Алексей Барышев («Рекорд Оркестр»): Балканский эксперимент
В городе Владимире есть не только живописные пейзажи, шедевры белокаменного зодчества и «сказочные» музеи… Там ещё живут музыканты, которым не чужд дух бесшабашного музыкального карнавала. «Рекорд Оркестр» – экспериментальная рок-группа, которая объединяет звучание мирового рока c музыкой балканских цыган.
На счету у коллектива альбом «Гастарбайтер-буги» (2010) и несколько синглов, музыканты участвовали в телешоу «Главная сцена» (2015) и «Голос» (2017), а бессменного лидера группы, гитариста Алексея Барышева меломаны могут помнить по его блюзовому прошлому в Blackmailers Blues Band. Алексей рассказал о том, как он проделал путь от рока к блюзу, от блюза – к Балканам, а ещё – о своих гитарах, о любимых гитаристах и о том, что значат для него творческие эксперименты.
С чего начался ваш музыкальный путь?
Как-то бабушка нашла гитару без задней деки. На ней было три струны, а мне было три года… Так я познакомился с музыкальным инструментом. После этого появилась навязчивая идея: мне везде мерещились электрогитары и, чуть повзрослев, я начал их рисовать, а спустя некоторое время – выпиливать лобзиком их силуэты. Видя моё стремление, родители отдали меня в музыкальную школу по классу классической гитары. Но я интересовался именно электрогитарой и, когда мне исполнилось 12, мы организовали детскую группу «Мустафа Ибрагим» – по названию одноимённой песни Queen из альбома «Jazz» (1978). Это был период увлечения инструментально насыщенной музыкой; я углубился в рок-музыку, много слушал The Rolling Stones, The Beatles и классический рок.
Затем я играл в различных школьных коллективах, но серьёзно начал заниматься музыкой после того как отслужил в армии. В 1989 году вместе с Андреем Агеенковым мы создали группу «Диплодоки», а спустя некоторое время я запустил свой проект Mystery («Мистерия»). Это происходило на изломе, в 1987-90 годах, когда инструменты приходилось доставать с большим трудом, а струны приобретались на Неглинке, в небольшом магазинчике возле ЦУМа, который, кстати, до сих пор существует.
Кто из гитаристов оказал самое сильное влияние и кто сейчас наиболее близок вам по музыкальному мышлению и стилю?
Список был бы огромный, и ответ будет стандартный. Все гитаристы называют одни и те же имена. В детстве я любил слушать Джимми Пейджа (Led Zeppelin), мне нравился посыл и фразировка, с которой он играл, и Марка Нопфлера (Dire Straits). Из гитаристов более тяжёлых стилей – Рэнди Роудса (Ozzy Osbourne) – великолепного музыканта, очень сильно повлиявшего на металлическую гитару. Из раннего блюза – Ти-Боун Уокера (Cab Calloway’s Band); а из раннего джаза – Тайни Граймса (The Cats and a Fiddle, The Art Tatum Trio).
Уже много лет я преподаю гитару: ко мне приходят молодые ребята, которые увлекаются современной музыкой, соответственно приходится слушать много гитарной музыки, современных гитаристов прог-рока, и держать руку на пульсе. Стараюсь знакомиться со всем, что выходит в гитарном мире, не разделяя по стилям: от джаза и этники до экстремальных стилей – постхардкора и прочих. Я перестал воспринимать себя только гитаристом: со временем пришло понимание, что гитарист – тоже музыкант, и должен мыслить шире собственной музыкальной партии, а именно – как звучит композиция в целом. Иногда, если концепция песни требует того, я отказываюсь от сложных музыкальных партий: конечный результат важнее, нежели техническая составляющая гитарного искусства.
Вы «гитарист-классик» или любите импровизировать?
Я всю жизнь импровизировал, импровизирую и буду импровизировать! (Улыбается.) Импровизация – неотъемлемая часть рок-культуры. Приведу пример: один из моих учеников «снимал» знаменитое соло Дэвида Гилмора «Comfortably Numb», работал над ним очень долго, и, когда он его сыграл и записал, я ему говорю: «Представляешь, а ведь Дэвид Гилмор ни разу не сыграл это соло один в один…» Мы стали смотреть концертные выступления, аудиозаписи, любительское видео, и везде он играет по-разному: альбомная версия одна, концертная – другая… Чтобы было понятно: в гитарном соло, если оно длинное, есть некие мостики, так называемые сheckpoint – придуманные фразы, характерные для этого соло, между которыми исполняется импровизация.
На «Голосе» один из продюсеров, видя, что я импровизирую, спросил: «Не боишься в прямом эфире перед миллионами телезрителей пускаться в такую авантюру?» Надо понимать, что риск, конечно, всегда есть: мало ли что может случиться, и всё это останется в истории видеоканалов, но я всегда надеюсь на свой опыт. В своё время мне посчастливилось участвовать в джем-сейшенах с Джуниором Уотсоном, Риком Холстрёмом и другими зарубежными звёздами, поэтому импровизировать я всегда любил.
Есть музыкальные пристрастия, не пересекающиеся с работой в коллективе? Вы пишете музыку в других стилях?
Есть композиции глубоко личные, которые я пишу «в стол». Они не совпадают с направлением «Рекорд Оркестра». В коллективе мы никогда не навязываем друг другу какую-либо концепцию, всё происходит естественно. А вносить в репертуар группы композиции, которые ей не характерны, было бы неправильно и ненужно.
Ваша гитара – серийный инструмент или сделана специально под вас? Как относитесь к мастеровым инструментам?
Я с детства неравнодушен к Fender Stratocaster: очень люблю и ценю эту модель во всём ее великолепии. У меня их было очень много, но задержались последние две.
Пятнадцать лет назад у меня были гитары, сделанные российскими мастерами под Fender, но я зависим от бренда: мне нужно видеть на грифе надпись Fender, поэтому те гитары не прижились, несмотря на хороший тон и сборку. Потом я попробовал несколько инструментов сегмента Custom и пришёл к выводу, что нужно заказывать мастеровой инструмент. Сейчас у меня в рабочей коллекции есть мастеровой Fender Custom Shop Master Build by Yuriy Shishkov, который я использую для работы в студии. Юрий Шишков делал гитары Джимми Пейджу, Даймбэгу Дарреллу и многим другим гитаристам. Он – один из лучших гитарных мастеров мира, ныне работающий в мастерской Fender Custom Shop.
Что касается концертной работы – я искал себе похожий инструмент, универсальный для работы на концертах, чтобы он не боялся переездов и перелётов. В итоге обратил внимание на инструменты Fender Stratocaster середины 80-х и выбрал себе гитару из этой линейки.
Для других тембральных окрасов партитур у меня есть гитара Gibson Les Paul Custom с мощным пробивным звуком. Именно её я брал на финал шоу «Голос», где мы играли кавер «Highway to Hell» AC/DC. Fender хорошо ложится внутрь оркестра, в аранжировку: её можно спрятать в микс, но поскольку песня «Highway to Hell» «гитарная», я намеренно взял Gibson Les Paul, потому что у неё широкий коридор, и она сама закрывает всё – её не спрячешь…
Чисто стратегически для каждой задачи есть свой соответствующий инструмент: полуакустические гитары для околоджазовых композиций, Charvel San Dimas Custom Superstrat – для скоростной игры, и так далее.
В интернет-источниках сказано, что создать Blackmailers Blues Band порекомендовал вам Алексей «White» Белов…
Это действительно так. Музыкальная школа, к сожалению, ничего не дала в плане гармонического движения в рок-музыке и звукоизвлечения, поэтому пришлось осваивать всё самому. В какой-то момент я пришел к выводу, что вся рок-музыка, которую я слушал, имеет корни в блюзе – особенно мелодически, так как гитарные фразы были заимствованы оттуда. Блюз в это время активно развивался в Москве, и одним из очагов клубной жизни был «Арбат Блюз Клуб». Как-то на одном из совместных концертов Алексей «White» Белов предложил мне поджемовать и, уже после выступления, посоветовал мне обратить внимание на этот стиль. На тот момент у меня был свой коллектив «Мистерия», который исполнял инструментальный прогрессивный рок с этническими восточными ладами. Мы играли один концерт в полгода ввиду того, что прог-рок и этно-рок требовали существенных организационных трудозатрат: большое количество музыкантов, рояль на сцене, большое количество аппаратуры. Понимая, что блюз – более демократичная музыка, которую можно играть малым составом в любом клубе, я решил закрыть «Мистерию» и, по совету Белова, с головой уйти в блюз. Но надо отметить, что благодаря именно этому проекту появилась аранжировка песни «Миллион миль», и я до сих пор пользуюсь наработками тех времён. У меня есть запись альбома «Мистерии» на DAT-кассетах, которые я хочу оцифровать: там порядка 45 минут интереснейшего материала.
Как Blackmailers превратились в «Рекорд Оркестр», а традиционный блюз-бэнд – в группу, которая экспериментирует с разными стилями?
В 2000 году в состав группы Blackmailers вошёл наш вокалист Тимофей Копылов, и у коллектива начался новый блюзовый этап деятельности. В то время у российских музыкантов был некий комплекс: все хотели звучать как западные музыканты, а блюзовая жизнь Москвы сосредоточилась на станции метро «Спортивная» в «Доме у дороги», – спасибо Юрию Ивановичу Костину за веселые годы, проведенные в блюзе. Мы тоже играли блюзовые стандарты, но неожиданно для самих себя начали увлекаться фильмами Эмира Кустурицы и, как следствие, саундтреками, которые писали сам Кустурица и Горан Брегович. Изучение балканской музыки закончилось тем, что в песне «Howlin’ for My Darling» Хаулина Вулфа я сыграл фривольный балканский фрагмент, который всем понравился. Мы стали перерабатывать блюзовые стандарты и включать в них южнославянские мелодии. С этого момента у нас начался симбиоз западной музыки и южнославянского фольклора, а у группы появилось своё музыкальное лицо.
В таком режиме мы довольно успешно работали несколько лет, но захотелось развития. И родилась идея попробовать взять в сложившуюся форму вместо английских – русские тексты Тимофея. После исполнения первой же песни «Бабадай» мы были «отлучены от блюзовой церкви» и нам пришлось идти своей дорогой – так начался период «Рекорд Оркестра».
Если посмотреть на финские и шведские рок-группы, которые интегрировались в мировую музыку, то их отличие в том, что они взяли звучание мировой рок-музыки, её гармонию и мелодику, и добавили туда свой национальный колорит. Поскольку мы – русская группа, то решили взять за основу мелодии балканских цыган. На тот момент мы уже перестали быть стеснены гармоническими особенностями блюза и, соответственно, начали прорабатывать гармоническую и мелодическую форму, придерживаясь курса на рок-музыку с элементами южнославянского фолка.
Про интеграцию в мировое сообщество мы не думали по причине того, что весь репертуар был на русском языке. Но качество звучания и идеи мировой рок музыки мы всё-таки сохранили. Мы стараемся не использовать гармонические штампы русского рока, но иногда, в некоторых композициях, заимствуем его звучание. Как отмечают многие искусствоведы и музыканты, у «Рекорд Оркестра» есть преемственность от мировой рок-музыки: инструменты, ритмика, мелодия, а также колорит средств музыкальной выразительности южнославянских народов – что делает звучание коллектива уникальным. Я с гордостью признаю, что мы первые начали эксперимент, который до нас никто не делал.
Очень многие упрекают «Рекорд Оркестр» в использовании кавказской музыки, но я могу авторитетно заявить, что у нас нет ни одной кавказской ноты. К примеру, проигрыш в песне «Лада седан» – не что иное как фрагмент народной македонской мелодии «Tresenica», которую мы взяли намеренно.
После того как мы предстали перед публикой в новом амплуа, за нами закрепился образ группы, играющей веселый рок с фольклором. Тогда мы решили продолжить эксперименты и разнообразить балканскую тему серьезными композициями, не очень надеясь, что они найдут отклик у публики, – так появились песни «Миллион миль», «Вуаль», «Во мрак».
Что касается песни «Во мрак» – мне очень близка питерская тема; грязный мрачный город начала девяностых с его подворотнями, колодцами и холодом был прекрасен всегда своей неповторимой энергетикой, и среднюю часть песни – классическую увертюру – я написал за один присест.
Кстати, одной из целей участия на телевидении в музыкальных проектах «Главная сцена» и «Голос» было привлечение внимания к нашим серьёзным песням. Мы рассчитывали, что песню «Во мрак» нам удастся спеть на шоу «Голос», но, к сожалению, этого не случилось. Тем не менее, Тимофей как заклинание повторял: «Рекорд Оркестр», и последний концерт в Москве показал, что у наших серьёзных песен появились свои поклонники.
Как происходит творческий процесс: кто является генератором идей и как аранжируются композиции – единолично или всей командой?
По-разному: иногда я играю рифф, а Тимофей предлагает текст, или, бывает, вдвоем собираемся и делаем наброски, чтобы на репетиции уже донести идею всей группе. Так произошло с песней «Во мрак». Бывает, у Тимофея есть текст, и он приносит какую-то мелодию, а я дописываю следующую часть – гармоническую. По большому счёту, в процессе создания композиции участвуют два человека – я и Тимофей. По сути, мы – соавторы, а аранжировка выносится на групповое обсуждение. Мой опыт работы с музыкантами: барабанщиками, бас-гитаристами, саксофонистами говорит о том, что у них тоже есть творческие амбиции, нельзя никого загонять в рамки, нужно давать свободу для творчества всем. Если есть готовая гармония и мелодия – ребята предлагают свои партии к аранжировке, но решение, какую партию брать, мы оставляем за собой.
Цифра в последнее время почти вытеснила аналоговое видео и аудионосители информации, появилась электронная дистрибуция, артисты стали пользоваться агрегаторами. Вы свои релизы распространяете самостоятельно или сотрудничаете с лейблами?
До текущего момента мы распространяли свою музыку сами. Так повелось изначально, что мы не пользовались услугами лейблов, хотя они и хотели работать с нами. В данный момент у нас есть два предложения от крупных российских лейблов, и мы серьёзно думаем над тем, какую компанию выбрать при выпуске следующего альбома. Самостоятельно заниматься уже больше не хотим, поскольку процесс отвлекает от главной задачи музыкантов – от творчества.
Многие российские исполнители издавались на западных лейблах. Есть ли у нас возможность достичь уровня Европы и Америки в музыкальной индустрии? Как «пробиваться» молодым начинающим музыкантам?
На Западе музыкальная инфраструктура складывалась много десятков лет, и нам сложно будет догонять… Но, насколько я вижу, ситуация меняется с каждым годом. Раньше записаться стоило очень больших денег, а сейчас даже молодой команде это доступно… Я заметил такую вещь: в Америке и Европе нет шовинизма и предрасположенности к одному или другому музыкальному стилю, там очень лояльное отношение ко всем видам музыки, более взвешенный подход. У нас в этом смысле всё делится на касты: рэп, поп, рок, а джаз – вообще отдельная закрытая конфессия. Это видно даже по тому, что крутят на радиостанциях и на телевидении – рок-музыка очень мало представлена. В этом смысле до Америки и до Европы нам далеко.
Что касается молодежи, то путь один – писать хорошую музыку, много работать, участвовать в фестивалях и обзавестись знакомствами. Не секрет, что в данный момент, в российском шоу-бизнесе многое решают связи либо деньги. Есть много компаний с профессиональными командами smm-pr-специалистов, которые занимаются «раскруткой» артистов на коммерческой основе. Прав был Андрей Макаревич, сказав в каком-то интервью, что если по телевидению показывать тыкву в прайм-тайм, то через месяц её можно отправлять в тур по России, и найдётся народ, который придёт на неё посмотреть.
Поддерживает ли «Рекорд Оркестр» молодых музыкантов? В частности, можно ли к вам попасть на «разогрев»?
Конечно, особенно во Владимире. Мы сами участвовали на «разогреве» в Москве у Эмира Кустурицы. Если нам нравится то, что делает команда, и если мы считаем, что она достаточно перспективна и способна к дальнейшему продвижению – стараемся помогать. Чаще всего на «разогрев» ставим знакомые группы, но в других городах, случается, берём и местные, если музыка хорошая.
Екатерина СЛЕЗКИНА
Фото: Михаил Кончиц, Юлия Губина, личный архив Алексея Барышева.
