Asketics: Минималистичный северный мелодизм
Сначала была «Ва-та-га» – прогремевший по всему миру этно-роковый проект из Петрозаводска, соединивший прогрессивные аранжировки и фольклорные мотивы русского и карельского Севера. В результате распада «Ва-та-ги» на две фракции – вокальную и инструментальную, – образовались Asketics, они же «Подвижники».
С музыкой, казалось бы, лишенной притягательных черт своей прошлой команды – яркого фронтмена, востребованной народной тематики, Asketics смогли не просто удержаться на плаву, но и завоевать собственную аудиторию – фэнов гитарно-инструментальной музыки, фьюжна и прогрессив-рока. Трио из Петрозаводска выпускает уже второй студийный альбом, названный, в духе времени, «2012» и посвященный… концу света. Интервью с музыкантами – Алексеем Деревлёвым (гитара), Аркадием Соколовым (ударные) и Сергеем Шеляпиным (бас-гитара/контрабас), – состоялось в московской студии звукорежиссера Алексея Денисова под завершение записи, когда музыканты, ударно отработав две сессии, отдыхали перед дорогой домой.
За почти час беседы мы обсудили, помимо очевидного эсхатологического вопроса (сейчас он, понятно, уже не стоит так остро, как в начале декабря), музыкальные корни «Подвижников» и их подход к импровизации, историю возникновения и распада «Ва-та-ги», петрозаводский музыкальный феномен… Дочитав интервью до конца, вы узнаете, как пресс-релиз становится самоисполняющимся пророчеством, а гитарная примочка – божьим даром человечеству.
Одним словом, хотя конца света и не будет – новый альбом «Подвижников» неизбежен. Его московская презентация пройдет 14 марта в клубе «Гоголь», в Питере группа сыграет 15 марта в клубе «Duche», далее – как говорится, везде…
Расскажите, как вы пришли к музыке, где учились?
Аркадий Соколов: Мы с Алексеем учились в Петрозаводском музыкальном училище. Он – по классу эстрадной гитары, я – классических ударных инструментов. Cережа закончил училище в Архангельске – по скрипке. Потом у него была армия, и когда он из армии пришел, понял, что возмужал и скрипка нужна побольше.
Алексей Деревлёв: Потом все, кроме меня, закончили Петрозаводскую консерваторию. У меня всё еще идет этот бесконечный процесс. Учусь я на искусствоведа – этномузыковеда, на теоретическом финно-угорском отделении. Это что касается образования.
И, конечно, мы, как и все молодые ребята, играли в разных коллективах, набирались опыта, экспериментировали, искали. И в училище, и дома. Молодые были…
Что это было по стилю?
АД: У каждого – разное. У меня – рок-группы.
АС: А я изучал различную мировую перкуссию.
Сергей Шеляпин: А у меня случился переломный момент в жизни, когда в Архангельске родился рок-клуб. Наступили свободные перестроечные времена, я стал забивать на учебу и вместо классики окунулся в рок. Играл в очень многих рок-командах, и фолк, и арт-рок, еще на скрипке. Я вписывался вообще во всё! А потом произошла травма и я перешел на инструмент побольше – контрабас. Стало больше классики – играл я и в камерном оркестре, и даже в симфоническом. Много с ним гастролировал. А потом я встретил замечательных людей – Лешу, Аркашу, Сашу, Олю. (Александр Леонов и Ольга Гайдамак, вокалисты «Ва-та-ги», – примеч. ред.). И они позвали меня к себе.
АД: И дальше наши судьбы развивались совместно.
Итак, вы, получается, нашли друг друга уже в группе «Ва-та-га»?
АД: Получается, так. Сначала мы с Сашей Леоновым и Аркадием втроем стали играть в одном петрозаводском заведении. Был такой приятный ресторанчик, где хотели слышать эксклюзивную музыку. То есть началось всё с коммерческой задачи. И мы собрали, так сказать, коллектив для кабака – гитара, перкуссия и Саша на народных инструментах.
АС: Для кабака – так весьма уникальный! Там собирались люди уже с достатком. Ценители.
АД: Эстеты.
СШ: Бандиты.
АС: Эстетствующие бандиты.
АД: Ну а потом мы увлеклись и стали что-то делать, куда-то ездить. И поняли, что нам нужны еще музыканты. Понадобилась «строчка» баса, контрабаса — тогда мы нашли Сережу.
СШ: На свою беду (смеется).
АД: А потом еще захотели, чтобы девушка пела – появилась Оля. И так потихоньку-потихоньку и возникла группа «Ва-та-га». И просуществовала до 2006 года.
Наверное, тогда еще – группа Reel?
АД: Да, вначале было название Reel. Потому что нас позвали играть частично ирландскую музыку. А когда мы сосредоточились на русском севере, на традициях русской музыки, то переименовались в «Ва-та-гу».
АС: Плюс нам еще написали «радостное» письмо из Канады. Сразу после того, как вышел диск Reel «Странные люди».
АД: Мол, вот мы группа Reel из Канады, у нас есть три DVD, двадцать дисков, мы существуем десять лет, поменяйте имя, если вы хотите как-то жить дальше. Но мы и не держались за название, потому что на тот момент играли уже другую музыку.
Есть к тому же еще и питерцы Reelroad, что вызывало определенную путаницу.
АС: Эти ребята, которые потом стали называться «Батава», да? А мы стали называться «Ва-та-га». Но мы так раньше стали называться (дружный смех).
Получается, ваш ирландский период так широкая публика и не застала. Диск-то – он уже ведь русский?
АД: Конечно, те джиги или там полечки, которые мы играли в ресторане, на диск мы не включали. Это ирландское национальное достояние, мы и не претендовали на то, чтобы его записывать.
СШ: Ирландскую музыку никто лучше ирландцев не сыграет. Также как африканскую – никто лучше африканцев. Ну, есть индивидуумы, но это буквально единицы.
То есть в какой-то момент решили переключиться от ирландского на свое достояние.
АД: Ну конечно! Саша – он молодец, он и старше нас прилично, и мудрее, он понимал, что надо к своим корням обращаться. И вот с ним мы пришли к музыке русского Севера.
Диски Reel и «Ва-та-ги» звучат очень свежо и сильно и по сей день. А на тот момент это было просто беспрецедентное явление. Никто, кроме, наверное, Инны Желанной, таким до вас не занимался.
АД: Да, Инна Желанная в свое время на нас повлияла. Может быть, в большей степени не она как исполнительница, а ее музыканты. Мы с ними дружим по сей день. С басистом — Гребстелем, с другими музыкантами. Они для нас как старшие братья.
АС: А на Сашу Леонова скорее Сергей Старостин повлиял. В плане вокала.
Они показали вам дорогу.
АД: В каком-то смысле да. Мы приверженцы того, что надо учиться у всех, кто встречается на жизненном пути. Мы не воспринимаем это как воровство. То есть, если есть какие-то старшие коллеги, которые нашли что-то хорошее – почему бы у них не поучиться!
А были ли какие-то западные музыканты, которые точно так же повлияли и что-то показали для вас?
АД: Ну, конечно! У каждого – свои. Да, есть открытия, когда находишь для себя какой-то коллектив… Для меня это ряд гитаристов, каких-то групп. Для Аркадия – барабанщики, перкуссионисты.
А имена, имена?
АС: Ну, я слушал Эла ДиМеолу, с ним замечательные ребята играли и играют на перкуссии. Арто Морейра, например. Трилок Гурту в свое время очень повлиял.
АД: А я семь лет жил в Сибири, в городе Усть-Илимске Иркутской области. В четырнадцать лет приехал в Петрозаводск, попал в школу, и для меня было откровением, что все слушают разную музыку. Есть киноманы, есть алисоманы, эти тяжелую музыку слушают, эти – рэп. В Сибири всё-таки отдаленность чувствовалась. Был один «Ласковый Май» и, может быть, «Депешмод» на всех. А в Петрозаводске я увидел, что все музыкально развиты, у каждого свои вкусы и предпочтения. У меня начался период отслушивания музыки… Начиная с рок-групп, далее – рок-гитаристов, Сатриани, Вая и так далее, потом – музыкальное училище, когда открываешь для себя кучу джазистов – Джона Маклафлина, Эла ДиМеолу. Потом – «Ва-та-га», традиционная музыка, Старостин, Желанная – так я узнал, что и у нас есть такое…
СШ: Все проходят этапы взросления, вкусового развития. Я в школе тоже слушал наш доблестный рок советский – все «алисы», «кинчевы» и «ДДТ». Опять же, есть аура определенная от учебных заведений. В училище одну музыку слушаешь, общаясь с другими людьми, слушаешь другое…
АД: Да, и образование, конечно. Классическая музыка. Композиторы. Когда ты в 15 лет всё это проходишь, это одно, а потом, спустя время, ты готов к этому вернуться, переслушать, переосознать эту музыку уже на ином уровне. У меня, например, сейчас есть такое желание – вернуться обратно к музыкальной литературе и переслушать ряд композиторов. И понять для себя, что там есть.
Новыми глазами…
СШ: Новыми мозгами, скорее всего.
АД: Сейчас у нас в Петрозаводске есть свой клуб. Вернее, был один – сперва назывался «Поршень», потом «Heikkonen», потом мы его продали, и у нас появился «Завод» – самое андеграундное место в Петрозаводске. В нём всегда играют разные исполнители – начиная от рок-молодежи и заканчивая электроникой, самой разной – от нойза-эмбиента до тяжелой танцевальной музыки. И всё это на нас оказывает влияние. Бывает, смотришь на каких-то пионеров, которые играют хардкор, но они так его играют эмоционально, такие там свежие влияния! А ночью начинается вечеринка, приходят ребята, которые крутят новую музыку, которая еще даже популярной-то не стала! Всё это мы слушаем, всё оказывает воздействие.
АС: Маленькая ремарочка. Сделав клуб, мы попали в волну. И буквально хлынул поток информации. Из выходных в выходные клуб был открыт, мы сами там работали и слушали всех – панков, тяжелый рок, нетяжелый, диджеев… Оказалось, в каждом из стилей есть множество разных направлений, которые мы уже можем даже отличить…
Интересно, а как в «Ва-та-ге» шла работа над материалом? Кто-то запускает руку в этот гигантский мешок с народными ценностями, достает что-то и предлагает обработать…
АД: Всё гораздо проще. С одной стороны, Саша запускает руку как раз в этот мешок с народными ценностями, ищет там песни, у него копится свой исполнительский репертуар. А параллельно – мы с Сергеем и Аркадием музицируем, находим какой-нибудь грув, фактуру, которая звучит.
У нас этот принцип и сейчас остался. На репетициях мы вместе импровизируем, и в результате случайных совпадений находим какую-то точку золотого сечения.
СШ: Если процент совпадений превышает определенный…
АД: То есть если всех зацепило… всё получилось…
АС: Значит, продолжаем.
АД: А затем Саша из своего репертуара находит песню, которая на это ложится. И бывает, мы находим грув, а Саша ищет-ищет и долго не может ничего подобрать… Пока наконец что-то не отыщется. А потом идет уже конкретный процесс аранжировки, когда импровизация превращается в композицию.
АС: На самом деле раньше, на альбоме «Странные люди», все композиции были придуманы «от и до», до ноты. Все они были отрепетированы под метроном.
АД: Ну, есть там две-три композиции, сыгранные экспромтом.
АС: Но в основном альбом именно что придуман. А дальше началось больше импровизации. На альбоме «Микулины горы» что-то было сыграно просто в студии.
АД: Тогда мы сделали для себя много музыкальных открытий, и у нас начался новый этап. Мы решили, что всё должно рождаться спонтанно – и на концертах, и в студии.
Для меня это был долгий путь – я углубился в импровизацию, участвовал еще в ряде «спонтанных» проектов. Но сейчас пришел немного к другим заключениям. Как говорят: хорошая импровизация – подготовленная импровизация.
СШ: Смотря какие цели преследуешь. Если музицируешь вместе с друзьями, на дому или перед подготовленными слушателями – это одно. Играешь для людей, которые готовы услышать и понять, что это именно импровизация, а не готовый коммерческий продукт. Тогда, конечно, импровизация приветствуется – как элемент саморазвития. И Аркадий с Алексеем в этом очень сильны, у них есть много сольных сессий, дисков даже, в которых они импровизируют. А если выносить на суд широкой аудитории – тогда уже надо думать о подготовленных импровизациях, о качестве звучания. Импровизационная музыка – интересна, но далеко не каждый музыкант… редкий гений может стабильно показывать интересную импровизацию.
АД: Импровизация – настолько уязвимое понятие! Она может быть даже у классического музыканта – в нюансах исполнения произведения, которое написано композитором и им отточено до идеального состояния. Но исполнитель всё равно может относительно зала и всего прочего импровизировать в каких-то нюансах – пиано, форте, ритенуто.
Импровизация всегда есть, и в нашем творчестве тоже. Хотя, учитывая то, что мы остались без вокалистов, мы больше склоняемся к композиции. Стремимся придумать произведение, основанное на каком-то опыте. И уже осмысленно подавать его перед публикой.Но импровизации у нас, конечно, хватает. Начиная от нюансов и заканчивая соло, которые, конечно, все – импровизация.
В заключение темы «Ва-та-ги»… Вопрос простой – почему оно, собственно, всё завершилось?
АД: Просто так получилось. Каждый коллектив проходит через определенные этапы в психологических взаимоотношениях друг с другом. Лично мы не смогли через какой-то такой этап пройти. Как-то примириться и о чем-то договориться. Это и момент творческий: один хотел, чтобы было так, другой – так, третий – так, и мы не могли найти компромисс. Это и момент человеческих отношений. Сперва мы были ребятами, которые жили в соседних домах, играли музыку, встречались, иногда давали концерты в Петрозаводске. А потом – конечно, славы у нас не было, но уже появился какой-то статус, фестивали постоянные, интервью, и все немножко стали удаляться друг от друга.
Ну, так получилось. Я не думаю, что кто-то был в этом прав или виноват. По крайней мере, лично я для себя сделал такой жизненный вывод – когда происходит какая-то конфронтация, и если люди не находят компромисса и расходятся, не выигрывает от этого никто.
С другой стороны, я могу найти, и каждый из нас может найти для себя миллион плюсов в том, что мы разошлись с «Ва-та-гой». У меня появилась семья, ребенок, я стал учиться, у нас образовалось несколько предпринимательских проектов, мы создали проект Asketics, который стал, я это только сейчас понял – воплощением моей еще юношеской мечты. Когда я учился в училище, мне хотелось, чтобы у меня был свой коллектив, чтобы я там играл на гитаре… А сейчас это всё есть. А хочется вообще уже другого. И мыслей куча. Так что всё к лучшему.
С «Ва-та-гой» мы попытались спустя три года попробовать еще раз, но что-то не получилось. Может, пройдет еще три года, и всё будет по-другому. Не знаю.
Я был на одном из этих концертов. На осенних «Пустых холмах». И не было чувства, что там что-то не получается, что все готовы друг друга убить и так далее.
АД: Конечно, такого не было. Но еще очень важно ощущение какой-то перспективы, того, как всё дальше будет развиваться, предчувствия какого-то. А тогда мы просто исполняли свой репертуар. Когда мы его только начали делать, всё было на одной волне, мы играли и нам нравилось… А сейчас мы, конечно, как музыканты всё это могли исполнить, эти ноты, и вроде как то же самое получалось, но внутри чего-то там не было. И это все понимали.
СШ: Просто очень важен момент теплых дружеских отношений внутри коллектива. Участия в жизни друг друга – чисто человеческого. Не всё должно замыкаться на музыке. Мы как-то так уж грандиозно не ругались, просто не могли найти компромисса, сотворчества. И мы сейчас общаемся с Сашей, с Олей, с Гришей, нашим звуковиком. Мы искренне радуемся за их успехи, за их победы. У них семья…
АС: И группа «Ярга», хорошая музыкальная единица.
Напрашивается еще один вывод – что вы несколько пресытились фольклором в «Ва-та-ге». Это так?
АС: Да нет… Фольклор – это же кладезь нескончаемый…
АД: Я бы не сказал, что мы пресытились. Просто, во-первых, мы – не исполнители традиционной музыки. Саша с Олей откололись, и фольклорное начало с ними исчезло. Хотя, как показывает жизнь, мы к нему постепенно сами приходим.
Я сейчас писал работу по анализу материала, который мы делаем. И с точки зрения теории музыки, если разобрать все попевки, проследить, как движутся мелодии, как возникает гармония, то получится, что в музыке Asketics всё равно незримо присутствует фольклорное начало. Все эти мелодии, которые у нас являются – они достаточно фольклоричны.
Можно найти массу аналогий в музыке Севера. Когда берешь песню, находишь в ней попевку, и она вот точно так же, допустим, на кварту вниз спускается таким-то поступенным движением. А у нас вот – раз, и такая же мелодия, только немножко по-своему сделанная. А мы ее не брали, не воровали, а сами придумали.
Получается, что фольклора ярко выраженного у нас нет, но свои корни мы чувствуем и в музыке стараемся передать. Даже на подсознательном уровне.
Почему же вы тогда после разделения не пошли простым путем – найти духовые, найти вокал? Это было бы логично и всем понятно…
АД: Согласен. А почему мы сделали иначе? Во-первых, у нас был опыт группы. Один мой хороший знакомый Саша Улаев из «Самосад Бэнда» сказал: «Вот «Ва-та-га» – это группа. А «Самосад» – это проект». – «А в чем разница?» – «Вы – друзья, вы – одно целое. А у меня может сегодня этот басист играть, а завтра тот». Мы дорожили ощущением группы, когда мы друг друга уже много лет знаем и существует определенная связь. Это первое, почему мы хотели остаться втроем и никого не впускать в этот мир надолго.
Второе – втроем проще благополучно перемещаться, путешествовать. Если у тебя есть коммерческий успех, ты можешь хоть стадион с собой возить. А если ты – начинающая группа из Петрозаводска, играющая инструментальную музыку, то если даже и очень хочешь, чтобы у тебя играла труба, просто не сможешь ее позволить. Потому что ты не сможешь ездить даже в простейшие клубы. Не хватит денег на дорогу.
И, в-третьих, это просто вызов самому себе. Попробовать минимальным составом сделать максимальное. Причем достаточно банальным составом. Бывает, все играют на каких-то оригинальных красивых инструментах, а у нас – такой избитый вариант: гитара, бас, ударные.
Общепринятое определение, когда люди рассказывают об Asketics – мол, это ритм-секция «Ва-та-ги». А ритм-секция – это всё-таки бас и барабаны…
(Смеются.) АД: Это определение мы сами дали, когда писали свой первый пресс-релиз. Я уже по опыту лет заметил – что напишешь, то и становится пророческим. Я когда-то написал пресс-релиз про группу Reel, и помню слова, которыми я описывал Сашу Леонова. Так вот — до сих пор, как статья выходит, я эти же самые строчки читаю. «Собиратель фольклора, много лет занимающийся тем-то, уникальный и так далее». Как я сформулировал, что мы – ритм-секция, так это в народ и выплеснулось, отложилось у всех в сознании.
Это как-то к твоему видению гитары относится? В том, что гитара – это ритм, что она не должна выходить на передний план, много солировать?
АД: (Смеется.) Ну, я и правда не любитель играть много соло. Меня вот Сережа всегда заставляет.
СШ: Неправда! Алексей Делай-влёв, как я его называю – вообще фон-гитарист. Любит делать фоны разные, дилэи, атмосферу создавать. Это очень хорошо, в этом есть свобода и пространство.
АД: Лично меня никак не ущемляет то, что мы – ритм-секция. И, тем не менее, подчеркну, что мелодизм у нас всё-таки присутствует. И достаточно концептуальный. Минималистичный, северный, вполне традиционный для этих краев.
По поводу «ритм-секции» у меня есть чисто визуальная аналогия. Представьте себе детскую пирамидку – у нее есть стержень, а на него насаживаются разные красивые цветные кружочки. Вот группа Asketics – такой стержень, а на него можно много чего нанизывать – например, в «Ва-та-ге» это флейта и голос… А в деятельности Asketics вы стараетесь ли найти что-то похожее, или достаточно этого стержня?
АД: Мы, конечно, пытаемся преодолеть эту свою черту, хотим выделить что-то такое из самих себя и на этот стержень посадить. Осуществить что-то минимальным составом. Идея фикс такая. Но, как показывает запись, мы всё равно постоянно каких-то музыкантов приглашаем.
СШ: Не всегда. Бывают номера, в которых чувствуешь – нужен еще инструмент, чтобы этот номер раскрылся, заблестел, зазвучал. И мы приглашаем. А некоторые номера нам удается сделать своими силами. У Алексея есть «приблуды» всяческие, луп-станции, у Аркадия – приборы, где можно прописать какую-то петлю, на нее сверху еще сыграть что-то. У нас современные технологии. Роботы!
АС: Идея нашего проекта – собирательная. Это музыкальный винегрет, блендер, в который мы скидываем множество всяких стилей, современных, старых, всяких. И мы пытаемся сделать интересный симбиоз. Есть даже электронные стили, которые мы стараемся сыграть живыми средствами.
Что касается электронной музыки, сыгранной живыми средствами – у вас много если не спэйс-рока в чистом виде, то вещей с его влияниями… Вы играли на концертах с группами этого направления – Ozric Tentacles, Hidria Spacefolk. Это не от них ли влияние?
АД: Скорее всего, само получилось. Что касается «Озриков» – с их творчеством мы не были [до концерта] знакомы, честно скажу. Понятно, нот-то всего семь, а музыки столько разной. И эмоционально есть перекрещивания, сравнения.
Ну, тут речь не о том, что мелодия совпала, а о построении вещи в принципе. Множество задержек, повторов, космических разных эффектов, когда всё начинает циклично накладываться…
АД: Это, наверное, сам эффект дилэя дает такие ассоциации. Такая вот особенность. Сегодня в нашей группе «вконтакте» вывесил кто-то рисунок – как человек разговаривает с Богом… я не помню, как там дословно…
АС: Я хочу летать, хочу разговаривать с космосом, выразить в звуке капельки росы и всё-всё-всё…
АД: И вот ему Бог кидает гитару с педалькой дилэя. (Дружный смех.)
На недавнем концерте у вас был номер с «закольцованной» китайской флейтой, которая очень украсила вещь…
АД: Да, она называется хулусэ, Аркадий ее сэмплирует. У насесть еще много разных музыкальных инструментов. Мы могли бы взять с собой кучу клавиш, духовых, еще чего-то, и на всём этом играть. А пока наш коммерческий потенциал этого не позволяет. Мы возим с собой столько, сколько на плечи влезает. А дома у нас погреба всего…
У меня скоро появятся еще два инструмента. Один из них – кантеле, традиционный северный инструмент, финский и карельский. Мне скоро должны его привезти, причем с подключением – можно воткнуть как гитару и играть через разные примочки. Другой инструмент духовой – сарви. На нем Саша тоже играет. Есть у нас мастер инструментов Дмитрий Демин, мой преподаватель в консерватории – он сам их делает. Мне положено по учебе на них сыграть традиционные наигрыши. И, думаю, как только я освою эти мелодии, они отголоском появятся в творчестве Asketics.
И все скажут: наконец-то у них фольклор появился!
АС: Фольклор, да не наш!
АД: Но играешь-то ты по-нашему всё равно! (Смеется.)
Интересно узнать про Карелию вообще. Насколько вы себя чувствуете ближе к Москве, Питеру, Финляндии, как на вас влияет такое соседство?
АД: Карелия – уникальный регион. Там близко до всего. Москва рядом, Европа рядом, Мурманск рядом.
АС: А Питер – вообще!
Алексей Денисов: Откуда столько хороших музыкантов в Карелии?
АД: Начнем с того, что в Петрозаводске есть музыкальное училище и консерватория.
СШ: По всему Северо-Западу есть только две консерватории. Это Питер и Петрозаводск. И отовсюду, и с севера, и с боков, туда стекаются люди. Сам город – всего триста тысяч, даже меньше. Но там сильная музыкальная традиция. Многие люди и поколения, которые заканчивают консерваторию, со всех регионов – остаются там, как я остался. Всё это варится, варится, и получается такая гремучая смесь из отличных музыкантов с высшим образованием. Правда, многие из них потом уходят из профессии…
АД: У нас есть друг, который писался на первом альбоме – трубач. Он закончил консерваторию, аспирантуру, учился в Голландии, в Германии, играет супер как классику, так и джаз. Но он работает риэлтором.
СШ: У нас большая, как это сказать, конкуренция.
АД: Денег нет, а музыкантов – как грязи.
СШ: Город ничего не производит практически. Одни магазины, торговые центры и… музыканты. И непонятно, кто что делает, кто где работает. Все только торгуют и отдыхают.
АС: Ну почему, у нас есть и другие учебные заведения. Университет…
АД: При этом еще и географическое положение – триста километров, и уже Шенген, Финляндия, лети в Лондон, куда хочешь. И эти дороги так или иначе мимо нас проходят, и европейское влияние чувствуется. Даже в нашем андеграундном клубе нет-нет да раз в месяц какие-нибудь проезжающие мимо ребята сыграют. Бывают концерты, когда какая-нибудь группа играет концерт в Питере и Москве, но въезжает с севера и играет у нас в Петрозаводске. Или только в Питере и Петрозаводске.
Вернемся к нынешнему моменту. Предыдущий ваш альбом записывался в местной карельской студии. Кроме того, от вас недалеко Финляндия, где возможностей записаться сотни. А вы выбрали всё-таки Москву. Почему?
АД: А это уже случай. Алексей [Денисов] предложил.
СШ: Мы с Алексеем дружим уже давно, предложения от него – неопределенные, неоформленные, – тоже уже были. Мы в силу нашего разгильдяйства раньше были невнимательны к ним. И сыграл свою роль финансовый вопрос. Записаться в Финляндии можно, но нужны деньги. Мы и на эту запись-то нашли их при помощи Алексея.
АД: Алексей организовал работу в студии, и мы не углубляемся в вопросы финансов. Если бы нам какой-то финн обратился так же, как Алексей: «Ребята, хочу вас записать, вот вам студия!» – мы бы и в Финляндии записались. Но случилось так, что у нас накопился материал на второй альбом, и тут к нам подошел Алексей.
За новым альбомом что-то стоит, какая-то задумка, кроме того, что накопился новый материал и надо его записать?
Алексей Денисов: Я очень строго им сказал – давайте мне, ребята, концепцию. Они, правда, сразу испугались, напряглись, но концепция в результате случилась.
АД: Все вещи придуманы в этом году, год такой для человечества апокалиптический – 2012-й. Неизвестно, что будет дальше. Это особенный диск и по нашим внутренним ощущениям. У нас уже делается куча новых вещей, но они совершенно другие. Этой пластинкой мы какой-то этап – даст Бог, что это будет только первоначальный этап – завершаем. Что будет дальше – я не знаю. Мне кажется, мы пойдем куда-то в другие стороны.
СШ: Изначально мы никакой концепции не ставим. Мы просто делаем музыку – на эмоциях, на совместном творчестве, на общих порывах каких-то. Мне кажется, концепция…
АД: Концепция – для критиков!
СШ: Да, для критиков, а настоящие музыканты должны просто делать это – душой, животом, я не знаю. А когда люди много думают в музыке, чаще всего получается горе от ума. А вот уже когда отслушиваешь, дорабатываешь композицию, конечно же, без мозгов не обходится.
В записи поучаствовало множество интересных «гостей». Кто из них стал для вас открытием?
АД: Ну, все – открытия… Хотелось бы сказать про человека, который для нас открытием стал уже давно, но на этой записи – в очередной раз. Это Олег Маряхин, который не перестает нас удивлять. Забежал на полчаса…
СШ: Расстрелял всех из саксофона и убежал.
АД: Из баритон-саксофона! Еще спасибо Антону Захарову (труба) и Наталье Скворцовой. Ваня Жук участвовал в общем джеме, и скретчера привел – диджея Морковку.
Мы хотели позвать музыкантов только для того, что мы не можем исполнить сами. Наталья, конечно, очень активно влилась в процесс как композитор, она много чего предложила и сыграла. Так много, что надо это уже купировать, чтобы сохранилась живизна, достигнутая изначально.
Мы не прописывали пластинку часами, потреково каждую партию, не накладывали одно на другое. Она живая, сыграно всё как есть, за две сессии, с шероховатостями, может быть, но с максимальным желанием передать эмоциональное состояние во время исполнения.
А настроение конца света вы передаете музыкальными средствами? Как вообще построен альбом?
АС: Всё начинается с фольклорной основы. Она сразу каждому свои ассоциации дает. Постепенно всё нарастает, появляется какой-то джаз, трип-хоп. Потом – вещи очень эклектичные, собирательные. И всё заканчивается композицией «2012», которая весьма апокалиптична. А после нее – джем, для которого мы специально собрали в студии друзей, чтобы после этой мрачной вещи звучало что-то всё-таки в мажоре, сыгранное людьми спонтанно, с наилучшими позитивными эмоциями. Чтобы сгладить бесперспективняк, который нам нарисовали майя или кто-то там…
Джаз как средство борьбы с концом света.
АД: Я бы не сказал, что только джаз. У нас музыка собирательная, с множеством различных влияний. Надо просто послушать эту пластинку – в ней есть всё, от тяжелого рока, панк-рока и еще какого-то рока – до приятных гармоний, хулусэ и фольклора.
Так что я бы лучше сказал, не просто джаз – музыка вообще как средство. Средство борьбы с концом света.
Так он всё-таки будет?
АД: Лично я верю в то, что конец света, как сказал один мой друг – йог, действительно случится. Но это не будет конец света. Просто мир перейдет в новую стадию. Он начнет жить немножко по другим законам.
СШ: Запретят «вконтакте»…
АД: Меняется эпоха – глобально. Каким мир будет дальше – мы даже не можем себе представить. Но то, что перемены будут – я лично в это верю. И, возможно, даже глобальные. И надо быть к этому готовым. Надо быть аскетом.
Владимир ИМПАЛЕР
Фото: Алексей Денисов, а также из комьюнити группы vkontakte — http://vk.com/asketics
Благодарим Алексея Денисова и Наталию Исар за организацию интервью и вкусный кофе.
