Робби Кригер (The Doors): Незнание – сила

Концерт участников группы Doors, Рэя Манзарека и Робби Кригера, был, наверное, самым обсуждаемым музыкальным событием этого лета. Сейчас, когда выступление уже позади, пыль словесных баталий слегка улеглась, и каждый, кто сходил на концерт, сделал свои выводы относительно правомочности нынешнего реюниона.

Интересно услышать, что говорит о нём один из двух ветеранов, гитарист и автор доброй половины «дорзовских» хитов – Робби Кригер.
В беседе с корреспондентом радио «Культура» Львом Ганкиным любимой фразой Робби была «you never know». Кригер, похоже, давно перестал всерьез задумываться о метафизических аспектах существования The Doors в XXI веке и, с долей простоты и цинизма, играет свою музыку и получает от нее удовольствие. И желает, вполне искренне, того же и слушателям. По крайней мере, музыканты группы вполне искренне привставали с мест и вглядывались в зал, стараясь разглядеть, кто это там их пришел послушать…

За последние несколько лет Manzarek/Krieger пробовали работать с несколькими известными певцами, включая Марка Фарнера из Grand Funk…
Нет-нет-нет. Марк Фарнер с нами никогда не пел. Мы гастролировали вместе с его группой, они играли перед нами, но это и всё.
А теперь вы остановились на кандидатуре Дэвида Брока…
«Остановились» – не совсем подходящее слово. Он просто оказался лучшим.
Расскажите о нём, кто он такой, и о том, почему он к вам так подошел?
Дэвид – участник Wild Child, которая собралась еще в 80-х и была первой трибьют-группой Doors. Я всегда считал, что он лучший из всех. Из всех трибьют-Моррисонов. Одно время мы стеснялись обращаться к вокалистам из трибьют-команд, потому что нас тогда тоже бы назвали трибьют-проектом. (Смеется.) Но прошло время, и я подумал: «А почему бы и нет? Он же просто лучший». Он умеет извлекать на свет дух Джима Моррисона лучше, чем кто-либо другой. Мы используем Дэвида уже шесть месяцев, и публика не нарадуется на него. (Смеется.)
Вы взяли его ради его способности эмулировать стиль Джима Моррисона или ради его собственной личности?
Ради Джима Моррисона. (Смеется.) Никому не нужно это «собственное» дерьмо, понимаешь? (Смеется.) Мы так пробовали, в группе пел парень по имени Бретт Скэллионс, который не имел ничего общего с Джимом, и он был прекрасен, он просто царил на сцене, но… это не имело ничего общего с The Doors, ясно, к чему я веду? А что касается нового парня, время покажет, как его примут. Но до сих пор он всем только нравится.
Хорошо. А как вы выбираете сет-лист для нынешних концертов?
Сейчас у нас юбилей выхода «L.A. Woman», поэтому мы играем много вещей с этого альбома. Ну и все ваши любимые песни Doors. В общем, много всего хорошего.
Вы отдаете какое-то предпочтение песням, где вы с Рэем больше участвовали в сочинении, или это не играет роли?
Мы выбираем те песни, которые нам приятно играть, вот и всё. «When A Music’s Over», «Light My Fire», другие такие вещи…
Знаете, в 60-х группа любила изменять песни на концертах до неузнаваемости. Долгие джемы, стихи Джима, всякие другие необычные перфомансы… А как сейчас – вы играете всё, как было на записи, или остается место сюрпризам?
Никогда не знаешь наперед. Можем что-нибудь сделать неожиданное, порой для самих себя.
Следующий вопрос немного трудноват. Я уверен, что вы развили свои гитарные способности со времен Doors. Я не говорю, что тогда вы играли плохо, но ведь каждый человек постепенно растет над собой… И вы стали техничнее, профессиональнее.
Некоторые – растут, некоторые – нет. Я, думаю, да, я стал лучше. Но я всё же должен играть песни такими, какие они есть. Но, да, мы с Рэем стали играть техничнее с тех пор.
Doors знамениты еще и очень удачными кавер-версиями. Моя любимая – «Gloria», известная по бокс-сету. Вы играете сейчас какие-то каверы или только вещи, сочиненные Doors?
По-разному. Иногда мы и «Gloria» играем. И «Back Door Man». Неважно, кто сочинил песню, мы или нет.
А почему вы играли чужие композиции в старые времена, когда у группы было столько своих хитов?
В самом начале собственного материала нам не хватало, и мы вынуждены были играть чужие вещи. Чтобы играть три-четыре концертных сета за ночь по клубам, надо было иметь много песен в репертуаре. Вот почему мы играли каверы. А потом – просто продолжали, потому что это всем нравилось.
А потом, разучивая вещь, вы стремились адаптировать ее под свой стиль или нет?
Мы всегда что-то меняли, подгоняли под наш стиль. Лично я не понимаю, зачем копировать оригинал, который и без того уже хорош.
На первых дисках Doors нет индивидуального авторства песен. Как же всё-таки это происходило, как вы их сочиняли? Демократическое джемование?
Было столько разных способов… Многие вещи происходили от джемов, другие же были моими заготовками, а остальные участники группы помогали их аранжировать. Джим хотел, чтобы оставалась загадка. Чтобы люди не знали, кто что написал, и ломали себе голову…
Потом это изменилось. Начиная с четвертого альбома появилась информация об авторстве.
В вашем составе сейчас участвует басист…
Да, это Пол Чен, который играл со мной и Джоном в Butts Band, команде, которая была после Doors. Прекрасный человек, отличный музыкант. Он играл еще на альбоме Джеффа Бека «Blow By Blow».
Раньше Doors ведь никогда не работали с постоянным басистом, за исключением студийных записей.
Да, Рэй играл всё на клавишных. Но на записи мы почти всегда полагались на басиста.
А что сейчас, есть ли шанс, что этот состав будет работать в студии?
Не знаю, не знаю. Мы уже записывали кое-что пару лет назад с Яном Эстбери. Но проблема в том, что мы не можем использовать имя Doors. Как же тогда это называть?
Я думал о том, чтобы написать какие-нибудь новые вещи. Дэйв Брок может попробовать сочинить для них тексты. Кто знает? Может, что и получится. В следующем году мы можем выдать новую «дорзовскую» песню.
Я как-то читал очень странную фразу Рэя Манзарека. Он назвал звучание Doors «баухаус-роком». Что он имел в виду, не знаете?
(Смеется.) Может, он имел в виду звучание «немецких» песен типа «Whiskey Bar», разных смешных клавишных звуков. Но лучше всё-таки Рэя спросить.
Ваше восприятие песен Doors как-нибудь меняется со временем? Ваши любимые вещи – те же, что и раньше?
Меняются, конечно. Прямо сейчас моя любимая концертная вещь – «L.A. Woman». Может, потому, что как раз 40-летие этого альбома.
А как вы сейчас относитесь к дискам, записанным без Джима Моррисона?
Я по-прежнему горжусь этими альбомами. Мы пытаемся наконец-то издать их на CD – до сих пор этого не произошло. Может, до конца года…
Должен признать, у нас в России в 90-х их издавали, пусть и крошечным тиражом, пираты. Это не моя вина, просто хочу, чтобы вы были в курсе… (Смеется.)
Это естественно. Такое происходило везде. Не знаю, почему мы сами так ленились их издавать.
Я считаю, что там много прекрасных песен. Пусть и совсем не таких, как с Джимом.
Да, это была совсем другая музыка. Когда мы начали сочинять эти вещи, Джим был в Париже, а мы ждали его возвращения. Некоторые из треков могли бы оказаться на новом альбоме Doors, если бы он вернулся. А причина, почему они звучали так непохоже – голоса, наши и Рэя.
Хорошо. А продолжает ли музыка Doors, которую вы сочинили так много лет назад, влиять на всё новые и новые группы сейчас?
Думаю, что да. Всё время появляются ребята, которые хотят звучать как Doors. Даже в 80-х такие были. Рэй тогда продюсировал альбом Echo And The Bunnymen. Опять же, Cult и Ян Эстбери звучали очень похоже на Doors.
А вам такое нравится? Есть причины гордиться?
Для меня это, конечно, комплимент. Не всегда получается хорошо, но…
…По крайней мере они пытаются.
Да-да. (Смеется.)
А какие чувства у вас вызывают кавер-версии Doors? Одобряете ли вы такую деятельность?
Мы не считаем, что необходимо кому-то что-то разрешать или запрещать. Каждый может исполнить эти песни, просто пускай заплатит авторские отчисления. Мне приятно, когда кто-то поет наши вещи.
Когда я впервые услышал, как Ян спел «Light My Fire», мне это совсем не понравилось. Особенно его манера. Но со временем мое отношение изменилось. Особенно хороша там гитарная партия.
То есть, если вы сами делаете чужие вещи непохожими на оригиналы, то и собственные песни в чужой обработке приходится воспринимать, даже в необычных аранжировках?
Да, именно так. Просто требуется какое-то время, чтобы оценить новую интерпретацию.
Например, то, как сделал «Light My Fire» Хосе Феличиано. Я долго к ней привыкал, но потом понял, что это прекрасно. И следом буквально все стали делать на нее каверы. Даже джазмены, сам Бадди Рич записал свою версию… А всё потому, что это сделал Хосе. Не думаю, что они бы сами дошли до этой мысли.
Я слышал обработку «Light My Fire» в исполнении одной старой немецкой команды, Birth Control. Очень ядреная версия.
Как вы сказали?
Birth Control, с их первого альбома, 1970 года. Всего через несколько лет после оригинала.
А ты слышал версию Стиви Уандера?
Нет-нет! А как у него получилось?
Так себе. Иначе бы ты ее услышал. (Смеется.) Но и неплохо в своем роде.
А знаете, что сейчас в хип-хопе очень распространена практика сэмплирования старых записей? Вы сами одобряете такие вещи, или морщитесь каждый раз, когда они так поступают с музыкой Doors?
Ничего плохого в этом нет. Я всё еще жду, когда кто-нибудь запишет стоящую хип-хоп-версию моей песни. Snoop Dog сделал, кажется, «Riders On The Storm», вполне неплохо, но… Ничего по-настоящему сильного всё-таки не было.
Между прочим, я сам сделал хип-хоп-обработку песни «Peace Frog». Ты ее слышал?
Правда?!
Она называется «War Toad».
Поищу, очень интересно.
Она стала хитом здесь в Лос-Анджелесе!
А вы сами занимаетесь читкой?
Нет. В основном это лупы из оригинала и много перкуссии. Послушайте. Неплохо получилось.