Ральф Шеперс (Primal Fear): Хэви-метал-пазл
Новый, тринадцатый по счёту альбом Primal Fear «Metal Commando» выходит 17 июля. А за месяц с небольшим мы разговариваем о нём с вокалистом Ральфом Шеперсом. Вообще-то основной «спикер» коллектива – его создатель и бас-гитарист Мэт Синнер, но с ним у нас уже были интервью, и не раз, а Ральф – более редкая птица, к тому же у него за плечами карьера гораздо длиннее, чем даже 23 года, проведённые в составе Primal Fear.
Ещё подростком он стал фронтменом Tyran’ Pace, отказался от приглашения в Helloween, но не упустил другой шанс и спел на трёх первых, ставших классикой пауэр-метала альбомах Gamma Ray. Дальнейшей работе помешали расстояния – Ральф живёт в Эслингене, рядом со Штутгартом, на юге Германии, остальные – в Гамбурге, на севере. После безуспешной попытки «трудоустроиться» в Judas Priest (Шеперс два с половиной года ждал прослушивания, которое так и не состоялось) он обнаружил, что земляки из Sinner ищут певца для нового проекта. Так в 1997-м и родился Primal Fear, через год вышел дебютный альбом, и группа удачно вписалась во вторую волну европейского пауэр-метала (Edguy, Rhapsody, Nightwish, Hammerfall и т.д.) Кроме того, Ральф много и удачно «торговал своим голосом» на стороне, от Therion до Ayreon, и его узнаваемый тембр украсил много хороших (да и средних тоже) метал-групп.
Конечно, всё это бессмысленно даже пытаться обсудить за полчаса интервью. Тем не менее, один вопрос, не имеющий никакого отношения к новому альбому, но давно мучивший всю редакцию, был задан, причём сразу, чтобы не забыть: «Как правильно произносится фамилия, Шиперс или Шеперс?» Ответ ожидаемый: и так, и эдак. По-немецки через «е», но англичане произносят двойное «е» как «и», и это тоже нормально.
Расскажите для начала, как вы пережили карантин? Знаю, что у вас уже потихоньку снимаются ограничения…
Да, недавно всё было закрыто, а теперь открывается, люди выходят на улицы… Это было трудное время. Музыкантам очень тяжело без концертов. Но важнее всего сейчас, чтобы все были здоровы, поэтому я всецело понимаю и поддерживаю меры по локдауну. В такое время нужно набраться терпения, и в целом у нас всё в порядке, не считая того, что ничего не происходит. Конечно, возникают «теории заговора», люди говорят, что карантин был не нужен, или что экономика скоро рухнет, но я думаю, что мы более-менее справляемся и, главное, все мы учимся в процессе. Учатся политики, учатся учёные, даже вирус, наверное, чему-то учится, поэтому нам надо не терять бдительности. Мы избежали катастрофы, глобальной эпидемии, и сейчас надо думать о том, как начинать всё снова, возвращаться к музыке и к нормальной жизни.
Есть ли дела, которые вы давно собирались сделать, и теперь, на карантине, это наконец удалось?
Да, я немного перестроил свою студию. Сделал новую шумозащитную стену, раньше её не было. И ещё некоторые вещи обновил. Конечно, я мог бы вместо этого сейчас быть в Америке, у нас пошла бы уже пятая неделя турне, но что поделать, если всё отменилось! Зато я смог заняться своим домом, продолжал занятия с учениками, давал вокальные уроки…
Теперь об альбоме. К сожалению, из-за ситуации с карантином я не мог послушать его заранее, зато вы опубликовали видеоклип на одну из композиций, «Along came the devil», давайте начнём с неё. Правильно ли я понимаю, что вы посвятили эту песню самим себе?
Во всех наших вещах есть как доля автобиографичности, так и что-то вымышленное. Да, «Along came the devil» – именно про Primal Fear, про то, как мы собрались вместе, как мы были молодыми, носили кожу, цепи и всё такое. И даже про более ранние времена, когда ещё не было никаких Primal Fear, нам было лет по 15, и мы уже слушали хэви-метал. А потом вступает припев, я пою «Along came the devil» («…и тут пришёл дьявол…»), имея в виду не дьявола как такового, а всё дурное, что может встать у нас на пути. Речь о том, как мы преодолеваем трудности и неудачи, и никакие дьявольские козни не могут нас сломать. Дьявол – всего лишь синоним обратной стороны жизни музыкантов, а не какой-то персонаж с рогами, которого к тому же и не существует. (Смеётся.)
Да, это необычно! Ведь в текстах тяжелых групп дьявол обычно – лучший друг металлиста…
Да, бывает. Поэтому считается, что упоминать дьявола в песнях – это несколько пошло. Но у нас это слово – просто синоним.
А когда вы поёте, что вы «смело противостоите его злу» («stand proud against his evil»), о чём идёт речь? С чем вы хотите сражаться с помощью музыки?
Это не про музыку, а про то, что её сопровождает. Иногда это последствия образа жизни, который ведут музыканты, а иногда внешние факторы. Люди, которые против нас, экономические проблемы, даже пандемия – всё это как бы дьявол или демон, и он хочет нас уничтожить, а мы ему не поддаёмся, потому что нас не остановить и не сломать.
Хорошо, тогда расскажите об альбоме в целом. Будут ли в нём новые для Primal Fear темы, новые стилевые влияния, может, новые гости на записи?
Гостей не будет, только мы, Primal Fear. У нас новый барабанщик Михаэль [Эре], естественно, в составе Магнус [Карлссон, гитарист], в группе шесть человек, и такова наша диспозиция на сегодня. Что касается текстов и музыки, мы старались, чтобы всё было так же, как и на предыдущем альбоме, «Apocalypse», потому что нас полностью устроило его звучание. Мы просто стараемся раз от раза делать его ещё лучше. И каждый музыкант тоже ставит себе цель прогрессировать от альбома к альбому. И мы хотим представить фэнам максимум разнообразия. Было бы не очень умно сочинять одну и ту же песню снова и снова, хотя от определённой схожести никуда не уйти. Поэтому на новом альбоме есть изменения, их нельзя не заметить, при этом мы не теряем своё лицо, «марку» Primal Fear, свою энергию и чувства.
То есть на диске будет всё, чего ждут от Primal Fear слушатели?
Да, будут и скоростные треки, и среднетемповые, и баллады, и один эпик. В общем, снова полный набор.
А есть ли песни, которыми вы прежде всего гордитесь с точки зрения вокала?
Да, и их немало. Выбрать любимые не так-то легко. Думаю, баллада «I will be gone» неплохо получилась. А ещё песня «Halo». Ей я особо горжусь! Много хорошего…
Я вижу в кадре микрофонную стойку, вы именно здесь записывали альбом?
(Улыбается.) Да, здесь. Видите экран на микрофоне? Я все свои вокальные партии записываю дома.
Как это было на этот раз? С первого дубля или нет?
Зависит от песни. Вот, например, первый куплет «Along Came the Devil» я спел сразу же. Это было ещё демо. И я оставил текст из чернового варианта. Это была первая вещь, которую я записал для альбома: просто включил микрофон, и даже не держал перед собой строчки, спел их прямо из головы (смеётся). И в песне уже были те самые слова…
Но так бывает не всегда. Иногда, записываясь, ещё и репетируешь, поэтому нужно несколько раз повторить. В прежние времена мы сидели в репетиционной студии, разучивали весь альбом «от и до», но уже давно так не делаем. Поэтому я как можно больше повторяю строчки, чтобы их разучить, а иногда ещё и нажимаю запись. Потом отбираю лучшие дубли. Другие, как правило, тоже так делают.
То есть вам не нужна запасная пара ушей, чтобы узнать, всё ли хорошо?
Конечно, я потом отправляю всё Мэту. Но в 99% случаев ему это нравится (смеётся). Я сам по себе очень придирчивый и самокритичный человек. С точки зрения записи вокала я сам свой злейший враг. И если запись получилась не так, как надо, я первым буду себя ругать.
Вы упомянули Михаэля Эре, нового барабанщика. Насколько я знаю, вы с ним давно уже знакомы. А был ли он единственным претендентом, когда ушёл Франческо Йовино, и кто его пригласил?
Нет, не единственным. У нас была неделя прослушивания, мы позвали пятерых или шестерых барабанщиков, и выбирать было очень трудно. И всё-таки Михаэль был чуть сильнее других, и как человек он тоже больше понравился, а в группе важно, чтобы по-человечески все сходились. Я не говорю, что остальные были чем-то плохи, но в итоге все мы демократическим образом выбрали Михаэля. И очень довольны – он отлично себя показал на альбоме.
Он приносит что-нибудь своё в музыку?
Пока что нет. Когда он пришёл, мы уже сочинили весь альбом. Но мы знаем, что у него тоже есть композиторские способности, и в следующий раз будем ждать его вклада.
Кроме того, это второй альбом после возвращения Тома Науманна. Можно ли сказать, что вы пришли назад к истокам?
Ну, есть такое. На диске довольно заметно его влияние, и это хорошо. Но в целом мы – команда, и любой, кто приносит хороший гитарный рифф или целую песню, с радостью принимается. Так что Том и на этот раз себя отлично показал. А с приходом Михаэля у нас в группе целых шесть композиторов, и это прекрасно.
А нет ли перенаселённости из-за такого обилия творческих сил?
Есть, но мы воспринимаем это позитивно. Избыток песен лучше, чем их недостаток. И обилие композиторов лучше, чем их нехватка. Когда их много, значит, можно отбирать только самое лучшее. Конечно, случаются обсуждения, даже споры, но это нормально. Мы достаточно взрослые люди, чтобы демократичным образом решить, какие песни попадут на альбом, а какие – нет. И даже если нет, песня может пригодиться для следующего; ничто у нас не попадает в корзину навечно. Иногда бывает, что песни следуют хорошо друг за другом, а какая-нибудь одна выпадает, ну, значит, в следующий раз…
У большинства музыкантов Primal Fear есть другие проекты, типа Sinner, Voodoo Circle, у Магнуса их вообще миллион, и все они разные – от хард-рока до прог-метала. А у вас – только один сольный CD, да и тот скорее звучит как дополнительная глава Primal Fear, чем что-то принципиально другое. Значит ли это, что вам, в отличие от других, не нужна никакая отдушина, что вы полностью реализуете себя в хэви-метале?
Ну, да… То есть я пою хэви-метал, потому что я люблю хэви-метал. Но и баллады у меня тоже бывают. На моём сольном альбоме есть несколько песен, которые не могли бы прозвучать в Primal Fear. Но немало и таких, которые там легко нашли бы место. Хэви-метал – мой стиль, и, конечно, его там много. И вообще, диск был всего один и вышел уже девять лет назад.
Конечно, ещё я пою во многих проектах, записываю вокал для всевозможных групп… С одной стороны, я считаю, что вокалисту нельзя слишком много записываться на стороне, иначе его голос перестанет ассоциироваться с основной группой. С другой стороны, мне надо выживать, для меня это просто ещё одна работа, и я делаю её со всей страстью, от всего сердца. Мне нравятся песни – вот одна из причин, почему я сотрудничаю с другими группами. Я всегда честен в том, что пою. Если мне что-то не нравится, отвечаю отказом.
Вы сделали великое множество гостевых записей… Очень люблю трек «Puppet on the String» группы Scanner! А есть ли ещё какие-нибудь малоизвестные треки, которые вам особо понравились и вы бы посоветовали их послушать?
Scanner – да, хорошее было время!.. А среди малоизвестных записей… (Задумывается.) Вы слышали Blackwelder? Это проект парня из Калифорнии, и я спел там не просто песню-другую, а целый альбом! Он называется «Survival of the Fittest» и вышел в 2015-м. Всем советую!
Вы сказали, что ваш стиль – хэви-метал, и мне вспомнился видеоролик, который я увидел в сети вчера, когда готовился к интервью. Это старинная запись концерта Tyran’ Pace 1985 года, четыре песни… Никогда не думал, что когда-нибудь увижу что-то подробное – в этом радость интернета… Так вот, вы поёте там практически так же, как и сейчас! Ваш стиль уже был полностью сформирован тогда. Конечно, волосы были чуть длиннее, но голос – такой же!
Ну, голос был тоже чуть более юным. (Улыбается). Немного повыше и повизгливей. Конечно, с тех пор он немного поменялся. Мышцы с тех пор окрепли, связки изменились, это естественный процесс. Но я понимаю, о чём речь…
Мы спели тогда четыре песни на ТВ-шоу «Formula One». Это было нечто! Там играли одни попсовые команды, и вдруг Tyran’ Pace, хэви-метал, громкий и тяжелый, и весь зал смотрел на нас в шоке: «Боже, что это?» Шоу шло живьём перед 10 тысячами зрителей в большом концертном зале в Штутгарте. А мне было тогда 18 лет, на мне – мой леопардовый костюм, другие тоже нарядились кто во что горазд, всё это выглядело дико смешно, но так тогда было принято. Отличное приключение!
Но что меня поразило – в 18 лет у вас уже было всё, что есть сейчас – сценическая манера, вокальный стиль, интонации… Как вы так быстро выросли?
Знаете, я всегда говорю своим ученикам, что в человеке должно быть 70 – 80% задатков от природы. Естественные данные, талант, способности к музыке, будь то чувство мелодии, слух, умение попадать в ноты и интонировать… Потом можно многому научиться, но основа должна уже присутствовать. И мне повезло, у меня это было с самого начала.
А потом вы появились в Gamma Ray, и, хотя, как я полагаю, Кай сочинял там всё, включая вокальные мелодии…
Ну, были песни, которые написал я, но процентов 90 делал Кай, согласен.
Вопрос вот в чём: вы спели эти строчки так изумительно, что это не могло быть чисто механическое повторение [вокальных демо Хансена]. Либо всё-таки внесли в них что-то своё, либо ваши личности так хорошо сочетались в этот момент, что и добавлять ничего было не нужно…
И то, и другое. Тот, кто поёт или играет на альбоме, вкладывает в него свою душу. Даже если мелодии уже готовы, на них всё равно будет отпечаток Ральфа Шеперса, потому что я их пою так, как могу только я. Поэтому я считаю, что даже если кто-то не участвовал в сочинении песен, но сыграл на гитаре, на ударных, на чём угодно или спел, он тоже становится композитором. Потому что на записи остаётся и его отпечаток. В Gamma Ray такое случалось очень часто. Да, у Кая было много хороших идей, но потом я должен был их правильно передать! Поэтому на тех записях и моя душа тоже есть.
Есть ли песни, по которым вы скучаете теперь, которых вам не хватает на концертах?
Из Gamma Ray? Я всегда любил петь «One With the World», мы её исполняли с Primal Fear в самом начале… Ещё одна прекрасная песня – «Heading for Tomorrow».
Да всё прекрасно! В этих записях есть необыкновенное чувство радости, полноты жизни…
Спасибо!
Потом были, так сказать, потерянные годы с кастингом в Judas Priest, про это много было сказано… И немного странный вопрос: вы именно после этого состригли свой хайер? Это было нужно, чтобы освободиться от прошлого?
Нет. С прошлым это никак не связано. Просто волосы начали выпадать, много лет я носил хвост, и каждый раз вычёсывал целую кучу, и в один прекрасный день просто сказал себе: «Да ну их к чёрту!» Зачем мне длинные волосы, если они никуда не годятся! И я побрился наголо. Поначалу чувствовал себя странно, но потом привык, и все привыкли.
А когда возникли Primal Fear, вы уже были в своём нынешнем образе?
Нет, когда вышел первый альбом Primal Fear, у меня ещё был хайер. Думаю, я постригся в 2004 году, когда вышел «Nuclear Fire».
Понятно. То есть это никак с изменениями в жизни не связано.
Не связано.
Вы как-то говорили, что в первые годы работы с Primal Fear вы, как в старые времена, все вместе собирались, сочиняли музыку, обсуждали, джемовали, а теперь каждый творит и записывается в своих домашних студиях. А когда вы перешли от одного метода к другому?
Примерно тогда, когда поменялась вся система звукозаписи. Знаешь, сейчас все работают дома. И это хорошо, потому что каждый может сформировать свою манеру, исследовать возможности собственного звучания, для этого есть масса времени, дома никто ни в чём не ограничивает. А в студиях, которую арендовали за 1500 евро в день, не поэкспериментируешь, это будет просто разорительно. Лейблы не могли себе позволить такое даже в прежние времена, не то что сейчас.
Конечно, в работе сообща, как раньше, есть свои преимущества. Но сейчас я не стал бы записывать вокал таким образом. Нет, я уважаю тех, с кем работаю, и я многому от них научился, но сейчас я стопроцентно знаю, чего хочу добиться, и, как я уже говорил, я себе самый строгий критик. В прошлом было много записей, которые устраивали всех, кроме меня, и мне хотелось бы всё переделать. Так что я счастлив возможности записываться дома теперь и благодарен за уроки, которые получил, работая в студии со всей группой в прежние времена.
А какой первый альбом из тех, что вы записали в домашнем режиме?
Надо вспомнить, скорее всего, «Unbreakable» или тот, что был перед ним. Вокал для «Unbreakable» я уже точно записывал дома. (Это 2012-й год, – прим. авт.)
Это интересно проследить, потому что, как мне кажется, у группы был настоящий творческий всплеск на «Devils Ground» (2004). Вы сочинили много хитов, включая «Metal is Forever» – один из гимнов металлу на все времена. Хотелось бы узнать, что происходило с группой тогда, был ли это какой-то особо счастливый период?
«Metal is Forever» мы делали всё ещё вместе в студии, но вокальная партия была взята из демо-варианта, который я записал в своей старой квартире, тогда у меня и дома этого не было! Много лет прошло… Я пел в какой-то совсем дешевый микрофон, но именно этот дубль и попал на альбом! Бывает, начинаешь переделывать, гнаться за качеством, выбираешь микрофон получше, ждёшь, когда голос будет посвежее, а оказывается, что всё не то, что я спел как надо уже в самой первой версии. Поэтому мы её и взяли.
Но бывает и наоборот – первые пробы никуда не годятся, записываешь вокал раз 20, и двадцатый вариант идёт в дело…
Хорошо, движемся дальше. Мы знаем, что по мере развития интернета, скачиваний и тому подобного жизнь музыкантов не становится легче. А как обстоят дела в Primal Fear? Были ли моменты, когда вы оказывались на грани выживания?
Честно говоря, если бы мы все зависели только от Primal Fear, то оказались бы за гранью выживания. Конечно, вся экономика изменилась, и музыкальный бизнес вместе с ней; многие группы пострадали, не только мы. Но каждый в группе всегда имел своё дело, что-то сам зарабатывал. Ещё лет 10 назад у меня была работа; я имею в виду, не связанная с музыкой. Так-то я всё время тружусь, даю уроки вокала, записываюсь время от времени в других проектах, продаю микрофоны, и если бы я этого не делал, не смог бы свести концы с концами. Одной группы Primal Fear недостаточно. Но она играет в этом балансе большую роль.
Всё это как пазл, понимаете? Нужно постараться, чтобы он сложился. Нелегко даже тем командам, которые сделали карьеру в 80-е. Конечно, «тяжеловесы», группы из «Лиги чемпионов» типа Metallica, Iron Maiden и Judas Priest – другое дело, они могут жить достаточно хорошо, но для всех остальных играть музыку – значит бороться за выживание. Хотя, я считаю, нам тоже посчастливилось – мы живём за счёт группы хотя бы частично.
Знаю, что пора заканчивать, надеюсь, вы когда-нибудь снова приедете в Москву! Знаю, вы должны были выступать на опен-эйре, но он отменился, как и все остальные…
Да, мы должны были там играть на фестивале «Big Gun», надеюсь, выступим в следующем году! У меня остались прекрасные воспоминания от фестивалей и концертов в Москве. Конечно, мы приедем ещё. До встречи!
Владимир ИМПАЛЕР
Благодарим Максима Былкина («Союз Music») за организацию интервью и предоставленные фотографии.
Концертные фото — Михаил Степанов (Москва, 2017) и Анастасия Блинова (Sweden Rock, 2017).
