Морган Огрен (Mats/Morgan, Kaipa): От фьюжна к биту
Шведский барабанщик Морган Огрен, может быть, не знаменит так же, как иные звезды драм-искусства, но люди, по-настоящему увлеченные джазом, прогрессивом и металлом, знают его имя. Тот самый парень, который в юности сыграл на сцене с Фрэнком Заппой, потом — участвовал в создании эпохального метал-альбома «Sol Niger Within», бессменный участник фьюжн-дуэта Mats/Morgan (вместе со своим другом на всю жизнь, слепым клавишником Матсом Обергом), наконец, ударник прог-группы Kaipa…
Перечислять пункты в дискографии можно еще очень и очень долго. Как сессионщик со стажем, Морган «наследил» очень много где… скажем, в 2015-м записался в проекте Девина Таунсенда «Casualties of Cool». Сейчас Огрену 47, и он выпускает свой первый в жизни сольный альбом «Batterie Deluxe». А 25 ноября 2014 года он побывал с единственным мастер-классом в Москве — в Клубе Алексея Козлова. Зал, как водится, был полон барабанщиков и просто увлеченных музыкой людей. Морган сразу взял быка за рога, сыграв… на спинке стула. Оказалось, металлические прутья звучат настроенно, как ксилофон. Именно это отличает просто хорошего исполнителя и музыканта от Бога: последний слышит музыку во всём. С этого и началась наша беседа по окончанию мастер-класса.
Я был очень впечатлен тем, как вы начали выступление, сыграв на спинке стула. Это доказывает, что на свете не существует немузыкальных предметов…
Да. Всё может звучать! Для меня это так. А этот конкретный стул звучал очень хорошо. В этом звуке есть что-то африканское. Я не играю на том, что звучит плохо. Вот этот диван, к примеру, звучит не очень (хлопает по дивану). Я играю на том, что мне нравится, а не пытаюсь ради фокуса заставить звучать немузыкальные предметы. А этот стул… хороший стул, мне его поставили, я ударил по спинке, и эти прутья зазвучали как металлические струны. Круто! Было очевидно, что я включу его в сет.
А в конце вы немного играли с фидбеком от микрофона. Это тоже было спонтанно?
Да!
А какой самый необычный объект, на котором вы играли?
Надо подумать… На нашем с Матсом [Обергом] недавнем альбоме «Schack Tatti» звучит синтезированный бас, который был сыгран на… игрушечной гитаре. У сына была игрушечная гитара, она сломалась, и я уже собирался ее выбросить на помойку, но… попробовал починить, и понял, что у нее необыкновенный, ни на что не похожий звук! Я взял гитару, и одолжил у сына еще одну игрушку — что-то вроде шпионского микрофона, с которым можно подслушивать, о чём говорят за дверью. Это микрофон с компрессором, который делает звук громче. Итак, я прикрепил микрофон к игрушечной гитаре, сыграл и записал в системе ProTools. И это звучит так, как ничто другое на свете! Потом мне пришлось добавить много баса в ProTools, потому что низких частот не хватало. И я продублировал эти басовые партии на клавишных. Получилось необыкновенно. Просто послушайте! (Открывает телефон, включает запись трека.) Вот такой необычный объект!
На сегодняшнем мастер-классе на сцене стояли две барабанные установки — обычная и электронная. Что вам больше нравится — играть на настоящих ударных, на всём, что производит звуки физически, или экспериментировать с новыми звуками с помощью электроники?
Не люблю электронику, если честно. Когда я сочиняю, бывает интересно программировать звуки. У меня есть плагины для разного рода индастриал-эффектов, которые можно потом подмешивать в звук настоящих ударных. Но ощущения от игры на электронных ударных мне не нравятся. У них есть свои плюсы — звучат нормально, не производят лишнего шума, словом, полезно иметь электронные ударные для разных случаев. Но когда ударяешь по тарелке на настоящих и электронных ударных — сразу понимаешь, что к чему.
С другой стороны, благодаря электронике барабанщик становится своего рода человеком-оркестром. К примеру, Пэт Мастелотто из King Crimson, играя на разного рода пэдах, синтезаторах, звучит как целая группа…
О, конечно! Мы играли с ним вместе. И в Crimson ProjeKCt он играет на всех этих пэдах. Я выступал с ними недавно, дал три концерта. У него классно получается.
Когда и как вы оказались в Crimson ProjeKCt?
Два месяца назад. (Мастер-класс проходил в конце ноября, — прим. авт.) Тобиас Ральф (второй барабанщик проекта) был занят, не мог сыграть, и Пэт пригласил меня на три концерта.
У вас выходил интереснейший альбом с Треем Ганном и Генри Кайзером — «Invisible Rays». Как я слышал, вы просто импровизировали в студии пару дней и получился целый диск.
Да-да. Мы с Треем и Генри приехали в Швецию для образовательного проекта, читали лекции для студентов. А в последний день, прежде чем разъехаться по домам, продюсер проекта сказал: «Не хотите ли заехать ко мне в студию? Всё готово, пользуйтесь в свое удовольствие!» Он включил Pro Tools, мы поиграли два-три часа, он выдал нам жесткий диск с записью и через пару недель, уже дома, мы послушали и решили, что вышло нечто интересное. Дома я сделал дополнительные записи, отправил их Трею. Потом Трей и Генри встретились еще раз, вдвоем, и тоже кое-что записали. Так что основой альбома послужили те джемы, но они были немного доработаны.
Когда вы пришли в студию, у вас не было в голове идей…
Нет. Абсолютно.
Или хотя бы представления о том, что вы будете играть, в каком стиле?
Думаю, все мы ясно понимаем музыкальный язык друг друга. У Трея свой стиль, у Генри — свой, я тоже знаю, что делаю. Каждый остается собой, играет, как всегда.
Вы сегодня сыграли фрагмент знаменитого опуса Фредрика Тордендаля «Sol Niger Within» (1997). Спустя годы эта запись стала культом и среди прогрессивщиков, и среди фэнов дэт-метала.
Да.
Интересно, как вы ощущали себя в момент записи? Был ли у вас опыт работы в экстремальном металле, или вы ринулись, как в прорубь, в неизведанное?
Мне этот альбом кажется чем-то гораздо большим, чем только металл. Мы с Фредриком разделяем источники вдохновения. Ему, как и мне, очень нравится Алан Холдсуорт. Поэтому «Sol Niger Within» — не только тяжелый металл, но и просто творческая, хорошая музыка, как бы ее ни назвали. А когда я слышу хорошую музыку, мне хочется ее сыграть. Да, она звучит странно, некоторые партии мне было трудно исполнить, кое-что пришлось долго разучивать. Были и вещи совсем непривычные. Но когда слышишь музыку и чувствуешь, что она создана естественным путем, ее легко и приятно играть. По моим ощущениям, этот альбом был создан не по принципу «давайте тут насочиняем чего-нибудь странного». Он настоящий. Да, в нём много сложности, но много и обаяния. В нём есть сердце.
И это слышно! Фредрик любит создавать особенную атмосферу. А я люблю слушать такую музыку. Поэтому люблю и играть. Это дает мне нужный импульс.
Когда вы играете эту музыку, по внутренним ощущениям это отличается от исполнения фьюжна или прогрессива?
Всё для меня — просто музыка. И это — тоже. Звучит тяжелее, громче, чем многое другое, но и фьюжн порой бывает очень громким.
Громкость — одно, атмосфера — другое. Дэт-вокал звучит более агрессивно…
Да, но в конечном счете музыка делится на ту, что любишь, и ту, что нет. Мне нравится очень многое. Например, Фэррел Уильямс с его хитом «Happy». Это у него сейчас суперхит, и я его обожаю. Мне нравится Том Уэйтс… Несколько лет я услышал Мелоди Гардо, у нее была чудесная песня «Baby I’m a Fool».
О, это прекрасная певица. Недавно ее перепевала блюзовая вокалистка Бет Харт, и благодаря ей я переслушал оригинал… Но неважно. В музыке нет границ, это правда. А вот вы, как исполнитель, за что возьметесь, а за что — нет? На сайте у вас написано, что любой человек может прислать вам запись.
Да. Я послушаю и решу. Опять же, если музыка хорошая — конечно!
А русские группы вам свои записи присылали?
Э-э, не уверен. Не вспоминается. Кто-то что-то мне писал, задавал вопросы, но это ничем не окончилось.
Вы участвуете в легендарной шведской прог-роковой группе Kaipa. Недавно у нее вышел очередной альбом — «Sattyg»… Расскажите, как вы там оказались, что для вас значит этот коллектив?
Основатель Kaipa, Ханс Лундин, живет неподалеку. Он в Упсале, я — в Стокгольме. Он связался со мной где-то… 14 лет назад, и пригласил на запись: «Я — Ханс Лундин, записываю сольник, хочешь сыграть?» А по окончанию записи он сказал: «Пожалуй, я назову это Kaipa». Я очень удивился, я не знал, что он — тот самый основатель группы Kaipa. Но я, понятно, не возражал, а потом мы записали еще альбом, и еще, и еще… Ну, это не совсем моя музыка, но она очень хорошо сделана. Ханс просиживает над ее сочинением миллионы, миллионы часов! Да, она очень качественна, не вопрос, но это немного не то, что я люблю слушать сам. Есть в ней и партии, которые мне очень нравятся. И многое из того, что я сыграл там на ударных, вызывает во мне гордость.
Вы участвуете в создании музыки в Kaipa?
Лундин дает мне полную свободу в создании партий ударных. Позволяет играть так, как я чувствую.
Между первым альбомом с вашим участием, «Notes From The Past», где вы перезаписали архивный материал, и последними — огромная разница. Первый звучит как ретро, новые — по-современному, скорее как неопрогрессив. Что вы лично предпочитаете?
Не знаю… Мне трудно судить. Мне эта музыка нравится на уровне песен. Одни трек отсюда, другой — оттуда… Разные стили, разные моменты на разных альбомах.
А что вам больше всего нравится играть?
По правде, я не помню названий! (Улыбается.) Я знаю свои партии, которые мне нравятся, но не могу назвать композиции.
И напоследок вопрос о новом альбоме Mats/Morgan «Schack Tatti». В последнее время вы перешли от привычного для проекта фьюжна к очень странному стилю. Вы играете так, словно это электронные ударные, но на самом деле это не так!
Именно! Мне нравится такое звучание. Много лет меня вдохновляет электронная музыка. Разные звуки, разные группы типа Massive Attack. Настоящие кудесники саунда. Обожаю Бьорк, ее подход к звуку… Сейчас я не так уж много слушаю фьюжна, гораздо больше — электроники. И на последней паре альбомов мы всё больше движемся в эту сторону. А сейчас я записал свой первый сольный альбом, и там этого еще больше — разного рода электронных битов. Диск называется «Batterie Deluxe» и надеюсь, что вы его оцените. Увидимся еще!
Владимир ИМПАЛЕР
Фото автора.
Благодарим Араика Акопяна (клуб Алексея Козлова) за организацию интервью.
