Михаэль Киске (Unisonic): Высокие цели

В наше время никого не удивишь воссоединениями, возвращениями и чудесными примирениями тех, кто раньше и помыслить не мог о сотрудничестве. И всё же новость о совместной работе двух экс-участников классического состава Helloween, Михаэля Киске и Кая Хансена, по-настоящему удивила. Пусть эти двое никогда друг с другом и не ссорились.

Чтобы понять, в чём всё-таки странность Unisonic, нужно знать в подробностях пост-«хэллоуиновскую» карьеру вокалиста Михаэля Киске. Обладатель роскошного высокого тенора, который стал эталоном пения в пауэр-метале, Киске быстро устал от стиля своей группы и от тематики ее текстов. Попытки творческих экспериментов на альбоме Helloween «Chameleon» (1993) оказались не поняты публикой, и Михаэль начал сольную карьеру. Но после вполне ожидаемого хэви-метала «Instant Clarity» (где Киске, к слову, помогли тот же Кай Хансен и на тот момент экс-участник «Мэйден» Адриан Смит) последовал странный и непонятный даже самым рьяным фэнам «Readiness To Sacrifice». Киске, увлекшийся религией и философией, был вконец расстроен его провалом и ушел в тень, заявив, что не будет больше иметь ничего общего с хэви-металом, погрязшим в сатанизме и продажности.
Отшельничество, правда, было недолгим – певец сперва возник, пока инкогнито, в проекте Тобиаса Заммета Avantasia. Потом панк-металлический Supared, с треском провалившийся. А затем широким потоком пошли проекты лейбла Frontiers: Kiske, Place Vendome, Kiske/Somerville… Перезапись хитов «Helloween» в акустике и альбомы AOR-треков, сочиненных сторонними авторами – что это, как не коммерция, против которой Михаэль так яростно сражался? Впрочем, на сей счет у него есть совершенно иное мнение.
Вершиной этих проектов, правда, уже без участия Frontiers, стал Unisonic – первая за многие годы настоящая концертирующая группа с участием Киске. Сам факт возвращения певца на сцену уже согрел сердца фэнов Helloween, но их ждал сюрприз еще больший – в последний момент перед началом работы над диском к коллективу присоединился лидер Gamma Ray, гитарист Кай Хансен!
Вот с этого момента и начнем…

ТЯЖЕЛАЯ ЧАША ВЕСОВ

Ваш новый проект Unisonic вызвал немалый резонанс. Повсюду слышно: «Михаэль Киске вернулся, он снова поет хэви-метал, он снова играет с Каем Хансеном!»
В определенной степени так оно и есть. Первоначально Unisonic задумывался как хард-роковый проект, быть может, с небольшими отклонениями в сторону хэви-метала и не только. Но, когда пришел Кай, чаша весов склонилась в сторону металла. Хотя всё равно музыка остается разноплановой. Как была, кстати, и в Helloween. То, что мы тогда делали, нелегко было классифицировать. Были и спид-металлические вещи – «Eagle Fly Free», и юмористические хиты – «Rise and Fall», «Dr. Stein», и эпики – «We Got The Right», «You Always Walk Alone»… Надеюсь, Unisonic унаследовал у Helloween эту тягу к разнообразию.
Слушая интернет-промо нового альбома, можно сделать вывод, что он получился весьма разнообразным. Однако для дебютного сингла вы выбрали самые тяжелые треки.
Моя бы воля, я бы всё сделал по-другому. Мы не хотели раскрывать слишком много нового материала, поэтому остановились на вещи «Souls Alive», которая уже на тот момент просочилась в виде бесплатного демо. «Unisonic» – одноименный с группой трек, поэтому он идеален для знакомства. А вот брать на сингл еще один тяжелый трек, «Sanctuary», на мой взгляд – уже перебор. Я бы оставил на нём только концертные записи. Но лейбл посчитал, что лучше сразу три новые вещи.
Кстати, какую версию промо ты слышал? Там была вещь «King For A Day»?
Кажется, нет.
Эта вещь возникла в самый последний момент, еще не все о ней знают. Она сделана в духе Queen, с хорами в «квиновском» стиле. Песня добавляет новую краску в альбом. И я уверен, что следующий диск станет еще разнообразнее. Мы сейчас всё еще в процессе притирки друг к другу, выясняем, что каждый из нас может. Я обожаю наш альбом, но его запись была чересчур поспешной. Уверен, что чем больше мы будем играть вместе, тем лучше станет музыка. Да, мы взрослые люди, времена стычек и ссор прошли, но дело не только в этом – любая группа должна как следует сыграться.
Кай Хансен присоединился к группе позднее всех. Был ли у него шанс по-настоящему проявить себя в рядах Unisonic?
Безусловно. Он стал последним недостающим элементом мозаики. По-моему, вклад Кая – процентов 50, не меньше. Он сам сочинил несколько песен, а другие помог развить от гитарных риффов, придуманных Менди Мейером (вторым гитаристом Unisonic), в полноценные песни. Уже существовавшие к его приходу треки он серьезно переделал. К примеру, в моей любимой, «Star Rider», был не очень удачный припев. Кай послушал, поморщился и за какие-то 10 секунд сочинил новый – именно тот, что вы слышите сейчас.
Словом, вклад Кая – очень большой. Уж точно больше, чем мой. Я сочинил всего одну песню.
Странно, что всего одну! По звучанию альбом напоминает «Pink Bubble» и «Readiness To Sacrifice», то есть это типично ваш альбом; в нём очень мало черт, характерных для Кая и его спид-метала.
Просто мы не играем спид-метал! Самый быстрый трек на альбоме – заглавный, быстрее него мы ничего не сделали. Это ведь не Gamma Ray. Кай сочинил «Never Change Me», «Never Too Late», очень позитивную рок-н-ролльную вещь.
Почти панковскую, на мой взгляд.
Да-да, и в то же время она мне немного напомнила «Future World» – своей рок-н-ролльной простотой.
А в «Star Rider» мне слышится влияние The Beatles, что-то в духе «A Day In A Life».
Правда? Надо переслушать.
Еще отличная баллада…
«No One Ever Sees Me»? Это единственная вещь, которую я сочинил. Спасибо!

РАБОТА НА ИМЯ

Итак, у вас вышел альбом, предстоит турне, и есть шанс – нет, уверенность – что люди придут на концерт, ведь там будете вы и Кай Хансен, ожидая некое воскрешение духа Helloween. Но не получится ли так, что их разочарует недостаток старого материала? Или, наоборот, не наскучит ли команда вам самим, если превратится в трибьют-проект?
Конечно, мы будем играть что-то старое. У нас есть полные права на это. Но Unisonic – это не Helloween, поэтому основной упор будет сделан на новый материал. И я думаю, что люди рано или поздно начнут ходить на концерты ради новой группы, и имя Unisonic станет говорить само за себя. Это, конечно, произойдет не сразу – быть может, спустя еще пару альбомов. А поначалу это трудный и даже непредсказуемый процесс. Кто-то будет огорчен, что вещей Helloween меньше, чем ему бы хотелось. Главное, что я буду самим собой, точно так же, как я был собой в Helloween. То же самое могу сказать про Кая. В своих ожиданиях пусть люди исходят из этого.
А не прозвучат ли какие-нибудь вещи, скажем, периода «Chameleon»?
Не думаю. Это же было уже после ухода Кая. Наверное, мы будем играть песни типа «I Want Out», «Future World», «Little Time» и так далее.
Жаль, ведь в балладах, таких как «Longing», идеально раскрывается ваш голос…
Но это же совсем не концертная песня! Чтобы ее исполнить как следует, нужен целый оркестр. (Смеется.)
А как насчет материала с сольных альбомов, типа «New Horizons», «Be True To Yourself»…
Ну, я очень люблю и ценю эти песни, но считаю их продуктами своего времени. Я нечасто возвращаюсь к своим прежним работам. Думаю, в сет-лист Unisonic вряд ли попадут мои сольные вещи, равно как и материал Gamma Ray, Place Vendome, посткаевского Helloween и т.п.
И еще хотел спросить о вероятности гастролей Unisonic в России. До меня доходили такие слухи…
Да, есть такие разговоры. Я буду очень рад, если всё состоится. Давно мечтаю сыграть у вас!

В ЧЁМ ВИНОВАТ ХЭВИ-МЕТАЛ

Ваша музыкальная эволюция невероятно интересна. В чём-то она похожа на путь, который прошел Роб Хэлфорд. От ухода из «Прист» и полного отрицания металла – к внезапному раскаянию и возвращению. «Извините, я был не прав, я исправился». А вы?
Нет-нет-нет. У меня всё по-другому. Я продолжаю стоять на своем, я по-прежнему считаю, что металлическая сцена погрязла в дьяволопоклонничестве. Больше всего в тяжелой музыке меня беспокоит прославление зла. Я не люблю его, не терплю злых людей, мне ближе добро.
Изменилось лишь то, что долгие годы я был радикален в своих взглядах и сильно раздосадован всем происходящим. А это тоже неправильно. Я упускал из вида всё хорошее, что есть в жанре – красоту музыки, возможность быть на сцене, нести радость фэнам. Всё это я снова ощутил в 2010-м, когда меня пригласили в турне Avantasia. И я понял: в металле есть светлая сторона, и она мне по-прежнему нравится. Но я никогда не смирюсь с его темной стороной, всем этим воспеванием зла и прочей дрянью. Ничто меня в этом не переубедит.
Но в Helloween ведь такого не было?
Конечно, нет. Я и не был никогда против музыки Helloween.
Другое ваше обвинение в сторону металла было связано с его коммерциализацией. Но не странно ли, что вы сами в итоге стали сотрудничать с лейблом Frontiers в рамках весьма коммерческого проекта Place Vendome? Вообще у этого лейбла уже отлажена схема организации таких записей, когда собирается команда сочинителей и приглашается известный певец, то есть идет работа на раскрученное имя…
Да мы и не пытались представить Place Vendome как настоящую группу! Unisonic – другое дело. А тогда мне просто захотелось записать хорошие песни с талантливыми музыкантами. Интересно было, в конце концов, попробовать то, что не делал раньше. Эксперимент мне понравился. Некоторые вещи по-настоящему удались, хоть я сам ничего и не сочинял.
Мне понравился ваш проект с Амандой Сомервилль (Kiske/Somerville). Сочетание ваших голосов создает интересный контраст, а у нее есть и харизма певицы, и талант сочинителя…
У хороших музыкантов можно многому научиться. Нет особой разницы, пою я материал, сочиненный другим музыкантом из моей группы, или записываю трек для проекта, подобного Place Vendome.
Как удается вживаться в образ песен, сочиненных не вами?
Когда я пою, я обязан сделать вещь своей, почувствовать ее изнутри. Если не чувствую ничего общего с песней, я ее отвергаю. Так бывало в Place Vendome. Но чаще я всё-таки чувствую, что трех хорош, и нахожу к нему свой подход.
А часто случалось отвергать песни?
Не очень, может, раза два-три… И это были сами по себе неплохие вещи, просто не для меня.
А по каким причинам это происходило?
Не нравились!
По мелодии, стилю?..
Чему угодно! Они были мрачные, что ли. Не знаю, может, я в них чувствовал какой-то негативный настрой, который мне был не по душе. Я не говорю о песнях грустных или задумчивых, в этом есть своя красота. Но деструктивность, негатив, уныние – это не для меня.
А разве не была музыка Supared негативной?
Мне так не кажется.
По крайней мере, в этих песнях чувствовалась изрядная злость, раздражение.
Раздражение – необязательно негативное чувство. Я сам могу злиться, гневаться, но гнев сам по себе может быть и оправданным. Можно обратить его в сторону несправедливости, зла, дурных событий. Бывает, либо разозлишься как следует, либо умрешь.
Я не идеализирую насилие, гнев – но он может той силой, которая в итоге исправит дела и приведет к хорошим результатам. Куда лучше изливать его в творчестве, чем побить кого-нибудь. Хотя многие люди не в состоянии провести черту между оправданной агрессией и брутальностью как таковой, и они начинают идеализировать насилие ради насилия.

ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ

Говорят, что вы в свое время написали целую философскую книгу. (Эта книга на немецком языке и называется «Kunst Und Materialismus», – примеч. авт.) Я даже знаю человека, который ее читал!
(Улыбается.) Это была моя первая попытка высказаться. Сейчас я уже не так серьезно ее воспринимаю. Гораздо лучше я всё написал у себя на сайте – он называется «Гайстескинд», www.geisteskind.de. Там я смог изложить свои мысли в более зрелом и развернутом виде. На сайте более тысячи страниц, посвященных творчеству, духовности, философии… Было время, когда я очень глубоко «сидел» во всём этом. Думаю, сайт гораздо лучше, чем книга.
Да, будет интересно прочитать!
Должен предупредить, что, как и книга, сайт весь – на немецком. Но фэны постоянно просят меня о переводе, для них я написал на английском краткий обзор самых важных мыслей. Он тоже выложен на сайте и называется «No Humanity Without Freedom» – «Нет человечества без свободы».
В продолжение философской темы… Каков ваш идеал музыки?
Мой идеал в музыке – честность. Думаю, сейчас это слово порядком извращено. Люди говорят, что они честны в своей музыке, но порой сразу видно, что это не так. Сами плоды их творчества говорит об обратном.
Честность – способность выражать в музыке по-настоящему важное; вкладывать в песню сердце и душу. И тогда она станет настоящим искусством, неважно, сыграете вы ее в стиле кантри, или под аккомпанемент фортепиано, или с рок-группой. Инструменты – это просто средства, их можно менять по мере необходимости.
Многие фатально не понимают, как важно быть честным перед слушателями. Представьте себе маленького мальчика, которому родители всё время врут. Пойдет ли ему это на пользу? Нет, конечно! То же самое и с творчеством. Когда вкладываешь в песни душу, они оживают. Если изображаешь то, чего нет, музыка остается безжизненной. Но хуже всего – когда изливаешь свои темные, злые чувства. Они передаются и отравляют души людей!
Поэтому очень важно стараться открывать в музыке только лучшую, только светлую сторону. Если у тебя депрессия – пусть это будет песня о том, как из нее выйти. Или хотя бы о том, что есть надежда на выход, что нужно всегда сражаться. Но не надо воспевать депрессию как таковую. Можно показать, что она является частью нашей человеческой слабости, рассказать о борьбе, страхе, ярости и так далее. Слушатель найдет в песне себя, и это ему поможет. Честные переживания всегда идут на пользу. Они – пища для наших душ.
А если я, сочиняя песню, думаю только о ее будущей позиции в чартах, то я занимаюсь профанацией. Быть неискренним в музыке – всё равно что врать ребенку. Это имеет долгосрочный разрушительный эффект. Сразу, конечно, ничего не происходит – но в перспективе разрушается культура, страдает всё человечество. Всё, что важно – это аутентичность… знаешь такое слово?
Конечно.
Да, это даже более точное слово, чем «честность». Оно означает – всегда быть собой, не играть в игры, всегда вкладывать в музыку то, что важно для себя, в надежде, что слушатели это разделят. Не пытаться угодить другим, не подчиняться их желаниям, а делать то, что хочешь сам.
Бывало, я пытался сочинить песню, которая не соответствовала моему внутреннему состоянию. И у меня ничего не получалось! Всегда выходила какая-то ерунда.
Итак, песня должна быть аутентичной, и она должна рождаться с высокими целями. Да, это идеалистический подход, но я не должен делать людям хуже. Даже если мне плохо, я не должен передавать это слушателям.
Мне пришла в голову пара примеров «аутентичности». Первый – представим, что некий начинающий музыкант честно и искренне хочет всецело подражать Helloween. Будет ли его музыка аутентичной? Второй – некий блэк-металлист честно исповедует атеизм, сатанизм или еще что-то в этом роде…
Начну с того, что я ничего не пытаюсь запрещать. Всегда есть выбор из нескольких путей. Кто-то видит мир как агностик, сатанист или атеист. Это его право. Он бы врал себе, если бы воспринимал его иначе. И я согласен – пусть он будет собой, и сочиняет музыку так, как он хочет. И в определенной степени это честная музыка. Но она – не от человека. В ее основе – не добрые цели. Я не буду говорить: «Бросьте его в тюрьму!» Но всегда буду против. Потому что я на другой стороне.
Внутри каждого из нас есть злая сторона, и вопрос лишь в том, как мы с ней поступаем. Либо она подчиняет себе нашу жизнь, либо мы свободно принимаем собственные решения. Я верю в любовь, в дружбу, доверие, в красоту человечества. А зло существует, чтобы учиться. Тот, кто испытал ужас нацистского государства, как в Германии – конечно, это не про меня, я родился в 1969-м, – знает, как страшно жить в мире, лишенном сердца. Нацисты – пример людей, которые жили по дьявольским заветам. Для них человеческая жизнь не значила ничто. Они могли убить, ни мгновения не задумываясь.
И таков идеал сатаниста. Он считает, что сильный человек должен быть хладнокровным. Отсутствие сердца, чувств, переживаний – вот истинная сила с его точки зрения. Неправда!
Вот что касается второго примера. А насчет первого – если желание скопировать звучание Helloween искренне, то – удачи! Просто честность не обязательно означает оригинальность, только и всего. А любить музыку – это хорошо. Когда ее слушаешь, вся душа твоя поет вместе с ней, меняется вместе с ней. Музыка имеет, кроме всего прочего, огромный обучающий эффект.
Мне кажется, копирование может быть полезно, когда музыканты вдохновляются группами предыдущего поколения. Например, вы в Helloween были фэнами разных артистов – от Элвиса Пресли до Queen и Uriah Heep. Вы создавали новые шедевры, стоя на плечах гигантов. А те, кто подражают командам своего стиля и своего времени, топчутся на месте.
Подражание типично для юности. Я сам был таким. На первых своих записях я пел очень похоже на Джеффа Тэйта из Queensryche. А сегодня мой голос похож только на меня самого. И это нормальный путь. Начинаешь, черпая вдохновение в своих кумирах, и постепенно разрабатываешь свою индивидуальность. То же можно сказать и про Элвиса! Он был большим фанатом Роя Орбисона. В его первых записях он прямо-таки копирует манеру Роя! А затем, с конца 60-х, Пресли звучал именно как Пресли. И так у всех. Ты учишься, ты занимаешься огранкой своего «я», и чем больше ты открыт для нового, чем больше смотришь по сторонам, тем больше движешься вперед.
Напоследок немного несерьезный вопрос. На первом альбоме Avantasia вы были обозначены в буклете как некто Эрни (Ernie). Откуда взялось это имя, чья эта была идея?
(Посмеивается.) Эрни – это одна из моих «шуточных масок»,придуманный персонаж. Тогда я еще пытался скрываться от всего и не хотел фигурировать под настоящим именем. Когда Тоби [Заммет] пригласил меня в проект, я поначалу наотрез отказывался, и сказал, шутки ради: «Я согласен, но только если ты назовешь меня Эрни!» А он возьми да и согласись. (Улыбается.)