярский и Марат Корчемный (“Пикник”): На бал и обратно
“Пикник”, ставший для многих не просто одной из любимых советских рок-групп, но настоящим культом, мировоззрением и чуть ли не жизненной философией, отмечает 35-летие. Музыку Эдмунда Шклярского и Ко. называют экспериментальной и мрачной, депрессивной и авангардной, психоделической и даже готической.
Осенью 2014-го вышел 21-й студийный альбом группы “Чужестранец”. Найти подходящий стилевой ярлык для музыки, в которой соединились чувство одиночества, символизм и жажда странствий, по-прежнему непросто. “Пикник” – это всегда нечто неуловимо большее и парадоксальное, как мудрость Лао Цзы, которую очень ценит Эдмунд Шклярский. Его мгновенно узнаваемый, низкий и выразительный голос кажется нечеловеческим, технически обработанным. Он то таинственно нашептывает, то меланхолично завывает ветром… Тем интереснее было услышать, как разговаривает Эдмунд Мечиславович за пределами сцены. Мы побеседовали с “Пикником” перед их выступлением в Москве с концертной программой “Через 10000 лет”. Концерт в Доме Музыки 14 января 2016-го был не из рядовых: группа пригласила струнное трио, подготовила особенные декорации, а зрителей попросила приходить в вечерних платьях и костюмах. Сам коллектив, по словам бас-гитариста Марата Корчемного, заметно волновался: “Нам немного тревожно, голова забита: что взяли, что забыли? Физически мы с вами, а мыслями – где-то еще”. “Мы приехали час назад на “Сапсане”. Так сказать, с корабля – на бал и обратно”, – добавил Эдмунд Шклярский.
“Пикник” часто общается с журналистами. Скажите, случается, что вам задают странные или неинтересные вопросы?
Э.Ш.: Пожалуй, есть только один вопрос-табу: “Скажите, ваша группа называется “Пикник” в честь книги “Пикник на обочине” братьев Стругацких?” (Смеется.) Ответ отрицательный. А на все остальные вопросы охотно ответим.
Однажды вы сказали, что “домик не должен раздавить улитку”. Насколько оправдано большое количество сценической атрибутики во время концертов?
Э.Ш.: Всегда должно быть адекватное соотношение. Я смотрел сюжет про Red Hot Chili Peppers, которые для антуража надели на головы гигантские электрические лампочки. И это при их активности! Вот наглядный пример того домика, который наверняка мешал им жить полноценной сценической жизнью. Задумка может и неплохая, просто для других артистов, более статичных, таких как Kraftwerk или Pet Shop Boys.
Вы предпочитаете выступать на стадионах или в камерных залах?
М.К.: Очень простой ответ: нам нравятся знакомые площадки, где мы чувствуем себя уверенно, как рыбы в воде, знаем все слабые и сильные стороны места. В Московском Доме музыки мы играем впервые, и, скорее всего, будем озираться по сторонам.
Э.Ш.: Искать, где вход, где выход. Новая площадка – это неизведанное пространство, к которому предстоит адаптироваться. У нас много концертного реквизита, и, к сожалению, объемные декорации не везде можно разместить.
М.К.: Помню, как на первом выступлении на “Нашествии” под открытым небом наши многометровые конструкции сдувало ветром. На улице совершенно другие законы.
“Пикник” выступает на “Нашествии” с 2002 года. Как вы относитесь к подобным фестивалям?
Э.Ш.: Фестивали интересны и полезны в первую очередь молодым группам. Считается, что там их увидит большее количество человек. К сожалению, “Вудстока” пока ни из одного нашего фестиваля не получилось, и мы до сих пор ждем музыканта-откровения. Доморощенного Сантану, который бы вышел, сыграл и всех задвинул!
В целом я бы не назвал это пространство музыкальным. В большей степени “Нашествие” является местом проведения досуга, в том числе и нашего. Люди из разных частей страны приезжают с палатками, некоторые – с детьми. Если хорошая погода, то можно позагорать. Это такой образ жизни. Музыкальные пристрастия посетителей “Нашествия” разные и цели другие. Они все ведь не на Грушинский фестиваль авторской песни приехали.
М.К.: Как ни странно, на фестивалях нет ощущения, что на тебя обращено внимание огромного количества людей. Ты видишь от силы пятьсот стоящих у ограждений сцены человек, остальная масса людей сливается с горизонтом.
Когда мы выступали на фестивале “Рок над Волгой”, собралось около семисот тысяч человек – больше, чем полмиллиона, но со сцены была видна лишь малая часть собравшихся. И где же полмиллиона наших слушателей? (Смеется.)
Раскройте тайну, почему на рубашке,в который вы выступаете, вышиты руны?
Э.Ш.: Это был подарок одной слушательницы из Барнаула, собственно говоря, чтобы доставить удовольствие дарившей, я в ней и выступал, особо не вникая в смысл этих рун. Смысл уже вложил тот, кто вышивал рубашку.
М.К.: Мне тоже как-то за пять минут до начала концерта в честь 25-летия “Пикника” на арене Лужников вручили майку с надписью “Марат”. Я ее сразу надел, и так она стала концертной.
Как часто вы меняете сет-лист выступлений?
М.К.: Мы обновляем его раз в год. Поначалу любая новая концертная программа – “сырая”. Сталкиваясь с реалиями, она проходит процесс становления. Возникает множество непредсказуемых нюансов: успеет ли Бетховен ударить вовремя по клавишам, ходулист переодеться в шарманщика, а шарманщик – в летчика… Спустя концертов двадцать все шлифуется и начинает звучать, как задумывалось. Живем сезонами, как студенты: начинаем в сентябре, заканчиваем в мае. Такие эксклюзивные и непредсказуемые концерты, как сегодня, доставляют массу “головняка”. А труднее всего устраивать юбилейные концерты с приглашенными музыкантами. Зато их очень приятно наблюдать из зала.
То есть, когда выходит Валерий Кипелов, чтобы спеть куплет песни “Фиолетово-черный” на юбилейном концерте – это стрессовая ситуация?
Э.Ш.: В первую очередь, для звукорежиссера и для остальной публики, когда он забывает изменить на пульте уровень звука с микрофона. (Смеется.)
Марат, в книге “Пикник: 30 световых лет” вы упоминаете, что позиция бас-гитариста – самая незавидная, и играть на басу может научиться каждый.
М.К.: В этом утверждении, конечно, присутствует изрядная доля юмора.
Э.Ш.: Можем провести аналогию с футболом. Когда все хотят носиться по полю за мячом, кто-то должен быть вратарем и защищать тылы. Пол Маккартни, кстати, тоже взял бас-гитару из необходимости, когда настало время. Без бас-гитары, так или иначе, играть невозможно. Так что кто-то должен быть Маккартни.
М.К.: Стас [Шклярский] тоже видел себя скорее гитаристом, чем клавишником.
Э.Ш.: Ну, возможно.
М.К.: В любом случае, проблем с аранжировками мы не испытываем, и нет ощущения, что кого-то не хватает. Плотное звучание легко достигается с помощью современной технической аппаратуры, и вовсе необязательно иметь 20 человек на сцене.
Э.Ш.: Лишний человек – лишний характер.
Легко ли вашему сыну Стасу удается совмещать работу в “Пикнике” с деятельностью его группы “Инкогнито”?
Э.Ш.: Особо нечего совмещать – у них не такой плотный график, как у “Пикника”. А январь вообще довольно расслабленный месяц. Только в этом году так сложилось, что мы даем два юбилейных концерта в Москве и Петербурге.
Расскажите, как изменилась творческая жизнь “Пикника” с появлением в коллективе Марата?
Э.Ш.: Сначала Марат внес социально-технический прорыв: он разработал официальный вебсайт “Пикника”, занимался связями с общественностью и помогал организовывать концерты. Участники группы не все его задумки поддерживали и считали жизнеспособными, но Марат будоражил коллектив и не позволял никому сомневаться.
Он, как все нормальные люди, однажды услышавшие The Beatles или Pink Floyd, был неравнодушен к музыке и одно время играл на гитаре в липецкой рок-группе. А в 2003 году волею судьбы снова взял в руки инструмент, на этот раз – бас-гитару.
М.К.: Надо сказать, что сочинение песен и профессионализм – далеко не решающие факторы. Поскольку мы активно гастролируем, важную роль имеют личные качества. Ведь если человеку с нами по какой-то причине некомфортно, то…
Э.Ш.: То его никакая музыка и увлеченность не спасут. Барабанщик одного знакомого нам питерского коллектива даже садился спиной к зрительному залу, демонстрируя свое недовольство. Его всё раздражало, включая остальных музыкантов, и он намеренно играл не в такт. Отношения в группе очень напоминают семейные. Плохо, когда один недолюбливает другого.
М.К.: А разойтись люди не могут, потому что дети общие. (Оба смеются.)
А если не считать гастроли,участники вашей группы много времени проводят вместе?
Э.Ш.: Например,летом, перед стартом новой программы, у “Пикника” наступает дачный период. Мы выбираемся в Финляндию, арендуем коттедж в уединенном месте, где за целые километры вокруг никого, и репетируем на свежем воздухе. Всю нашу деятельность пронизывает тонкая нить, сотканная из музыки. Единственные слушатели – приплывающие заинтересованные утки. Никаких звуковых ограничений. Так рождаются наши первые репетиционные моменты. Вряд ли слушатель, который бы при этом присутствовал, получил бы удовольствие. Это весьма аскетичные формы и шумовые наброски.
Стиль вашей музыки часто определяют как арт-рок. Согласны ли вы с этим?
Э.Ш.: У арт-рока есть представители, которых все знают, мировые звезды, скажем, Jethro Tull, Genesis. Мы исповедуем всё-таки музыку, более простую в исполнении. Наш метод – сочинить мелодию.
То есть главное – это красивый напев?
Э.Ш.: Ну, хорошо, если так. Вот мы хотели спеть – не в претензии к ансамблю, но, скажем, хотели мы спеть Muse. И никто не смог, потому что не удалось вспомнить мелодию. (Посмеивается.) А вот, например, “Давно мы дома не были”, песню, которую мы тоже иногда исполняли, ее можно спеть и на голоса, и как захочется.
Какая еще музыка вам сейчас интересна?
Э.Ш.: Знаете, у каждого из нас – смесь исполнителей. Винегрет, так скажем. Иногда лучший звук – это тишина. Пауза.
На чём предпочитаете слушать тишину… то есть музыку?
Э.Ш.: На mp3-плеере или мобильном телефоне.
Получается, виниловый фетишизм вам чужд?
Э.Ш.: Можно бесконечно “гурманить”, но я склонен полагать, что человек оценит хорошую песню, даже если ее включить ему по городскому телефону. Сермяжная правда заключается в том, что не надо заранее рассчитывать на хорошие условия.
М.К.: Приходите лучше “гурманить” на живые концерты!
Э.Ш.: Новые группы уделяют пристальное внимание уникальности собственного звучания, а “фирменные”, известные команды об этом не беспокоятся. В смысле аранжировок можно “навертеть” чего угодно, но песня всё равно никого не “зацепит”, если изначально пуста. Музыка должна доходить до слушателя, несмотря на потертую пленку, как в свое время до нас доходили “Битлы” и “Роллинги”.
Или как до советских слушателей доходил ваш дебютный альбом “Дым”. Многие вспоминают, что буквально прилипали к колонкам, когда звучали первые слова заглавной песни: “Ночь шуршит над головой, как вампира черный плащ…”
Э.Ш.: При записи мы пытались выжать из “Ночи” максимум. Специфика тогдашних усилителей была такова, что верха почти не было слышно, и на выходе получался очень ватный звук. Мы предпринимали всевозможные шаги по облагораживанию звучания. Например, подключали 12-струнную гитару. Увлекаться, с другой стороны, тоже не стоит, иначе всё рискует перейти в формализм и спекуляцию. Любой может самовыражаться, но самовыражение не всегда является искусством. Быть Мастером – это редкая удача.
А вас не смутило пару лет назад предложение озвучить хор вампиров, от фальцета до баса, в русской версии мультфильма “Кошмар перед Рождеством”?
Э.Ш.: Абсолютно. Я только не понимал зачем? Они ведь могли с одинаковым успехом и сами это проделать. Но, поскольку вампирская тематика у нас в творчестве присутствует, никакого внутреннего дискомфорта я не испытал, озвучивая этих существ.
Вы получили удовольствие от процесса?
Э.Ш.: Получил, когда всё это закончилось. Мои дети очень настаивали, чтобы я озвучил этот мультфильм.
М.К.: Мы записывали бесчисленные дубли один за другим, а Миша Козырев комментировал: “Этот хороший, тот плохой”. Для нас-то они все были одинаковые. Ему, конечно, видней…
Кстати, вы смотрели недавний вампирский фильм “Выживут только любовники” Джима Джармуша?
Э.Ш.: Смотрели. И имеем разные мнения на этот счет. Фильм не вызвал у меня эмоций. Атмосферно, подходящие типажи актеров, но смысла я не понял. Ну, пьют они кровь, живут давно, а дальше что? Его малобюджетный независимый фильм “Более странно, чем в Раю” мне нравится больше. Там было ясно, за что он борется.
М.К.: У нас в коллективе доходит до мордобоя, когда обсуждаем кино. Неблагородное дело критиковать чужое творчество.
Э.Ш.: Единственное, на чем пока мнения сошлись – это “Шапито шоу”. Очень нравится. Наш барабанщик как-то сказал: “Хорошо быть известным плохим артистом”. Этот известный плохой актер везде снимается, спокойно живет и не мучается. Это лучшая судьба, чем быть хорошим, но неизвестным актером.
А вкусы в области искусства и театральных постановок у вас с Маратом совпадают?
Э.Ш.: Я предпочитаю традиционный театр и искусство, где важны смысл и целостность произведения. Когда восхищаешься и осознаешь, что тебе это недосягаемо.
Сегодня многие капустники выдаются за большое искусство. Их проводят на якобы высоком культурном уровне, ломится восторженный народ, но сути это не меняет. Если начали все петь и весело играть на гитарах – это капустник.
М.К.: В начале восьмидесятых многие коллективы называли себя рок-группами и благодаря этой приставке не только выживали, но и собирали полные залы. Мы сейчас по пальцам можем пересчитать достойные рок-группы советских времен, которые до сих пор выступают. Подозреваю, что многих современных художников ждет та же участь – будем знать пять имен, а остальные сотрутся временем.
Виктория ВАСИНА
Фото: Василий Деревянко (интервью) и Владимир Импалер (фестивали “Путь к себе-2014″ и «Нашествие-2017»). Благодарим концертное агентство “МСМ Групп” за предоставленную аккредитацию.
Интервью опубликовано в «ИнРоке» №1(74)/2016.
