Российский коллектив Seagall – один из самых заметных участников отечественной гитарно-инструментальной сцены. Причем свой вклад в ее развитие его участники оказывают не только музыкальным примером, но и организаторским трудом – год от года в московских клубах проходят фестивали «Guitar Player Party».

Шутка ли, проведено уже сорок фестивалей гитарной музыки, в том числе и с участием зарубежных гостей! А недавний 41-й фестиваль впервые прошел в рамках международной музыкальной выставки NAMM Musikmesse Russia.

А 16 ноября 2014 года, в привычном для гитарных вечеринок клубе «Mezzo Forte», состоялся концерт, приуроченный к 10-летнему юбилею группы. С мощным сетом выступила краснодарская метал-команда Overwind, отыгравшая этой осенью турне с Rage. Основным же номером программы стал большой сольный сет Seagall — с участием приглашенных гостей, мистических персонажей, обворожительных восточных танцовщиц и юных мастериц народного напева из фолк-трио «Жаворо’нки», чьи голоса добавили композициям Seagall новые музыкальные и философские грани.

Подробно о жизни группы нам рассказали два гитариста и основных композитора Seagall: Елена Сигалова и Александр Синицын (он присоединился к разговору чуть позже).

ДВЕРЬ В ВОЛШЕБНЫЙ МИР

Интересно, как для тебя всё начиналось, как для гитариста?
Елена Сигалова: Меня всегда ведет по жизни любопытство. Я как Алиса в Стране Чудес, мне очень интересно засунуть нос в любую кроличью нору и посмотреть, как там оно. Мысль стать гитаристом давно сидела в моей голове, так как я всегда очень любила гитарную музыку, особенно тяжелую. Начала играть достаточно поздно, отчасти потому, что всегда думала, что для меня это слишком хорошо, слишком недостижимо прекрасно. Как рассказывал Стив Вай на одном из своих мастер-классов: когда он был маленький и мама водила его в музыкальную школу учиться играть на аккордеоне, то он по пути всё время останавливался посмотреть на гитару в витрине музыкального магазина и думал: «Нет, она слишком хороша для меня». У меня было похожее ощущение — будто это такой волшебный мир, и я не могу там оказаться.
А с другой стороны, у меня было некое внутреннее чувство, что если я сделаю туда шаг и начну этим заниматься, то это будет точка невозврата, и я просто исчезну для всего остального.
Сначала я занималась гитарой на любительском уровне, появилась первая группа. Мы даже сделали попытку записи студийного альбома. Но в какой-то момент я поняла, что крайне недовольна своим уровнем. Стало ясно: надо либо идти получать музыкальное образование и продолжать этим заниматься более профессионально, либо завязывать. Но, как ни странно, ключевым поводом к переосмыслению всего, что значит для меня музыка и гитара, послужило то, что я сломала левое запястье. И произошло это за четыре месяца до вступительных экзаменов в музыкальное училище. И вот, рука оказалась в гипсе, а я зависла в состоянии мучительной неопределенности. Именно когда я вообще не понимала, смогу ли играть, когда снимут гипс, и что там будет, ко мне пришло осознание того, насколько для меня всё это важно. Я поняла, что уже не представляю своей жизни без гитары, и музыка – это именно то, зачем я здесь. После этого уже не было сомнений, что я выбрала свой путь.

Что тебя поддерживало в тот трудный момент?
Е.С.: Мой тогдашний преподаватель — Александр Кутейников. Он в меня верил, и это было мне важно. Да и само осознание того, что я должна идти этой дорогой, дало мне много сил. Я поняла, что у меня нет альтернатив, а значит, нужно мобилизовать все силы, чтобы остаться в этой музыкальной струе и продолжать играть.

И мне кажется, что именно вот это «качество Феникса» и есть твой внутренний стержень. Что бы ни случилось, ты возрождаешься!
Е.С.: Это да… это правда! Но возрождению предшествует фаза разрушения, о которой обычно умалчивается. Ведь чтобы возродиться, нужно сначала выжечь дотла всё предыдущее. Это обратная, не очень хорошая, сторона этого «качества Феникса», но ее нельзя списывать со счетов. Приходится сгореть совсем, но это становится базой для нового этапа – фазы возрождения.

Это и в твоей музыке чувствуется…
Е.С.: Да, ведь независимо от того, сгораю я, возрождаюсь или просто живу, я всё это постоянно выплескиваю в музыку. Это нечто неотъемлемое. Музыка – это то, что всегда вытаскивает меня из любой жизненной ситуации, какой бы трудной она ни была. Все переживания всегда уходят в музыку. К тому же, я осознаю, что во мне есть довольно сильная саморазрушительная энергия, и я постаралась направить ее в творчество, чтобы нейтрализовать ее влияние на себя и близких мне людей. Так что, если бы музыки не было в моей жизни, может, и меня бы уже не было.
Своей самой главной задачей как музыканта я вижу именно трансляцию эмоций посредством музыки. Для меня не так принципиально новаторство, какие-то музыкальные эксперименты или смешение стилей. Важнее всего передача эмоций и то послание, которое формируется в каждой композиции.
Зачастую в композиции у меня выливается гораздо больше того, что я, может быть, и хотела бы рассказать. Но, к счастью, музыка – очень субъективное искусство, и это не читается прямым текстом.

Получается, музыка дает тебе пространство и форму, чтобы очиститься от накопившихся мыслей и переживаний, и тем самым, освободить место для новых ощущений.
Е.С.: Да. Мне иногда кажется, что я просто взорвусь, если я сейчас же это куда-то не дену. Я сравнила бы это с какими-то сообщающимися сосудами: когда меня переполняет, я должна перелить эмоции в музыку. Иначе нарушается мое внутреннее равновесие.

СОЮЗ ЧЕТЫРЕХ ЭГО

Понимаю! И мне всегда было интересно, как это уравновешивается в вашей группе, ведь там четыре творческие личности. Как вы достигаете гармонии, делитесь ли внутренним миром в рамках группового творческого процесса?
Е.С.: У нас есть определенные алгоритмы принятия творческих решений. Также у нас есть своего рода конституция – некие договоренности, которые были хорошо продуманы и всеми приняты. Это принципы, помогающие разрешать ситуации конфликта интересов. Но это всё наша внутренняя кухня. Например, как найти оптимальное звучание, учитывая пожелания и мысли всех остальных музыкантов, при этом не изменив изначальной мысли до неузнаваемости. Мы все стараемся, чтобы тот человек, от которого исходит творческий импульс, остался удовлетворен продуктом, который группа создала. Что бы мы ни делали, последнее слово остается за автором основной идеи. Ведь если то, что звучит в итоге, становится непохожим на то, что композитор слышит внутри себя, то у человека может начаться серьезный внутренний конфликт. Он теряет мотивацию к самовыражению, обстановка становится непригодной для творчества. Для нас важнее реализация авторской идеи, чем эффектные музыкальные ходы. Да, возможно, мы так упустим какое-то более яркое решение, но если мы сохраним мир внутри группы, то придумаем еще больше интересных вещей.

Меня восхищает, как внимательно ты следишь за тем, чтобы соблюдались интересы всех участников коллектива, несмотря на то, что многие до сих пор воспринимают Seagall как Елену Сигалову и ее проект.
Е.С.: Это можно проследить прямо по альбомам. Группа изначально существовала как мой сольный проект, именно в этом качестве был записан наш первый альбом. Но я понимала, что со мной работают люди со своим сложившимся творческим видением, что Саша Синицын пишет интересную музыку. Потому в какой-то момент я сама и предложила изменить концепцию творческого взаимодействия в сторону паритета участников. Мы пришли к равноправному сотрудничеству. Моя музыка никуда не делась, но Саша привнес свою музыкальную волну, которая отличалась от моей, но была не менее яркой. Даже на сцене каждый выдвинулся как личность.
Также такое восприятие публики связано с тем, что я занимаюсь всеми административными делами Seagall. Конечно, когда сейчас говорят «Елена Сигалова и ее группа», это мне в какой-то степени дискомфортно. Но парни с пониманием ко всему этому относятся.
Что изменилось в музыкальном смысле, понять просто: надо послушать наш первый альбом и сравнить его со вторым. Cамо название «Hidden Ego» подразумевает, что появилось то самое Скрытое Эго, которое аккумулирует творческие составляющие других музыкантов, которые до этого были в тени, и на первом альбоме не показаны. На втором альбоме мы вывели их на свет. Те самые переплетенные четыре руки, которые изображены на обложке альбома, и есть наши реальные руки. Их переплетение символизирует наше общее единство, то, что группа вместе!
В этом и заключалась концепция нашего второго альбома. Кроме того, «Hidden Ego» — половинки названий двух наших композиций: моей «Alter Ego» и Сашиной «Hidden Space». И не только в названии альбома, но и во всей нашей музыке много подтекстов и скрытых смыслов.

Меня в музыке Seagall и привлекает эта смысловая многослойность. Так, слушая музыку в разных настроениях, ты как будто подходишь к большому узорчатому комоду и каждый раз открываешь новый ящичек, с интересом знакомясь с содержимым. В этом смысле у меня очень легко считывается образ Алисы. Но как он пришел к тебе?
Е.С.: Это у меня с самого детства. Когда-то это была моя любимая книга. Мама читала ее мне, когда я еще не умела читать сама.

То есть твоя музыка – это твоя страна чудес?
Е.С.: Да, однозначно! Вот эти уровни, эти ящички, даже словесные образы, которые ты называла, это всё пошло оттуда. Есть, наверное, какое-то количество осознанной проработки этих образов в музыке, но в целом, во мне всё это есть, и я всегда с этим жила. И не только я. И Саша, и Илья [Липатов], и Дима [Штатнов] тоже очень любят все эти скрытые смыслы, загадки, подтексты. Нас это притягивает, нам самим интересно находить их в творчестве других людей и вкладывать в свои вещи. Мне невероятно приятно слышать, что у нас это получается.

Да! И особенно замечательно, что вам самим интересно то, что вы делаете. Это очень важно. Так, ты как будто идешь по этой тропинке и сама не знаешь, а что за следующей дверью.
Е.С.: Именно! На стадии идеи я никогда не знаю, чем закончится композиция. Очень редко сразу есть полностью сложившийся образ будущей вещи. Чаще всего задана какая-то отправная точка, а дальше я уже путешествую, и не знаю, кого встречу за следующим поворотом.

«ЛОВЛЯ БЛОХ» ТРЕБУЕТ ДЕЛИКАТНОСТИ

Когда группа только складывалась, ты думала о том, что все будет вот так, как сейчас? О чём ты думаешь, когда оглядываешься на 10 лет назад? Что изменилось?
Е.С.: Ничего себе вопрос… Мне нравится, в какую сторону всё развивается. Безусловно, мы вышли на новые уровни взаимопонимания, как в музыкальном плане, в области совместного творчества, так и в общечеловеческом. Мы действительно стали семьей. Для меня это очень важно.
Мы много времени посвящаем ансамблевой работе, проработке деталей нашего совместного звучания, в музыкальном смысле – «ловле блох». И эта кропотливая работа требует огромного взаимного терпения и деликатности. Мы научились высказывать друг другу мнения, не задевая никого. Мы научились слушать друг друга и не тянуть каждый в свою сторону. Очень важно понять, что никакого личного «эго» в ансамбле быть не может. В группе нельзя отделять себя от других. Здесь нет четырех отдельных людей, а есть единый организм.

А как внутри этого организма рождается музыка?
Е.С.: Есть две стороны. Музыкальная идея рождается всегда в одиночестве. А музыка, как действо, в том числе и сценическое, как конечный продукт, всегда требует совместной работы.

(К разговору подключается «второй источник творческой энергии» группы Seagall — Александр Синицын.)

Александр Синицын: Всем привет! Да, как Лена уже сказала, у нас два основных композитора, каждый приносит на репетицию свои идеи, а дальше мы уже совместно работаем над тем, чтобы вещь приняла окончательный вид. Идея всегда первична, и если композитор чувствует, что его изначальный замысел уводится в сторону, то он вправе наложить вето и настоять на своем изначальном видении произведения.
Е.С.: У нас с Сашей совершенно разное мышление в музыке и разная манера игры, но мы всегда прислушиваемся друг к другу, и если это трек Сашин, то я могу высказать свое мнение. Но его идеи — прежде всего.

Что служит почвой для вдохновения?
А.С.: Да всё, что угодно. Чаще всего, берешь гитару, начинаешь что-то наигрывать, и вдруг – поперло! И уносит. То есть ты никак заранее этого не планируешь, просто получается какая-то интонация, которая служит источником для продолжения идеи. Потом ты ее развиваешь-развиваешь, тебя уводит всё дальше, вспоминаешь, а что же там в начале было…
Е.С.: Ага, смотришь на часы – оказывается, уже целый день прошел. (Смеется.)
А.С.: Да, главное, вовремя нажать кнопочку, чтобы это записать, а то одна идея сменяется другой, и уже невозможно всё это в памяти удержать!
Все композиции складываются по-разному. Есть вещи, которые срастаются прямо на лету: играешь, и идеи идут одна за другой, только хватай темы и вставляй их сразу в композицию. А бывают такие части, которые надо уже сразу видеть строго в определенном порядке, и их просто так не вставишь. Иногда такие «строгие» части накапливаются в течение какого-то времени, а потом начинаешь всё это перебирать в голове, играешь, переставляешь местами, и — раз, всё сложилось. Только иногда на эти попытки уходит и пара недель.

А есть ли какие-то образы, легенды, мифы, которые тебя вдохновляют и привлекают сейчас, и, безусловно, находят отражение в музыке?
А.С.: Да, у меня есть совершенно явная склонность к ориентализму. Меня всегда вдохновляли образы Древнего Востока, Древнего Египта и т.д. Не сами по себе мифы, а музыкальная стилизация под восточную музыку.
Е.С.: Он и меня этим заразил, кстати!
А.С.: Да, вплоть даже до того, что когда мы разучивали Ленину вещь, наш барабанщик Илья сказал: «А что мы сегодня Сашину вещь разучиваем?» (Смеется.)

Здорово! Как так получается?
Е.С.: Да, когда я в первый раз принесла эту вещь на репетицию, мне все сказали: «Да это просто Синицын какой-то!» Так что есть взаимовлияния, конечно — сколько же лет мы вместе играем. Причем они скорее носят игровой характер, вроде диалога: «Да, я тебя слышу и понимаю!» (Смеется.)
А.С.: Конечно, когда чуть больше своего получаешь – чуть больше своего слышишь, больше игра воображения. Это одна из тех областей, которую в циферках-то не изложишь. Тут всё построено на тонкой материи. И на той самой магии, когда один человек играет произведение, ты слушаешь и думаешь: «Да, я знаю эту песню», а другой только начнет играть эту же вещь – и у тебя внутри сразу бушуют эмоции, и прямо каждая тема берет за душу. И когда на этом уровне происходит взаимодействие между музыкантами, рождается что-то особенное. Это особый уровень «предчувствия», «предслышания» друг друга.

КУМИРЫ И УЧЕНИКИ

Саша, а кто твои кумиры в гитарном мире?
А.С.: Много кто в разное время на меня повлиял. Любимый гитарист, именно учитывая тяжелую подачу — Майкл Амотт из Carcass. Его неординарное музыкальное мышление в сочетании с брутальностью энергетики мне наиболее близки. Также я выделил бы Ингви Мальмстина, Пола Гилберта. Что касается Джо Сатриани, было время, когда я его чуть ли не ненавидел, но потом я просто переосмыслил его творчество. В его музыке есть что почерпнуть, и раз человек столько лет на виду, что называется, это неспроста. Значит, его творчество действительно заслуживает внимания.
Е.С.: Кстати, у нас достаточно полярные музыкальные вкусы. Я как раз Сатриани очень люблю, а вот тот же Мальмстин мне не близок. Хотя я согласна с тем, что только что сказал Саша: музыка может быть тебе близка или не близка, но это не отменяет того, что человек делает, его значимости. По прошествии времени замечаешь моменты, которых раньше не видел. Ведь каждый человек меняется, переживает какие-то события в жизни, и в музыкальном смысле тоже развивается. И начинает слышать то, чего он раньше не замечал. Возможно, просто он был до поры закрыт для понимания каких-то аспектов в жизни, в музыке. Потому и у себя в композициях мы всегда избегаем жестких трактовок. Так и среди гитаристов — мы не навязываем своего мнения о том, кто хороший, кто – плохой.

Часто бывает так: слышишь кого-то, кто остро не нравится, но тебя это задело, ты ознакомился, погрузился в анализ, поиски смыслов, пропустил через свою систему ценностей и в итоге сам в музыке сдвинулся с места. Есть такое?
А.С.: Конечно, есть. Мне уже давно не 17 лет, когда мне нравился один металл. Через какое-то время я расширил свой кругозор. И всё, с чем я знакомился, я рассматривал через призму собственных вкусов и ценностей. Я считаю, что из любой музыки для себя можно что-то почерпнуть.
Е.С.: Абсолютно точно! Близко тебе это или нет, у каждого музыканта есть чему поучиться. Если не по сути, то по форме, по тому, как человек относится к своему делу и т.п.

А что каждый из вас черпает от учеников?
А.С.: Новую информацию, новую музыку. Помимо этого, у каждого из учеников свой путь развития – что-то получается быстрее, что-то не идет. В итоге начинаешь обращать пристальное внимание на все нюансы, которые, возможно, обошел бы по поверхности, будь ты просто исполнителем. Думаешь над проработкой каких-то деталей, над тем, как это показать и доходчиво объяснить, готовишь упражнения на проработку того или иного момента. Всё это развивает и тебя самого.
Е.С.: Благодаря ученикам я постоянно смотрю на то, что делаю, под неожиданным углом. Ведь люди, которые не так глубоко погружены в музыку как профессиональную деятельность, знания которых не всегда системны, иногда формируют свои собственные системы мышления. Люди пытаются достроить картину, заполнив, таким образом, недостаток собственных знаний. Периодически это бывает очень полезно для нас, оценивающих всё это изнутри. Их алгоритмы восприятия кардинальным образом отличаются от того, что происходит в наших головах. Бывает так, что неожиданный взгляд со стороны наталкивает меня на какие-то очень интересные идеи, которые без этого я вряд ли бы придумала сама. В том смысле, что мне даже не приходит в голову, что можно мыслить вот так. И это замечательно! Я учусь у своих учеников мыслить необычно.

Получается, для саморазвития музыканта как творческого человека важно быть преподавателем?
А.С.: Не знаю, у нас просто так получилось. Помимо технических навыков, Лена дает какое-то свое видение, я — свое. Если бы мы не были педагогами, мы, наверное, уделяли бы особое внимание каким-то другим вещам, но мы бы всё равно развивались.

А как вообще происходит твое саморазвитие?
А.С.: Что касается технических моментов, я периодически придумываю и записываю какие-то упражнения, которые надо время от времени повторять, чтобы сохранять форму. У меня есть отдельная тетрадочка для этого, и там собраны мои наработки. Есть и другие тетрадочки, где я анализирую какие-то гармонические ходы. Это же я стараюсь привить и своим ученикам.
Ведь, к примеру, когда человек берет ноту – это часть его высказывания. Часто бывает так, что ученик берет какую-то ноту и, от незнания, как она на самом деле звучит, сам пугается и сбрасывает ее. И это вредит импровизации. А ведь иногда надо всего-навсего на ней остановиться и послушать, как она звучит. Вполне может быть, что эта нота, поначалу казавшаяся причудливой, будет уместна в этом контексте и даже принесет что-то новое во всю фразу в целом. Я и сам занимаюсь таким «вслушиванием»! Это очень помогает развивать композицию: начинаешь лучше слышать и лучше предугадывать развитие идеи. Так формируется мышление: из отдельных букв начинаешь мыслить словами, а потом целыми фразами. Тут можно провести аналогию с письменной и устной речью. Письмо дисциплинирует речь, твой язык делается более отточенным, ведь там не допустимы какие-то излишества, слова-паразиты. У тебя уже есть определенный опыт, ты знаешь, какие слова лучше подобрать, чтобы фраза зазвучала. Также происходит и в музыке, когда ты задумываешься о том, как лучше выразить свою мысль. А чем меньше в ней всякой мишуры, тем более эффектной получается музыка.

Мы уже говорили с Леной о творческом пути, а как ты, Саш, пришел к игре на гитаре? Сразу ли ты понял, что будешь заниматься музыкой или были какие-то сомнения?
А.С.: Нет, сомнений никаких не было. Я просто почувствовал, что это мое, и сразу стал серьезно этим заниматься. Это была школа-студия при фабрике «Салют». Была своего рода одержимость. Я тогда занимался часов по пять в день, так что постоянно переводился из одной группы в другую, потому что в прежней мне уже делать было нечего. Но занятия были достаточно насыщенные. Я до сих пор помню случай, когда я три часа разучивал одну музыкальную фразу и у меня вообще ничего не получалось. Было тяжело, зато в следующий раз — гораздо легче.
Своим ученикам я обычно всегда в начале занятий напоминаю притчу о двух лягушках, которые попали в молоко, и одна из них утонула, а другая выбралась, взбив молоко в сметану. Любые временные трудности я воспринимаю как повод к продвижению вперед. И так — до сих пор.

СЛЕДУЮЩИЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ

На какой стадии находится создание нового альбома Seagall и куда будет двигаться группа после преодоления 10-летнего рубежа?
Е.С.: Этот рубеж – некоторая условность. Формально группа существует с 2003 года, просто первый состав был достаточно экспериментальным, первый год существования группы — тоже. Мы сами для себя ведем отсчет от октября 2004 года, когда у нас состоялся первый концерт, и в составе группы уже были я, Саши и Илья. Мы двигаемся и двигаемся, занимаемся тем, что нам нравится, и скорее задним числом уже заметили этот юбилей и решили его обозначить.
Что касается нового альбома, то сейчас материал активно сочиняется и аранжируется. Мы уже начинаем показывать новые треки на концертах. Про остальное пока рано говорить.Мне не нравится этот концепт, который сейчас стал очень модным, когда музыканты публикуют каждый свой шаг. Вот я пришел на репетицию, три раза дернул за струну, всё это сняли на видео и вывесили… Это ни о чём. Я считаю, когда уже будет о чём говорить и что показать, тогда есть смысл этим всюду делиться.
А.С.: Можно сказать, что движение будет скорее вширь. Мы затронем больше разнообразных граней музыки. Да, и ориентальные мотивы, и «кэролловская» тема, как обычно, будут присутствовать. Без этого уже никуда. Но мы этот процесс никак специально не форсируем. Материалу нужно вызреть, как ребенку в утробе матери.

Не могу не спросить: как сейчас идет работа над изданием альбома Сергея Бокарева?
Е.С.: В данный момент мы занимаемся восстановлением материала. Всё находится в состоянии некоего пазла, который мы собираем. Что из него сложится, а что не сложится, пока неясно. Пока всё слишком фрагментированно. Но главное, что работы ведутся и очень многое уже сделано!

Cкоро новый концертный год, новые выступления. Что в творческом плане добавляют каждому из вас концерты?
Е.С.: Концерт – это кульминационный момент, ради которого вообще всё делается. Я человек эмоциональный, и если вдруг долго нет выступлений, начинается своего рода ломка, чувствую себя в высшей степени несбалансированно. Именно на концерте происходит тот самый неповторимый процесс обмена энергией и между музыкантами внутри группы, и между нами и публикой. Хотя студия – тоже важный этап подготовки музыки на пути к слушателю. Студия дает вычищенный продукт, а концерт — сгусток энергии, который есть в тебе здесь и сейчас плюс то, что в тебе накопилось за время с прошлого выступления.
А.С.: Да, студия – это как фотография, остановленный и выхваченный момент, а концерт – это жизнь на полную в реальном времени. И я согласен с тем, что говорила Лена. Мы отдаем всё накопленное в зал и живем музыкой. Создается ощущение, что мы идем в правильном направлении. К тому же, после каждого концерта приходит более четкое понимание того, какие нюансы требуют доработки на репетициях.

Cтарые вещи играть не надоедает?
А.С.: Нет, конечно. Это так же, как пересматривать любимый фильм по несколько раз. Радуешься любимым моментам, и в разном настроении можешь увидеть даже что-то новое. Но остаются вещи, которые прошли проверку временем.
Е.С.: Да! В жизни каждой группы происходит тот момент, когда накапливается много музыкального материала, какие-то вещи отсеиваются, а какие-то прочно оседают в сет-листе. Это композиции, которые наиболее интересны и нам, и публике. Они и составляют некий костяк нашего живого выступления. Иногда, со временем, мы немного меняем аранжировку в таких композициях просто потому, что сами начинаем слышать какие-то новые грани. Есть несколько треков, которые пережили даже три-четыре разных прочтения. Тот же «Humpty Dumpty», который мы сейчас играем совсем не так, как на альбоме. Это естественная часть развития.

ФЕСТИВАЛЬ ГИТАРНОГО РАВЕНСТВА

Лена, ты являешься учредителем фестиваля «Guitar Player Partу». Расскажи, пожалуйста, как он родился и вырос?
Е.С.: На самом деле, фестиваль появился спонтанно. К 2006 году, когда состоялся первый фестиваль «Guitar Player Party», тем, кто играл инструментальную гитарную музыку, было почти невозможно организовать себе сольный концерт. В клубе на таких музыкантов смотрели как на зеленых человечков с Марса: «Это вы что, не поете, что ли?!» А группа, которая не дает концертов – это ненастоящая группа. Так что я решила объединить усилия с несколькими своими друзьями, которые тоже играли инструментальную музыку, и устроить тематический вечер гитарной музыки. Так было проще для всех: и для клуба, и для нас; в зал приходили люди, которые знали, куда они пришли и что они услышат. Да, я это сделала для того, чтобы моей группе было где играть, раз не существовало другого выхода. Примерно в тот же момент к работе над фестивалем присоединился и Сергей Бокарев. Он так же стал постоянным участником фестиваля вместе со своим коллективом.
А потом, внезапно так получилось, что у нас кто-то сильно заболел, и моя группа не могла играть на фестивале. И тут я подумала: почему бы не сделать такие тематические вечера регулярными, не привязывая их к нашему коллективу? И постепенно дружеские посиделки переросли в международный фестиваль! У нас играют признанные иностранные гитаристы, а в сентябре фестиваль впервые прошел в рамках международной выставки «Musikmesse Russia».
Безусловно, Сережа Бокарев сыграл немалую роль в развитии фестиваля. Его организационные таланты помогли продвинуть фестиваль на новый уровень. Мы вышли на другой уровень площадок, придумали идею женских фестивалей (проходящих в районе 23 февраля, — прим. авт.). Сейчас они проходят раз в два года, а до этого были чаще.
И когда к фестивалю присоединилась новая команда – это ты, Вова [Тупиков] и Миша [Ряженка], фестиваль обрел новые ресурсы, которые помогли совершить этот прорыв. Без вас это было бы невозможно. Спасибо вам всем, потому что силами одного-двух человек этого невозможно было бы сделать.

Знаешь, что мне особенно нравится в «Guitar Player Party»? Фестиваль позволяет послушать признанных на международном уровне гитаристов (Маттиас Эклунд, Кристоф Годэн), но при этом дает сцену новым именам и позволяет открывать потрясающих музыкантов всех возрастов. Вспомни нашего победителя конкурса – Володю Черноклинова!
Е.С.: Да, это была наша изначальная концепция. В фестивале обязательно участвуют начинающие, причем участвуют на одном уровне с уже известными гитаристами. Все находятся в равных условиях, отношение со стороны организаторов абсолютно равное. Это очень важно, чтобы молодой исполнитель понял: несмотря на то, что его имя еще никому неизвестно, то, что он делает – важно и нужно, и к нему относятся с уважением.
Я считаю, что в нашей стране колоссальная проблема с недостатком этого равенства. Многие ни во что не ставят начинающие коллективы, а это порождает пренебрежение среди молодых и их необоснованную высокомерность или разгильдяйство. Получается замкнутый круг, и мне хотелось это изменить. Меня на это вдохновила наша первая поездка на фестиваль «Беломор-Буги» в Архангельск. Там мы увидели, что организаторы одинаково заботятся обо всех участниках, независимо от их известности. В плане логистики, жилья и внимательности, с которой решаются все твои вопросы, всё организовано безупречно! Мало кто знал нас тогда в Архангельске, но мы почувствовали себя звездами. И это было для нас колоссальной поддержкой. Низкий поклон за это Саше Мезенцеву!
Для меня это было очень серьезным примером того, как нужно работать. И на «Guitar Player Party» мы так же относимся ко всем нашим участникам.
К тому же я за то, что если фестиваль где-то упоминается, то называют всех его участников, а не кого-то одного. Именно потому, что для нас одинаково ценно видеть все эти имена на афише. Это воспитывает в людях самоуважение и уважение к труду других.

И подводя итог всей нашей беседе, я задам тебе, может, странный, на первый взгляд, но абсолютно важный для творческого человека вопрос – ты счастлива? Тебе интересно?
Е.С.: Да! Мне очень интересно, и всегда было интересно! С точки зрения творчества, я чувствую себя абсолютно счастливым человеком, я нашла свое место. Мне бывает на нём непросто, но я знаю, что иду своим путем. Я даже не могу себе представить ничего другого.
Люди, которые знают меня только по сцене, очень часто говорят мне, какой я светлый человек, жизнерадостный фонтан и источник энергии. Мне иногда это странно, ведь, безусловно, у меня есть разные стороны. Но такая реакция подтверждает лично для меня то, что на концертах я отдаю всё. И мне вовсе не чужда самоирония! Умение посмеяться над собой – очень нужная в жизни вещь, оно позволяет отделять истинное, глубокое от внешнего. Каждому творческому человеку нужно уметь иногда смеяться над собой.
Меня просто очень прёт от того, что мы делаем на сцене! Вот ты спрашиваешь, каким будет новый альбом? А я не знаю, пока он еще не родился полностью. И я не люблю об этом думать с таких позиций. Я и вся наша группа — как единый организм, мы просто живем этой музыкой!

Спасибо вам всем огромное за это!

Катерина МЕЖЕКОВА
Фото автора.

Репортажи с фестивалей «Guitar Player Party»:

Елена Сигалова и Александр Синицын (Seagall): Гитарный союз

http://inrock.ru/live_reports/blind_vandal_msk_2014
http://inrock.ru/live_reports/godin_gpp_2013
http://inrock.ru/live_reports/seagall_2013