Линли Марте (Linley Marthe): 90% pитма
Кудрявый красавец с шоколадной кожей, Линли родился на экзотическом острове Маврикий и сделал карьеру джазового бас-гитариста во Франции. А в 1993 году один приятель порекомендовал его легендарному Джо Завинулу как «возможно, лучшего басиста на свете».
Джо с описанием согласился, с тех пор Линли – неотъемлемая часть Joe Zawinul Syndicate, в составе которого однажды побывал и в России. С огромным энтузиазмом отозвавшись на приглашение фестиваля бас-гитаристов «BazzDay’2007», Линли дал сольный сет в Москве. Тогдашнее интервью с артистом было опубликовано в «InRock» #24(2007), а скоро Линли посетит Россию снова – теперь уже в составе трибьют-проекта, посвященного памяти Джо Завинула.
Как все знают, ваш первый приезд в Россию состоялся в составе группы Завинула. Можно ли сказать, что именно после того визита вы получили хорошие впечатления о нашей стране и поэтому ответили положительно на теперешнее приглашение?
О, да-да-да, точно, абсолютно! Первый раз я тут был в 2003-м, всё было превосходно, прекрасные впечатления, мы отыграли трижды и я хотел вернуться снова в Москву. Те три концерта были по-настоящему прекрасны, я понял, что здесь чудесные люди, и в целом аура города непередаваема. Счастливое время. Я не раз думал о том, чтобы приехать еще раз и снова ощутить радушие и гостеприимство. Всех, кто прибыл издалека, вы стараетесь окружить особой заботой и вниманием. Это невозможно не почувствовать.
Концерты были только в Москве или в других городах тоже?
Я думаю, один – в Nizhny Novgorod, три в Москве и еще – в Санкт-Петербурге.
Интересно, какие впечатления были от российской провинции?
Тоже самые хорошие. Люди там очень простые. Представьте, большинство из них никогда не видели таких, как я. Только по телевизору! С моим цветом кожи, с моей внешностью… И другие участники группы тоже выглядят неординарно. Так что, когда мы шли по улицам, нам оборачивались вслед. (Смеется.) Это было очень приятно! Но люди не были насторожены, наоборот, им было интересно всё незнакомое.
Вы ведь родились не во Франции, а в Маврикии, далекой экзотической стране…
Да, да, в Мёршез-айлэнд (так он произносит «Маврикий»,- примеч. авт.), что в Индийском океане, аккурат между Индией и Мадагаскаром. Конечно, там была совсем другая жизнь, нежели во французской столице. Люди живут свободно, просто и без нервов. А когда мне исполнился двадцать один год, я переселился в Европу.
Было ли трудно решиться на такой переезд?
Нет, не особо, тем более что это даже не было моим решением. Просто в Маврикии я играл в джаз-группе, мы отправились во французское турне в 1993-м на три недели. Я впервые в жизни оказался во Франции, смотрел на местные клубы, бары, заведения и понял, что мне всё это очень нравится: масса интересной, разной музыки, люди наслаждаются свободой и играют всё, что хотят играть… Вот почему я решил не возвращаться назад.
Со времени переезда во Францию и трудоустройства в команду Завинула прошло лет десять… Вы не особо старались «сделать карьеру»?
А-а, карьера? Да. Не стремился нисколько. Когда меня пригласили в группу Завинула, я не беспокоился, примут меня или не примут. Всё было так: «БУМ!»- и я уже там. У Джо были проблемы с басистом, он срочно искал замену, узнал мой номер, позвонил – и всё… Моя жизнь во Франции не представляла какого-то четкого плана: «Я хочу сделать то, хочу сделать это…», у меня не было какой-то сокровенной мечты. Единственная цель – играть то, что хочется.
Словом, вы просто наслаждались возможностью выступать по клубам и сотрудничать с интересными музыкантами?
Точно. Главная цель была – узнать, какая музыка есть там, в Европе. Разные стили, разные ритмы, разные настроения, всё, что только существует. Я не думал о том, что хочу играть с тем-то и тем-то или сделать карьеру. Я слишком прост для этого.
Область музыки, которая вас интересует, – исключительно джаз и фанк или нечто большее?
Ну… я люблю музыку вообще. Люди любят ее как-нибудь обозначать, но все имена бесполезны, потому что музыка – это просто музыка. Дайте ей названия: соул, ритм-н-блюз, мотаун, джаз, рок, фьюжн – всё это может быть музыкой, но зависит от того, что получается в результате. Самое главное – что чувствует музыкант, передает ли он что-нибудь публике… И для меня в этой передаче и состоит музыка.
А есть ли направления, которые вам категорически не по душе?
Не думаю. Я открыт для всего в жизни, нет вещей, которые бы мне не нравились, и что касается музыки, то я не такой… (задумывается) не привередливый… Нравится? Хочу сыграть? Могу сыграть? Отлично. У меня нет предубеждений.
Мы только что увидели ваш саундчек, который, судя по всему, стал вашей первой встречей с группой сопровождения. Это ваша сознательная позиция – быть спонтанным, не думать наперед?
Ну, я прежде всего импровизатор… Я так понял, что эти парни заготовили кое-какие песни заранее, но сказал им – не надо «домашних заготовок». Давайте джемовать, давайте играть с ходу и попробуем просто позволить музыке состояться. Говорю барабанщику: «Просто играй со мной, не жмись, не будь таким скованным! Ты и я просто играем вместе». Клавишнику, кажется, было немного проще, а барабанщик, наверное, просто не имел большого опыта в импровизационной музыке. Понимаешь?
Конечно. Очевидно, они получили задание разучить какие-то вещи к вашему приезду.
Да. А я не хочу быть категоричным. Не хочу говорить – играем джаз, или – играем сальсу. Куда интереснее пойти на риск и просто посмотреть, куда нас выведет дорожка.
Сегодня в основном собрались рок-музыканты, как вы чувствуете себя, будучи джазменом, в рок-окружении?
Если публика достаточно открыта, то она способна оценить любых музыкантов. Если у людей есть большие уши для восприятия музыки, то они услышат и оценят всё, что хорошо, а не будут говорить: «Я хочу джаз» – или «Я хочу рок»…
Ты адресуешь свою игру исключительно музыкантам-басистам или «обычным» слушателям?
Вообще-то я не ощущаю себя басистом. Я играю на бас-гитаре, конечно, но это для меня – просто инструмент, позволяющий достучаться до слушателя. Я не думаю, когда играю, я только чувствую что-то и делаю это. Но я не размышляю о том, «как это сделать»… Всё гораздо свободнее. Просто отпускаю себя на волю.
Я помню, в одном из интервью Завинул сказал такую вещь: когда он нашел вас, с другим басистом были проблемы, и, «к несчастью для того парня», вы оказались лучше. Были ли вы польщены такой характеристикой?
Я не знаю. Это слова Джо. Но я могу сказать вот что – сейчас нас, басистов, стало много. И между нами есть конкуренция. Все хотят что-то показать: свою скорость, свою виртуозность, свою «современность». Стремятся впечатлить людей. Но суть музыки – не в шоу. Она гораздо проще, есть «фраза», и всё зависит от того, как вы ее «скажете».
Инструмент какой марки ты используешь?
Я играю на Windmill Guitars – это очень подходящий для меня инструмент. Выбрал я этот бас еще и потому, что лично знаю владельца фирмы Марко Шутца, а для меня очень важно доверять не только инструменту, но и человеку, его сделавшему.
Один из организаторов концерта сказал о некоей «басовой идее» фестиваля. Что значат слова «басовая идея» для вас?
Для меня идея фестиваля – показать множество разных способов игры на бас-гитаре. Столько путей выразить себя, столько путей достучаться до людей. Возьмем десяток басистов – у всех будет разный звук, разное извлечение, разные мысли в голове. И это – разная музыка, и всё в порядке, коль скоро она присутствует. Но если басисты показывают только технику, а за ней ничего нет, то это может быстро наскучить.
Мне интересно слушать людей со своим почерком. Взять, к примеру, меня – у меня есть свой звук, свой подход. И даже если все возьмут в руки тот же инструмент и будут исполнять те же вещи, их игра не станет моей. Мир полон различий. Вот что прежде всего интересно.
Вы в группе Завинула оказались далеко не первым бас-гитаристом африканского происхождения… Отчего африканские басисты стали такими известными в Европе?
(Удивленно.) Известными?
Востребованными.
А, востребованными? Из-за их чувства ритма. Прежде всего, весь мир – это единое целое, не надо разделять, хорошо? В Африке музыка состоит на 90% из ритма и только на 10% из гармонии. А обычно у басиста всего пополам: 50% ритма и 50% гармонии, что позволяет ему обеспечивать связь между ударником и пианистом. Почему же сейчас возрос спрос на африканских бас-гитаристов? Потому что они играют ритм нотами, которые получаются очень отрывистыми (изображает стаккато) – трм, дрм, хрм! Для солиста играть при блуждающей басовой линии очень просто. А у музыкантов из Америки, напротив, больше гармонии и мелодики, чем ритма. Джо Завинул обожает ритм, он просто задает начальные условия, и все отправляются в полет. Поэтому он и приглашает африканцев.
В прошлом году в Москве играл Жан-Люк Понти, и он тоже задействует в группе африканцев…
Да-да.
А возможно ли неафриканцу развить такое же чувство ритма или это – врожденное?
Наверное, врожденное. Мы появляемся на свет с чувством ритма.
А что делать, скажем, русскому музыканту?
Я считаю, что все мы открыты для музыки. Можно играть что угодно на любом инструменте. Русский ли, француз, африканец – важно то, что ты играешь и как ты воздействуешь на меня своей игрой. Если это будет звучать, значит, станет музыкой – неважно, откуда вы: из России, Франции, Японии, откуда угодно. Если мы слышим звуки и говорим себе: «Чудесно, красиво», то всё получилось.
В России, я уверен, есть много отличных музыкантов и прекрасных «технарей». Если эти две вещи сходятся, отлично. Одна техничность сама по себе бесполезна. Вот. Всё как есть.
Есть ли у вас сольные записи?
(Смеется.) А, соло?! Знаете, сейчас такая мода. Если вы – музыкант и играете с кем-нибудь знаменитым, то ваша главная мечта – выпустить собственную запись. Я не гонюсь за этим. Конечно, есть определенная мода даже в том, чтобы быть немодным. Я же просто жду. Пока еще не чувствую потребности выразить себя. Потому что я до сих пор еще не знаю, кто я! Я могу работать в самых разных стилях, я могу играть в разных манерах, но я еще не знаю, в каком аспекте мне лучше выразить самого себя. И что касается композиции… Я не сижу по три часа, придумывая что-нибудь. Я просто сажусь за фортепиано или беру в руки бас – и импровизирую. И что-то иногда получается.
Так что для соло-альбома момент еще не настал. Но, быть может, это уже не за горами.
В завершение интервью хотелось бы задать один трудный вопрос, который скорее адресован вам не как музыканту, а как человеку… Что всё-таки, на ваш взгляд, происходит сейчас во Франции?
(Резко.) Ты спрашиваешь о политике?
Да.
Музыка и политика не имеют ничего общего. Ненавижу говорить о политике. У меня нет никаких версий, это не мое дело. Всё это – бум-бум-бум-бум – случается и в любой другой стране.
Выступление проекта «I Remember Joe Zawinul» (Алекс Ростоцкий, его Jazz Bass Theatre и специальные гости: басист Линли Март и барабанщик Пако Сэри) состоится 23 ноября в клубе «Б2». Информация по адресу — http://fuzzionday.ru.
Владимир ИМПАЛЕР
Благодарим Анну Гержан и агентство CantaLoop за организацию интервью.
