«И рождаются миры, словно уровни игры», – такие строчки звучат в заглавной песне нового альбома «Эпидемии» «Призраки и тени». В создании воображаемых миров этой группе нет равных. За 25 лет истории она выпустила больше десятка альбомов, записала четыре метал-оперы с дюжиной гостей, удачно пережила две замены вокалистов. Восхождение «Эпидемии» происходило буквально у нас на глазах – от аншлаговых концертов в тесных метал-клубах конца 90-х до стадионного триумфа с постановкой «Эльфийской рукописи» в 2000-х.

Последняя часть «ЭР», «Легенда Ксентарона», вышла в 2018 году, и в последние пару лет «Эпидемия» обращала на себя внимание смелыми неальбомными релизами. Среди них кавер-версии (прежде обработок чужих песен у группы практически не было), самой популярной из которых стала метал-обработка песни «Чеканной монетой» из сериала «Ведьмак», набравшая в YouTube два миллиона (!) просмотров. Ещё два трека «Эпидемия» записала по заказу компаний, занимающихся компьютерными играми. Кроме того, вышел кавер «Мёртвые звёзды» альтерно-метал-группы «Слот» и две собственные песни на «несказочные» сюжеты – пиратская «Корона и Штурвал» и злободневная «Вне правил». Казалось, в поисках новой аудитории группа отходит от традиционного стиля и тематики, но «Эпидемия», наоборот, сделала шаг к истокам – записала обычный, не «оперный» альбом без приглашённых певцов. Правда, тоже концептуальный – все песни на нём посвящены героям литературных произведений в жанре фэнтэзи.
Вопреки опасениям, фэны очень тепло приняли новую работу – оказалось, что группу любят не только за яркие сценические постановки и обилие звёздных персонажей, но прежде всего за отличные песни. К основному автору музыки, лидеру и основателю коллектива, гитаристу Юрию Мелисову мы и обратились с вопросами по поводу нового диска. Для «ИнРока» это тоже в каком-то смысле возвращение – мы публиковали интервью с Мелисовым ещё в 2001 году, и было оно посвящено новому на тот момент альбому «Загадка Волшебной страны». Как раз после него и началась «метал-оперная» эпопея…

P.S. Отложенная из-за ковида московская презентация нового альбома «Эпидемии» состоится 13 февраля в клубе «Adrenaline Stadium»! После этого будут концерты 25 февраля в Нижнем Новгороде, 26 февраля в Казани, а в апреле группа отыграет российское турне из более десятка концертов. Следите за афишей на www.epidemia.ru!

По моему ощущению, «Призраки и тени» закольцовывают историю группы, возвращая к «Загадке Волшебной страны» и воскрешая настроение того альбома – доброе, простое, лиричное, – но на каком-то новом этапе. Как ты это видишь сам?
Периодически у нас бывают такие альбомы – позитивные, светлые. Например, третья метал-опера, «Сокровище Энии» – там всё строится на шутках, на классической пауэр-мелодике. И герои, книжные персонажи, на «Загадке» тоже присутствовали. Да и само настроение похоже. Хотя мы этого не задумывали. Только когда уже записывали альбом, всем показалось, что заглавная песня, «Призраки и тени», чем-то напоминает «Загадку Волшебной страны». Все эти позитивные гитарные лиды, скорости, которые чередуются, мажорные припевы… Вот тут мы про «Загадку» впервые и подумали.

Есть темы вечные, скажем, толкиновские, та же «Пустошь Смауга», а есть новые. За прошедшее [с выхода «Загадки»] время, наверное, и книжек много хороших вышло, и стали популярными новые форматы – игры, фильмы, сериалы… Как это отразилось на альбоме?
Чего-то совсем свежего, того, о чём я только что прочёл и решил песню написать, нет. Большинство идей накапливались у меня давно, не одно десятилетие. Единственное исключение – как раз «Пустошь Смауга». Когда Дима Процко (второй гитарист «Эпидемии», – прим. авт.) начал сочинять песню, он не очень понимал, о чём её сделать, но был примерно ясен характер. Я предложил Толкина, и всё хорошо совпало. А если брать другие, то «Ведьмака» я прочитал ещё в начале нулевых, «Последние врата» по саге Уэйс/Хикман (соавторы «Саги о Копье» aka «Dragonlance», герою которой Рейтслину посвящён «Чёрный маг», один из первых хитов «Эпидемии», – прим. авт.) – тоже… Естественно, выбор героев был шире, не все попали на альбом.
Прежде чем сочинять, я загружал в электронную книгу и полностью перечитывал каждое произведение, каждую сагу от первой до последней книги. Мне такой метод понравился – гораздо легче писать на свежую голову, а не по обрывочным воспоминаниям. Ведь всё делается на эмоциях, а они обычно сильнее, когда книгу только что прочёл. Насчёт игр – да, влияние всегда ощущается. И сериалов – про того же «Ведьмака». Опять-таки, всё зависит от слушателя. Каждый будет ассоциировать композицию с тем, что ему ближе, и необязательно раскрывать все секреты слушателям.

Бывает, музыканты просто пересказывают историю персонажа – мол, пошёл туда-то, сделал то-то. Другие стараются вжиться в образ героя и от его лица что-то сказать. А вы?
На новом альбоме как раз таких песен и нет, в которых герой куда-то пошёл и что-то нашёл. Больше того, как он видит окружающий мир и как мир относится к персонажу, внутреннего «контента» каждого персонажа, чем каких-то конкретных приключений. Взять много томов книг и запихнуть действие в два-три куплета и припев нереально, да и не нужно. Лучше найти некую квинтэссенцию всего повествования. Создать психологический портрет, подчеркнуть эмоции и переживания персонажа. С музыкой это может получиться даже интереснее, чем когда просто читаешь книгу.

На каком этапе вступает в игру музыка?
У меня музыка всегда в приоритете, была и есть. Когда я пишу своё произведение, мне проще, потому что я уже знаю, о чём оно будет, и придаю композиции определённый характер. А когда мне предлагают свой музыкальный материал Илья (Мамонтов, бас-гитарист «Эпидемии», – прим. авт.) или Дима, мне нужно понять, к какому персонажу он подойдет. Например, в новом альбоме есть трагический герой, Корум, и композиция о нём, на музыку Ильи Мамонтова, тоже мрачная, немного уходящая в трэш…

Например, кто предложил написать про Тора («Тор и Рагнарёк»)?
Илья, он сказал, что песня про Тора («Тор и Рагнарёк») навевает ему что-то скандинавское, и я согласился, но поскольку сам глубоко не погружался в скандинавский эпос, решил написать про Тора, но попроще. Кстати, к «марвеловскому» Тору он не имеет никакого отношения. Просто мы решили не мучить слушателя подробностями. Слушателя напрягать не надо, он должен легко и с удовольствием воспринимать материал.

Есть ли у группы наработанные приёмы – музыкальные, звукоизобразительные, – чтобы подчеркнуть какие-то сюжетные моменты или образы?
В этом у нас накопился немалый опыт метал-опер, где каждый персонаж ведёт свою музыкальную тему, своё настроение, свою аранжировку. Особенно это выражается в образах злых героев и тёмных сил, типа Минатрикс, Ская, Деймоса. Их люди не путают никогда. А вот со светлыми силами гораздо тяжелее! В первом альбоме, если не читать сразу либретто и стихи, можно даже не понять, где поёт Дезмонд, где Торвальд, а где Ирдис (Максим Самосват, Андрей Лобашёв и Артур Беркут соответственно, – прим. авт.). С чистыми теноровыми голосами гораздо сложнее обозначить, чем они отличаются.

А вокальные мелодии – твои?
Мы сначала всегда пишем черновики, каждый – у себя дома, с барабанами, со всеми инструментами, я даже делаю клавиши черновые… Потом это всё приходит ко мне, и я уже сам пою «рыбу», ещё без стихов, на весь альбом. А когда появляются стихи, перепеваю уже со стихами. Потом Женя (Евгений Егоров, вокалист «Эпидемии», – прим. авт.) дорабатывает вокал дома и записывает черновик. А барабанщик Дима Кривенков полностью прорабатывает партии дома, у него есть электронная установка Yamaha. Я даю лишь основу, а он создаёт сложные брейки и ритмику.

Часто группы пренебрегают вокалом, оставляя его на последний момент. А хорошая песенная мелодия сразу поднимает композицию на новый уровень. И я понимаю, почему у вас смена вокалиста практически ничего не поломала, – потому что всё, что касается вокала – это твоё.
И всё равно смена вокалиста – это очень болезненный период. Ни для одной группы она не может пройти бесследно. Да, у нас нет такой сильной зависимости в связи с тем, что четыре альбома – это метал-оперы, где много разных вокалистов, и группа ассоциируется не с одним певцом, а в первую очередь с песнями, с сюжетами и с гостями. Что касается вокальных линий – это действительно очень важно. Я как гитарист делаю больше упор на аранжировки – гитарные, клавишные, и немножко упускаю эту составляющую.
Мы в группе делали свои рейтинги, какая песня лучше, и получились одни результаты, а потом провели голосование среди зрителей, было подано несколько тысяч голосов, и с отрывом победила песня «Паладин». Я задумался – в чём же причина? Видимо, в припеве – таком, что раз услышал, и он сразу остаётся в голове. Получается, хорошая вокальная мелодия важнее для слушателя, чем сложная, интересная и красивая аранжировка. Но, опять-таки, мы не будем идти на поводу и продолжим сочинять то, что нам интересно и нам нравится. И не будем ни в коем случае что-то упрощать ради хайпа и рейтинга.

В «Паладине» есть красивейший момент, когда идёт переход в акустику и Егоров от более жёсткого пения переходит к такому чистому и нежному.
Контрасты обязательно должны присутствовать! Людям это тоже очень нравится. Бывает, уже немного клюёшь носом, а тут – раз, и неожиданный переход, и начинаешь более внимательно слушать композицию. Поэтому такие фишки у нас были всегда, начиная с первых альбомов, того же «Кольца Всевластья», где есть неожиданный переход к «чистой» гитаре…

Что за сюжет «Паладина», откуда он взялся? Кажется, в нём отовсюду понемножку…
Паладин взят не из какой-то конкретной книги. Это просто такой героический, классический, можно сказать, клишированный сюжет. Кто-то в детстве пострадал от каких-то злых чародеев, которые призвали зомби, но выжил, потом попал к великим учителям, раскрыл какой-то дар, а потом вернулся и всех раскрошил в конце. Это такая стандартная тема. Единственное, что само зло навеяно книгами Ника Перумова про Некроманта. Там у него всякие нехорошие маги ходили и поднимали целые кладбища, костяных гончих и даже костяных драконов! А Некромант с этим боролся. Но мой Паладин – ни в коем случае не Некромант. Некромант в принципе не может быть паладином.

Как раньше говорили: чему учит нас эта история?
Она учит тому, что даже в самой сложной ситуации, будучи совсем слабым, если у тебя есть сила духа, внутренние способности, желание и терпение, то ты можешь всё это преодолеть и победить зло.

Тебе важно, чтобы персонаж был каким-то двойственным, чтобы в нём был надлом, преодоление?
Я только про таких и пишу! С самых первых песен… Тот же Фродо всегда в сомнениях, Феанор – противоречивый персонаж, чёрный маг Рейстлин вообще непонятно какой… И Дезмонд, который в первой же «Рукописи» причитает, мол, я не герой, я слабый, как меня туда занесло… Все мои персонажи – они противоречивые, с каким-то сомнениями, смутами внутри себя.

Есть известная концепция, повлиявшая на того же Лукаса со «Звёздными войнами», описанная в книге «Герой с тысячью лиц», которая объясняет основные шестерёнки сюжета: становление героя, испытание, преодоление и так далее. Тебе она близка?
Да, в литературе это достаточно используемый шаблон. Но почему? Потому что это нравится читателю, слушателю – каждый видит себя, получает надежду, что из любой ситуации есть выход, что можно сделать «level up», подняться на новые высоты, преодолеть то, что мешало в прошлом. Поэтому все любят моменты, когда герой преображается. И людям понятны его внутренние терзания, потому что они были у всех. Очень здорово, когда в книгах, в кино, в музыке есть примеры того, что надо сделать некий шаг, и преграды рухнут.

А у тебя такой «level up» когда был?
Ну, не знаю. Я не герой, я бард, я просто обо всём этом сочиняю… Я в принципе человек достаточно простой. Не испытывал никогда особых терзаний по жизни. Я больше переживал за других людей, чем за себя. Просто я философски отношусь к миру и ко всему происходящему. И понимаю, что просто надо быть человеком порядочным и приличным. Это единственное, что от нас требуется в этом мире и что надо соблюдать. А остальное, что называется, по заслугам. И никто не отменял труд. Чтобы чего-то добиться, надо что-то делать, а сидя на диване, сложно сделать «level up».

Со стороны это так и выглядит: группа равномерно развивается, старается с каждым разом всё делать лучше. И вряд ли у тебя были моменты типа «всё, не могу», «мелодия не придумывается», «эльфы достали» или «не соберу этот зал…»
Начну с того, что первые 10 лет я вообще не думал, что могу собрать какой-то зал, мне было без разницы. Я радовался, что могу что-то сочинить, выйти на сцену и эту песню сыграть. Кто-то слушает, кто-то понял мою идею – здорово!
А когда мы начали собирать залы, я со временем понял, что это на 80% заслуга менеджмента, пиарщиков, журналистов и так далее. Есть группы, которые ничуть не хуже, но мало чего добились в плане признания. Я никогда не придавал этому огромного значения.

И такого, чтобы я устал что-то делать, тоже нет. Конечно, бывало, что «ну, не сочиняется!» Но я ничего не буду делать через силу. Мы и так альбомы пишем раз в три-четыре года, а если музыка появится через пять лет – значит, будет через пять лет. Если меня не устраивает какая-то песня, я не стану её записывать просто чтобы диск быстрее вышел. Я её отброшу в сторону и буду работать над другой. И то же самое про других композиторов в группе. Никогда я себя не мучил в плане, что надо быстрее, надо больше, и тем более надо делать какие-то эксперименты, бросаться в другие жанры и какие-то непонятные «коллабы». Такие резкие переходы – в некотором смысле предательство слушателя. Он ждёт от тебя одно, а ты ему – бах! – и тяжелый рэп впариваешь или «коллаб» с каким-то персонажем, неприемлемым для метал-аудитории.
Когда что-то делаю, я всегда ставлю себя на место слушателя. Что ему понравится, что не понравится, чего он ждёт, чем его можно удивить. В этом плане, да, мы движемся ровно и последовательно. Прогресс должен быть всегда, но он должен выражаться не в жанровых метаниях, а в качестве материала, звучания, исполнения, и каких-то небольших инновациях, которые всегда приходят на новых альбомах. Но они не должны шокировать, не должны ломать концепцию группы.

Что на этот раз было такой инновацией?
Сама концепция в первую очередь. У нас ещё не было такого, что и не метал-опера, и концептуальный альбом, в котором каждая песня посвящена персонажу. А по записи самое главное, что мы впервые сами стали делать звучание гитар. Я оборудовал студию в своём загородном доме, отлично всё обработал деревом, поставил мои «Маршалла» из «нулевых», которые я забрал ещё со студии Dreamport, новую аппаратуру от AMT, хорошие микрофоны от MixArt, с которыми мы когда-то сотрудничали. Собрал интересную схему, экспериментировал, записывал разные варианты, отсылал звукорежиссёру, который сводил альбом, и он сказал, что всё превосходно звучит. И мы, гитаристы группы, считаем, что это действительно лучший звук гитар на всех её работах. Возможно, только с первой «Эльфийской рукописью» сравнится.

Согласен… Какие ещё звуковые новшества?
В первой песне, «Возвращение Корвина», немножко электронщина присутствует. Но она не отторгает, а притягивает. Это работа Александра Андрюхина. Он работает над клавишными ко всем моим композициям, потому что мы с ним находим общий язык. «Легенду Ксентарона» тоже с ним делали. А в «Ведьмаке» много этнических звуков используется, в «Призраках и тенях» есть даже гусли! Естественно, это всё синтезированные звуки. Хотя, я считаю, стоило бы записать флейту живую, и, думаю, мы это ещё сделаем.

В оркестровке «Пустоши Смауга» тоже всё «синтетическое»?
«Пустошь» делал Пётр Фролов-Багреев. Он классик, дирижёр, композитор, выступает в больших залах с оркестрами. Оркестровую аранжировку он делал около полутора лет! Каждый инструмент, каждую струнку прописал отдельным каналом. И на сведение приезжал на студию, говорил, какой инструмент, какой колокольчик должен звучать на каком уровне. Вот это, кстати, чем не эксперимент, чем не новшество! У нас оркестровых работ такого уровня в «Эпидемии» ещё не было…

Да, конечно, хотя хотелось бы, чтобы это было записано живьём…
Не факт, что живьём бы это звучало лучше. Сейчас такое время, что можно сделать в компьютерных программах неотличимый звук. Не знаю, хорошо это или плохо. Мы могли бы сказать, что записали живой оркестр, и никто бы не стал сомневаться! (Улыбается.)

А в остальных песнях кто делал клавишные партии?
Все три вещи Ильи Мамонтова полностью без клавишных. Он, как старый рокер, предпочитает гитарное «мясо».

Ты сказал, что в «Пустоши» вы очень сильно бились над текстом. Что же с ним было не так?
Сначала Дима Процко выдал мне несколько фраз, и из этого я сделал текст. Потом он сказал, что некоторые строчки немножко не соответствовали его внутреннему представлению, и я не возражал, потому что автор музыки всегда в приоритете, и кропотливо дорабатывал каждую строчку, пока результат не устроил всех. Это обычная рутинная работа над песнями…

Какая была фраза-затравка, которую он дал?
«Сегодня мир увидит огонь…» И я тут же сказал – ну это же Смауг (дракон из толкиновского «Хоббита», – прим. авт.)! А потом мы подумали, что писать только про дракона было бы скучновато. Получилась песня про грех алчности, в книге – алчности гномов, а на самом деле – всего человечества. Смауг олицетворяет этот грех, он – бог алчности, и по тексту он сначала блуждал безмолвным духом…

«Мне люди даровали плоть» – есть такая строчка.
А это моя строчка! И люди своей алчностью умудрились дух облечь в плоть дракона. Да, это не совсем по Толкину, но уж очень мне нравится это пафосное название, «Пустошь Смауга»…

Тут возникает такой вопрос. Когда ты пишешь историю, не свою, а на основе Толкина, «Dragonlance», «Ведьмака», ты стоишь на плечах гигантов и пользуешься уже существующей известностью…
К сожалению, у нас не настолько читающие слушатели. Есть книги легендарные, есть малоизвестные. Возможно, процентов десять знакомы со всеми произведениями. Может, кто-то читал те же «Хроники Амбера», и ему станет любопытно, как это может быть в музыкальном плане представлено. Но больше тех, кто, послушав, ознакомятся с ними потом. И я не вижу большой разницы, брать ли темы откуда-то, или, как в наших четырёх метал-операх, придумать самому. Мне несложно сочинить сюжет, но будет ли он интересен людям?

Вот с Ведьмаком чистый пример, когда вы попали в некий «хайп»…
Про Ведьмака я хотел написать 20 лет назад! Но потом мы начали делать оперы, перезаписи, акустические альбомы… Сейчас был первый шанс эту песню доделать.

Я про того Ведьмака, который кавер! Про песню «Чеканной монетой».
Это просто предложили директор (Андрей Максимкин, – прим. авт.) и вокалист. Мол, все так делают, давайте тоже сделаем. Кто как не мы – фэнтэзи-группа! Народу понравилось. С каверами вообще сейчас «зашло», мы и для игр два кавера cделали…

Да, и довольно нетипичных для группы! Особенно «Edge of the Night», тот, что с блоггершей-певицей Ай Мори…
Это по игре League of Legend. Есть группа Pentakill, собранная из мировых звёзд. В оригинале эту песню поёт Йорн Ланде, просто они особо не афишируют имена участников… Нам предложили сделать русскоязычный кавер. Нам по зуму поставили фрагменты нескольких песен, мы выбрали эту и сделали перевод на русский язык. Естественно, мы не караоке делали, а переиграли все гитарные партии, Дима Кривенков записал барабаны, словом, песню сделали в студии с нуля. Ну и «коллаб» с Ай Мори вышел душевный, мы сняли клип, загримировались под игровые образы. Я не особо был в теме игры, но результат понравился, вышло в нашем ключе, эпично и фэнтэзийно. Я даже не понимаю, кому ещё в России можно было бы поручить такую тему сделать. Не Кипелову же! Он бы не стал про игры петь…

Как раз к слову об экспериментах… У меня сложилось ощущение, что вы сейчас прощупываете новые пути, выходы к новым аудиториям, будь то геймеры или слушатели «Слота»…
Это вполне логичное и естественное желание – донести свою музыку до более широких культурных слоёв. Другое дело, что лично я этим совсем не занимаюсь. Я скорее исполнитель. Директор предлагает что-то сделать, и тогда я впрягаюсь в работу, делаю так, чтобы из этого получилась «Эпидемия». Все ходят расширять аудиторию, и такой метод – вполне интересный.

Это идея Андрея Максимкина, получается?
С обеими «игровыми» работами, и по Lost Ark, и по League of Legends, на нас выходили компании – дистрибьюторы игр в нашей стране. А договоры о неразглашении песен до выхода игры мы заключали с западными фирмами.

Отклонять что-нибудь приходилось?
Нет, да мы бы и не стали. Ещё мы сотрудничали с игрой Lineage, выступали на их фестивале в Бауманском парке, только они ничего не просили нас записывать. Так что мы всегда открыты для геймерских историй. Более того, у нас должен был быть свой стенд на «Комик Коне», который, к сожалению, не состоялся из-за пандемии. («Comic Con Russia» – выставка для любителей игр, комиксов и фильмов, которая должна была пройти в январе 2021-го, но перенесена на следующий год, – прим. авт.) Мы могли стать первой такой группой в России. Так что, действительно, мы сейчас немножко развернулись в сторону игровых платформ.

А как ты сам относишься к игромании?
Я отношусь как к чему-то неизбежному, исходя из технологических условий нашего времени. Это всё равно что лет сорок назад спросить, как ты относишься к тому, что все дети в футбол играют во дворе. А сейчас у них есть гаджеты. И вопрос уже не в том, что ребенок играет, а в том, во что он играет. У меня дочке 12 лет, она тоже разными играми увлекается, но мы ей объясняем, что не стоит всё время на это тратить, плюс есть занятия вокалом, и она старается меньше играть, чтобы учиться в школе, как сейчас, на одни пятёрки.
Поэтому я насчёт игромании спокоен. Я сам свой первый компьютер собрал в 1989 году, это был ZX Spectrum, подключил его к чёрно-белому телевизору, с кассет грузил игры. В 1994-м я уже купил себе первый Pentium DX2-66. Ну, не я, а папа, спасибо ему! И я играл в Doom, Wolfenstein, а дальше Heroes [of Might and Magic]… и понеслось!

Есть такая концепция – «Человек играющий». Мол, нас отличает от животных то, что мы не взрослеем и продолжаем воспринимать мир как игру.
Ну, я так всегда и думал! Возможно, наше существование на Земле – просто очередной уровень игры. Достаточно низкий, к сожалению. После которого мы, возможно, перейдём на более высокий.

С текстурами получше?
Ну, видишь (смотрит на унылый городской пейзаж за окном кафе), текстуры совершенно неудачные! (Смеётся.)

Кстати, какие книги ты сейчас читаешь?
Cобираюсь прочитать Пехова (Алексей Пехов, современный российский писатель и сценарист компьютерных игр, – прим. авт.). Меня недавно на стриме спросили про него, и оказалось, у меня его книга лежит! Кто-то подарил. Сейчас буду читать. А то мне постоянно говорят, что я недооцениваю отечественных авторов. Вот и сравню!

Давно хотел себя спросить… Помню ещё со времён форума Musica.Mustdie историю о том, как ты сочинял сюжет «Эльфийской рукописи» на спор на бумажке в кафе. Это байка или правда?
В целом – байка. На основной сюжет у меня уже был набросок, я позвал Андрея Лобашёва и Дениса Борисова, и, сидя на кухне, мы эти намётки собрали в целостную картину. В любом случае сюжет дорабатывался по ходу сочинения песен. Бывает, где-то лучше подходило какое-то слово, рифма, фраза, и из-за этого я мог поменять сюжет. Потому что это сделать проще, чем переписать что-то в песне. А что я на спор мог? Разве что ввести какой-то нюанс, имя персонажа, но не весь сюжет сочинить…

Была история, что ты певицу пригласил таким вот образом на роль Алатиэли?
Да нет, просто у меня был друг, ведущий на НТВ Кирилл Поздняков, сам музыкант, панк играл, мы с ним часто общались на музыкальные темы, и он сказал, что его супруга поёт и любит всякую эльфийскую тематику. А я ему и говорю: «Ну, пусть она споёт у нас в опере!» Но это было не на спор, а просто по-дружески.

Кто лучшая Алатиэль, на твой взгляд?
Сложно сказать! Даже канонических Алатиэли было две! На первой «Рукописи» – Анастасия Чеботарёва, на второй – Александра Комарова. Для многих Комарова остаётся лучшей исполнительницей, потому что с ней записана первая «Сага о двух мирах», первое видео из двух частей, и когда есть зрительный образ, он откладывается сильнее. А с точки зрения вокала, понятно, это Елена Минина. У неё запредельный уровень исполнительского мастерства.

Вы ведь её по «Последнему испытанию» (фэнтэзи-мюзикл по сюжету «Dragonlance», – прим. авт.) нашли?
Изначально да. Она с Женей Егоровым много лет пела в «Последнем Испытании», и я был там и как зритель, и как участник. Сначала читал какие-то преамбулы, потом один-два раза пел за Даламара. И мы были знакомы с возможностями Елены. А потом она ещё и поучаствовала в «Голосе», дошла до полуфинала, можно было и там её увидеть.
А брали мы её сначала на роль не Алатиэль, а Стеллы, персонажа из «Легенды Ксентарона». Потом уже начались… ну, не туры, «ЭР» не повезёшь с туром, но постановки – с рыцарями, спецэффектами, экранами, всеми атрибутами. И Елена ездила с нами, исполняя роль Алатиэль. А когда не могла, её заменяла Юлиана Савченко, тоже многим известная московская певица.

Нет ли у тебя ощущения, что твоя метал-опера стала неким инструментом, чтобы знакомить мир с интересными артистами?
Собственно, мы познакомили широкую металлическую аудиторию с Петром Елфимовым, который теперь нашёл прекрасное место у наших друзей «Гран-КуражЪ». Не думаю, что это произошло только благодаря нам, он сам отличный музыкант, продюсер, учитель вокала. Но и наш харизматичный Ботар-Эль (эльф-лучник, персонаж Елфимова в «ЭР», – прим. авт.) помог ему немало! Не хочу говорить, мол, мы открываем кого-то. Просто вижу, что тех, кого мы берём, года через два-три начинают звать во всякие проекты. Мы всегда первые! (Улыбается.)

Да и ваш основной вокалист, Евгений Егоров, теперь нарасхват! Поёт в «Последнем испытании», играет в мюзиклах, выпускает сольные альбомы… Вот только песен в своей основной группе не пишет – почему?
У нас в группе всё достаточно распределено… Если кто-то сочинил песню – пожалуйста! Но не все же сочиняют! А то, как Женя работает с вокалом, можно послушать в новом альбоме. Ведь до этого были метал-оперы, где он был одним из множества исполнителей… Женя проводит огромную работу. Он создаёт все партии, все хоры, все интервалы, «пачки», он придумывает опевания… На всех последних альбомах есть черновики, записанные полностью с вокалом Жени. Кроме того, мы с ним и с Максимкиным занимаемся видеорядами, работаем с видеомонтажёрами, сейчас готовим к изданию концерт, где исполнялись первые две «Рукописи» в «Стадиуме»… В общем, помогает чем может. И он очень активен! Ну, не сочиняет песни, и не надо. Вот сейчас он сделал «Всадника из Льда» на испанском языке. Скоро будем презентовать. (Трек «El Jinete de hielo» вышел 24 декабря 2021 года, – прим. авт.) Работал с переводчиком, с носителями языка. Такой будет сюрприз для слушателя к 10-летию альбома баллад.

Он неравнодушен к испанскому языку?
Да нет, он не знает испанского. Просто возникла такая идея! У нас есть слушательница, которая, кстати, работает в «Последнем испытании», она помогла с переводом. Слушаешь, так шикарно, такой там «корасон»! (Улыбается.)

Интересная тема про языки… Когда-то давным-давно наши группы мечтали, что их признают на Западе, пели на английском, отсылали демки на зарубежные лейблы, а потом некоторые поняли, что ловить там нечего, стали работать на нашу аудиторию и многого добились. А сейчас пошло обратное движение – мировая сцена стала вся прозрачна, и можно уже возвращаться с этой идеей и снова петь на испанском, английском, каком угодно, и кто-то это послушает и порадуется…
Мы хотим записать альбом наших лучших вещей на английском языке. Не потому, что мы верим, что можем пробиться на Запад, но, может, часть западной метал-аудитории нас услышит, кто-то посмотрит наши видео, особенно постановочные, которые сделаны на высочайшем уровне… Максимум, чего бы мне хотелось – просто прокатиться по Европе, поиграть по небольшим клубам. Мы были в Прибалтике, в Израиле, там, конечно, русскоязычная аудитория. Даже в Японии были! Японцы вообще благодарная публика, если от души играешь и музыка хорошая, тебя ждёт очень сильная поддержка.
Но я не верю, что мы вдруг неожиданно обретём признание на Западе. Группе-то уже 26 лет! А вот выступить на фестивале типа «Вакена», пусть и не на главной сцене, было бы неплохо – для жизненного опыта, для себя.

Мне вспомнилось, как в Москву в первый раз приезжали Gamma Ray, было это в УСЗ «Дружба», и кто-то спрашивал у тебя, почему «Эпидемия» не играет у них на разогреве, а ты отвечал, что это вам и не надо, мол, это совсем не тот тип отношений.
Я всегда так говорю. «Эпидемия» не играла ни у кого на разогреве. Никогда! Даже в 90-х годах. Либо мы свой концерт делали, либо выступали в фестивальной «солянке». Не понимаю, когда кто-то платит за разогрев. Были группы, которые «Металлику» «грели», я и названий уже не помню, а люди заплатили денег – что толку! Просто надо взаимодействовать на равных правах или в фестивальных форматах. Хотя разогрев сам по себе нужен. Вот какая группа вместе с Iron Maiden выступала?

Sabaton. А теперь они тоже звёзды. Было ещё дело, Battle Beast играли на разогреве у Nightwish, и их после этого узнали.
Ну да, на Западе это может сработать, когда есть большой тур по всей Европе, и ты «приклеиваешься» к какой-то супергруппе и ездишь с ней. Но и материал должен быть на уровне! Нельзя быть отстоем, просто платить и ездить. Понятно, Sabaton, Battle Beast – группы классные сами по себе, и им нужно было аудиторию к себе привлечь. А с кем было ездить «Эпидемии»? С «Арией»? Помню, когда мы стали уже достаточно раскрученными и собирали залы, наш директор прорабатывал вопрос, возможен ли совместный тур с «Арией» по России. Всё посчитали и поняли, что это невыгодно ни для кого. Аудитория пересекается, по сути, на 80%, и, если поедут две группы, в два раза больше людей в зале не станет. Поэтому в России такое невозможно.

А потом «Эпидемия» выступала на фестивале (Moscow Metal Meeting’2014 в «Зелёном театре») с тем же Unisonic на одной сцене, и ты уже общался с Каем Хансеном на равных.
Да, да! Я там встретился с Хансеном, Киске, Кипеловым, Диркшнайдером, со всеми сфоткался, подписал винилы. Вот это было весело! Я за такие концерты… Здорово просто в этой тусовке повращаться.

Был ли в истории «Эпидемии» какой-то момент, кульминация, когда ты почувствовал: всё, я этого добился!
Ну, добиться – это полдела. Гораздо сложнее удержаться. Я гораздо больше переживал, что интерес к группе вдруг пропадёт, аудитория уйдёт. А это… Ну, добился, ну, собрали мы «Стадиум», молодцы, да… Но я же понимаю, что это не только наша заслуга. Дело и в гостевых вокалистах, на них тоже приходят, и в самом формате метал-оперы, в красочных постановках. С другой стороны, в апреле мы выступали в «Стадиуме», был концерт к 25-летию группы. Правда, с ограничением 50%… Но всё равно это четыре тысячи человек, они купили билеты и пришли на одну нашу группу, без постановок, без гостей – просто поздравить с юбилеем! Это для меня было важнее, чем семь тысяч на постановке.
Поэтому я больше переживаю о том, чтобы держать марку, и новый альбом в этом плане немножко порадовал и успокоил. Мы сравнивали вплоть до числа лайков и комментариев с предыдущим, который был, между прочим, метал-оперой, и он его неожиданно обошёл! Я понял, что мы что-то можем.

Когда ты понял, что пора уходить с основной работы? Ты же долгое время, даже когда группа стала знаменитой, оставался режиссёром на НТВ.
Три года уже прошло…

Как это было? Как некое большое освобождение или нет?
Ну, нет, разве только с точки зрения времени. Я хотел больше с ребёнком рядом быть, а тогда мы много ездили в туры, и я практически не видел семью. Посчитал и понял, что заработок на НТВ уже не так сильно влияет на мою жизнь по сравнению с музыкальным. Но момент оказался не очень удачный – был апрель 2019 года, через год случился ковид, и я остался и без НТВ, и, по сути, без туров. Знал бы, может, я бы там ещё подзадержался. Но я человек упрямый и решений своих не меняю.

Стало ли легче сочинять без постоянной рабочей рутины в голове?
Это пусть делают выводы по альбому! Буквально после того как уволился, я весь этот альбом и сочинил! Меня немножко отпустило. Я понимал, что у меня есть время, сидел на даче, делал студию, ходил, создавал песни. Для творчества это хорошо в любом случае. Артист должен быть свободен от рутины…

Но говорят, что для творчества нужен некий постоянный фон, события как триггеры для воображения, а когда этот фон исчезает, всё выключается. У тебя, наверное, такого нет.
Мне, чтобы творить, нужно душевное равновесие, и всё. Нужно знать, что мне не надо ни за что хвататься, что у меня нет нерешённых проблем. Только тогда я могу нормально сочинять. Но работа меня вообще не напрягает.

Не знаю, как изнутри, но со стороны нынешнее телевидение представляется совершенно жутким явлением: крики, ток-шоу, постоянная ненависть…
Такое я и смотреть не стал бы, не говоря уж о том, чтобы работать. Когда я слышу крики, вижу психов, сразу ухожу. А я люблю новости и работал непосредственно в них. И до сих пор слежу за новостями, погружён в политику, хотя нигде не пишу об этом. И смотрю на происходящее не однобоко, а со всех сторон, пытаюсь рисовать для себя полную картину того, что происходит в мире. Я от этого не отстранился, уйдя с НТВ, ни на шаг.

Но «Эпидемия» на политические темы не писала никогда, даже аллегорически?
Да, это не наша тема, и это не поддержат слушатели. Когда Дима Процко сделал песню «Вне правил» и вышел клип со всякими бомбардировками и террористами, не вся аудитория однозначно к этому отнеслась. Есть такая песня, и хорошо, но уходить в эти темы мы не будем. Музыка должна быть, по крайней мере, металлическая, вне политики. Вот панки – другое дело… И сам я об этом не смог бы писать. Мне это противоречит.

А про историю у вас тоже почти ничего не было, если не считать «Хождение за три моря»…
Это Рома Захаров (экс-гитарист «Эпидемии», – прим. авт.) сочинил. Да и любая история уже может рассматриваться как сказочное произведение, потому что мы там не были, мы не знаем, как было, наверняка много всего приукрашено, переврано и даже выдумано. Единственное, что, как и политику, нельзя трогать Библию, религиозные темы. Даже добрейший буддистский эпос…

Ты же в песне «Призраки и тени» говоришь, что «в начале было слово…»
Это просто цитата.

А у тебя своя какая-то философия есть, если не секрет?
Ну, да… У меня есть просто своё отношение к миру, понимание, кем мы в мире являемся и как надо стараться прожить жизнь. Как говорится, «что такое хорошо и что такое плохо». Есть такие понятия, и я стараюсь им следовать. И ещё важна такая вещь, как самодостаточность. Когда-то кто-то начинает оскорблять, лезть на рожон – значит, у него что-то не в порядке с самодостаточностью. Проблемы не у того, про кого это пишут, а у того, кто это пишет. Поэтому люди должны быть самодостаточны. Человек может быть даже один, но полностью гармоничен с собой и с миром. Это, конечно, не основа моей философии, а одна из её деталек.

Владимир ИМПАЛЕР
Фото — Екатерина Межекова (“Moscow Metal Meeting”), Наталья Бондарева (клуб “Red Summer” и др.), предоставленные группой,  скриншоты видеоклипов, архив.