Японский барабанщик Тацуя Йошида* – музыкант в чём-то самодостаточный. С детства увлечённый прогрессив-роком и авант-джазом, он, кажется, поставил целью переиграть во всех любимых стилях и со всеми своими кумирами. Сейчас ему 56 лет, и, можно сказать, что цель эта достигнута.

 Авангардный проект с 30-летней историей Ruins, сотрудничество со шведскими легендами RIO Samla Mammas Manna, с Джоном Зорном, Фредом Фритом, Дэвидом Алленом, прогрессив-«цойловая» команда Koenji Hyakkei и прог-фьюжновое трио Korekyojin, эксперименты с IDM и японской поп-музыкой… Мы имели честь пригласить Тацую в составе Samla Mammas Manna на организованный журналом «ИнРок» фестиваль InProg’2005, и встреча с немногословным японцем стала одним из незабываемых впечатлений того далекого уже года. Надо сказать, что Тацуя Йошида приезжал в Россию и до этого – с «Самлой» и Ruins, и после – с проектом Ruins Alone и японскими нойз-рок-ветеранами Zeni Geva. А теперь у «Руины» новый вариант – Sax Ruins. Спустя семь лет барабанщик снова посетит Москву, теперь – вместе с саксофонисткой Рёко Оно. Перед концертом, который состоится 29 августа в клубе «Дом», Тацуя Йошида нашел время для ответов на наши вопросы о его новом проекте, о его прошлом и о взглядах на музыку…

 * Более правильно – Ёсида, но мы используем устоявшееся в среде фэнов прог-рока написание.

Здравствуйте, Тацуя! Мы рады снова с вами пообщаться. Извините, если среди вопросов будут и совсем очевидные, но ваша творческая биография не очень-то известна… Итак, как вы пришли к музыке? Были ли в вашей семье музыканты?
Никто в моей семье не играет ни на каких музыкальных инструментах. Я начал играть на ударных в школьном духовом оркестре в старших классах. Игре на ударных меня никто не учил.

Когда у вас появилась первая группа?
Моя первая группа была в школе и играла каверы. Мы исполняли репертуар Deep Purple, Camel, Kansas и японские популярные песни. Также я сочинил для неё одну прогрессивную композицию.

Вдохновила ли вас японская культура, в частности театр?
Я не думаю, что на меня сильно повлияла японская культура. Мои главные источники вдохновения – прогрессив-рок и классическая музыка.

Для вашей музыки, в Ruins и не только, характерно идеальное сочетание серьёзности и некой дурашливости. Как вы пришли к такому стилю?
Да, вы правы. И это сочетание очень важно для меня. Я люблю контрастные сочетания непохожих вещей.

На сцене вы играете роль или остаетесь собой?
Я не думаю, что играю роль. Мне не нравится «актерство».

Как получилось, что из проекта Ruins в 1986 – 2002 годах последовательно ушли четыре басиста? Что это – поиск идеального музыканта?
Причины были, и разные. Как техники исполнения, так и отношения к музыке. Один парень вообще ушёл из музыки, другой решил вернуться в свой родной город по личным причинам…

Как называется язык, на котором поют Ruins? Похож ли он больше на японский или на кобайский?
Нет, это не японский и не кобайский. Конечно, меня вдохновляют и кобайский, и все европейские языки. Но в пении Ruins нет никакого смысла.

Многие называют ваш стиль игры «самурайским», вы согласны?
Нет, не согласен. Я не думаю, что обладаю «самурайским духом».

Используете ли вы электронные ударные или только акустику?
На электронных ударных я играю не очень часто. С недавних пор я начал использовать перкуссию, на которой играют руками – дарбука, джембе и т.д.

Для вас ударные – не только ритмический, но еще и мелодический инструмент?
Да. Я хочу играть на ударных так, словно это пение.

А вот если серьёзно – как удаётся выучивать всю эту сложнейшую полиритмию, безумные смены ритмов, темпов и тем, да еще и сочетать ударные с вокалом?
Нет, для меня это не сверхсложно. Напротив, очень естественно. Всё это исходит от меня самого, и поэтому совсем не трудно запоминать.

Говорят, вы всю музыку записываете в виде партитур? Как это удается?
Всё зависит от песни. В последнее время я больше сочиняю на компьютере, используя программу «Logic».

Есть ли в вашей музыке какое-то место импровизации, или там всё абсолютно запротоколировано?
Конечно, есть. Я всегда оставляю место для импровизации.

А вот в Painkiller, где вы играли в конце 90-х – начале 2000-х, судя по всему, была сплошная импровизация? Как вам нравился такой «свободный» подход Джона Зорна?
Я всегда люблю импровизировать, если рядом со мной первоклассные музыканты.

Как вас пригласили в Samla Mammas Manna в 2002-м году? Почему они обратились именно к вам, а не позвали шведского ударника?
Первый раз мы встретились с Ларсом Холльмером (лидером Samla Mammas Manna, – прим. ред.) на фестивале в Женеве в 90-х. Через десять лет группа Ruins играла импровизации с Ларсом и Косте Апетреа (басистом SMM, – прим. ред.). Они полюбили мою музыку и игру на ударных и решили пригласить меня в реформированную группу.

Каково было работать на расстоянии? Вы совсем не репетировали, оставляя место для спонтанности?
Почти что не репетировали. Но это не проблема. Моя подготовка к выступлениям заключалась в том, что я просто слушал песни много-много раз, пока полностью их все не запоминал. Без физического разучивания.

Сочиняли ли вы новую музыку с Samla Mammas Manna?
Мы пытались готовить новые вещи, но это не получилось.

Какой вам запомнилась поездка c «Самлой» в Москву в 2005-м?
В том же году мы играли в Канаде, Штатах и Японии. Гастроли с «Самлой» были великолепны. Каким был именно московский концерт, я не очень помню, зато в памяти осталась прогулка по Красной площади.

А еще вы играли в Москве с проектом Ruins Alone («Одинокие руины»). Как вам было, не одиноко?
Мне всегда нравится играть в Ruins Alone, то есть одному.

А теперь у вас – «Саксофонные руины». Как вы отыскали саксофонистку Рёко Оно и почему решили позвать ее в группу?
Она первая попросилась, предложила сыграть вещи Ruins в составе саксофон-ударные. Мы поиграли в студии и я понял, что в аранжировках для саксофона они звучат действительно интереснее. Тогда мы приступили к записи.

Что нового она привнесла в музыку? Может, что-то чисто женское?
Джазовое чувство, конечно. И больше импровизации.

На альбомах саксофоны звучат с многократными наложениями, а как будет на концерте?
Сыграть так же, как и на записи, живьем невозможно. Рёко, играя на саксофоне, использует октавер и гармонайзер, и мы звучим как хардкоровая группа.

Есть ли сейчас другие варианты Ruins, кроме саксофонного?
В этом году мы также выступали с басистом – Масудой, третьим по счету, – но это был временный проект.

У вас есть свой лейбл Magaibutsu Limited. Кстати, что означает это название?
Высеченный в камне Будда.

Всё ли в порядке с лейблом сейчас, во времена, когда физические продажи падают?
Magaibutsu Limited всё ещё занимается выпуском дисков, мы издаём по одному-два в год. Продажи CD действительно идут вниз. Но мы начали цифровую дистрибьюцию через BandCamp.

А как вообще живется сейчас в Японии человеку, который посвятил себя авангарду? Есть ли у вас еще занятия, музыкальные и не только?
Нет, других работ у меня нет. И прожить, играя авангардную музыку, в Японии действительно очень сложно. Но, к счастью, я способен обходиться даже небольшими средствами, так что могу заниматься только музыкой.

В 2009 вы вернулись в Zeni Geva; что с ней происходит?
Группа Zeni Geva сейчас неактивна.

А как дела у Koenji Hyakkei, группы, которую часто называют «японской Магмой»? Она-то функционирует?
Да, мы будем играть 24 ноября в Токио с новым гитаристом. Сейчас мы работаем над новым альбомом.

Вы приезжали в Москву уже как минимум четыре раза. Как менялся город и ваше его ощущение?
Думаю, атмосфера в нём стала более светлой. И визу стало получать куда проще, чем раньше.

Мы знаем, что вы любите коллекционировать фотографии камней и руин. А как насчёт Москвы? У нас их много сейчас, в связи с реконструкцией/реновацией…
Современные руины меня не интересуют. Только древние, каменные архитектурные творения, такие как Ангкор или Петра (столица древней Камбоджи и античный город в современной Иордании, – прим. ред.).

Спасибо большое за ответы! Ждём вас в Москве!

Выступление Тацуи Йошиды и проекта Sax Ruins состоится в московском клубе «Дом» 29 августа. Начало в 20:00.

Елена САВИЦКАЯ
Перевод – Владимир Импалер
Благодарим Кирилла Полонского за организацию интервью.
Фото — официальная страница/bandcamp Тацуи Йошиды, а также Юлия Григорьева (InProg’2005) и Владимир Импалер (RIO Festival, 2013).